– В самом Душанбе на улицах как? – подобная информация лишней не может быть в принципе.
– Талибов и мятежных войск пока, вроде, нет, – прищурив один глаз, Салават теребит задумчиво мочку уха, вспоминает. – Но уже вовсю «резвится» местный криминалитет и дезертиры. Да и простой народ не теряется. Одни под шумок чего нужного в хозяйстве урвать на халяву пытаются, вторые опять же по принципу «война все спишет» отношения друг с другом выясняют. Вот такой бардак, как сейчас, – самое идеальное время, чтобы горячо любимому начальнику с работы по темечку чем-нибудь тяжелым тюкнуть… Ага, «апоплексический удар… табакеркой»
[56].
Да уж, людей не переделать. Почти всегда и практически везде рядом с крупной катастрофой или боевыми действиями начинается вот такая гнусь. И не имеет тут значения ни континент, ни национальность. В сорок первом во Львове и на Волыни «щирые украинцы» с таким энтузиазмом принялись на совершенно добровольных началах резать своих вчерашних добрых соседей – евреев и поляков, что даже у немецко-фашистских оккупантов глаза от удивления на лоб лезли. Или в том же Новом Орлеане после «Катрины» тамошние жители сначала из разбитых стихией магазинов волокли все подряд, а потом друг друга под разными предлогами утилизировать начали едва ли не в промышленных масштабах… А здешние чем хуже? Опять же, это для русского обывателя таджик – туповатый и вечно заискивающий, зашуганный гастарбайтер… А в самом Таджикистане, кстати, вполне крупномасштабная гражданская война всего полтора десятилетия назад закончилась. И шутка про то, что «дедушка – воевал, дедушка умеет убивать», в здешних краях еще шуткой стать не успела. Да и умеющие убивать тут совсем еще не дедушки.
– Принимается, – соглашаюсь я. – Давай тогда порядок радиообмена оговорим.
– Легко, – соглашается Ишуков. – Сейчас я пацанам из роты РЭБ
[57] свистну – они рации ваших «Тигров» на нашу волну настроят, и все будет красиво. Позывной у тебя какой?
– Татарин, – не задумываясь, отвечаю я.
– Ммм-дэ? – скептически кривит губы и заламывает «домиком» бровь Салават Гарифович Ишуков, разглядывая мою самую что ни на есть рязанскую морду лица.
– Не, ну а что делать? – пожимаю я плечами. – Кто виноват, что фамилие мое так называется – Татаринов?
– Аргумент, – соглашается разведчик. – Ну, тогда, значит, я буду Горынычем.
– Тоже красиво, – оценив сходство позывного с отчеством, я негромко хохотнул. – Типа, чудище бусурманское?
– Сам ты – чудище… И бусурманин… А я, – Салават гордо вздымает в потолок указательный палец, – один из наиболее известных фольклорных персонажей русских сказок.
– Красиво излагаешь! – в непритворном восхищении изумляюсь я. – Вах, как сказаль, слющай, да!
– Ладно, пошутили – и будет, – лицо ротного вновь становится серьезным. – Пошли, буду тебя знакомить с моими головорезами, что тебя сопроводят и сберегут. А потом – к зампотеху, на «Уралы» для тебя его раскулачивать….
Богатый жизненный опыт Салавата не подвел – примерно без пяти минут полночь канонада вдали как-то враз поменяла тональность, из слитного рева сначала превратившись в отдельные гулкие «взлаивания», а потом и вовсе затихла. «И тишина!» Только звон и тонкий писк в обиженных на скотское обращение барабанных перепонках.
– Пошли! – прижимаю я пальцем тангенту установленной в «Тигре» рации.
Рыкнув на холостых движком и плюнув видимым даже в темноте солярным облаком, первым покатил БТР разведчиков. Под его колесами громко захрустел гравий и мелкие обломки всего подряд, густо устилавшие сейчас разбитый снарядами асфальт плаца. Мой командирский бронированный внедорожник – следом. Потом пойдут пять «с мясом» оторванных от большого сердца зампотеха новеньких «Уралов»-«Звезда» (как он по ним заранее убивался, как за их судьбу переживал… Мне кажется, жизнь водителей, пацанов-«срочников», которых нам «в лизинг» вместе с машинами сдали, его меньше волновала). Замыкать колонну будут еще два «Тигра», один – с крупнокалиберным «Кордом» на турели, второй – со «спаркой» из «Печенега» и АГС-30. Тоже штука хорошая, порой – ничуть не менее действенная, чем «Корд». И в самом арьергарде – вторая «броня» с Салаватовыми архаровцами, только не «восьмидесятка», как головной, а «восемьдесят второй», тот, что с тридцатимиллиметровой автоматической пушкой. В общем, совокупная огневая мощь у нас выходит вполне внушительная. Против танка, конечно, жидковаты (и то, смотря против какого и на каких условиях «встречи»), а вот пехота и так уважаемые исламистами самодельные огневые точки из гражданских пикапов «колхоженные» – нам практически не противник.
Едва мы тронулись в путь, в чехле на левой плечевой лямке «разгрузки» запиликал спутниковый телефон. Какой-то очень крутой с шифровальным блоком. Такой не прослушаешь, как ни старайся – парная трубка нужна. Понятно, «центр» вызывает. Юстас – Алексу, все дела… Звонка я этого и сам жду вот уже минут пятнадцать, с тех пор как отзвонился «куда следует» и сообщил состав нашей колонны, чтобы наших в посольстве предупредили по закрытой линии связи и «тонко намекнули», что мы – не подстава и не провокация. А заодно и полномочия мои подтвердили.
– На связи Татаринов, – нажав кнопку приема вызова, дисциплинированно представился я.
– О численном составе вашей колонны посольство уведомлено. Вас ждут.
В трубке запиликали гудки отбоя. Вот так… Ни «здравствуйте», ни «до свидания»… Хамы, мать их! Но то, что в посольстве ждут, – это очень хорошо. Чем меньше времени уйдет на погрузку – тем выше наши шансы вырваться из Душанбе живыми и с минимальными повреждениями.
Сам город, мелькавший за окном мчащейся по улицам бронемашины, смотрелся откровенно гнетуще. Даже там, где пока не видны разрушения и горело электричество, выглядело все каким-то настороженным и угрюмым. Сразу становилось понятно – в Душанбе уже вовсю начались, пользуясь хорошим эвфемизмом, подсмотренным мною когда-то в книжке про революцию семнадцатого года, «События». Именно так, с заглавной буквы. Нечто грозное и неотвратимое накатило на столицу Таджикистана, это чувствовалось буквально кожей даже тогда, когда на короткое время замолчала артиллерия, старательно мешавшая с землей российские военные части.
А местами уже и вполне явственные материальные следы видны были, что называется, невооруженным глазом. Вот только что промелькнул слева ощерившийся клочьями стекла в выбитых витринах торговый центр. Похоже, на первом этаже был какой-то крупный салон бытовой техники, вроде российского «Эльдорадо»… Теперь об этом напоминали лишь болтавшиеся на ветру полусорванные рекламные перетяжки да валяющаяся прямо перед выбитыми витринами огромная «плазма». Видно, уронили, когда наружу вытаскивали. Больше ничего вокруг не наблюдается – тишина и пустота. Зато, судя по слабым отблескам пламени, в разгромленном торговом зале явно начинается пожар. И что-то я сомневаюсь, что это короткое замыкание или еще какая случайность…
