– Ага, – не согласился с недавним обидчиком «потерпевший». – А они там все – дурнее паровоза и нифига не понимают…
– Может, и понимают, – пожимает плечами Игорь. – Вот только у них задача – взять Душанбе и нас размазать, как масло по бутеру. С налета – не вышло. Эффект неожиданности – утрачен. Да и боеприпасы, похоже, понемногу заканчиваться начинают…
Вот тут он прав. Почти сутки уже плотный ранее артобстрел превратился в редкие залпы.
– Не сделают, – продолжает развивать свою мысль прапорщик, – значит, зря дергались. А если задача не выполнена, дело не сделано – так кто ж за него тогда заплатит?
– А ты думаешь, они тут за деньги?
– А ты думаешь – за просто так? – хитро прищурившись, переспрашивает Боровков. – «За так» сейчас разве что мухи сношаются. И то, думаю, ненадолго это, бабло всех девок испортило, даже мушачьих…
Среди бойцов прокатился смешок. Молодец Игорян, поднимает парням настроение.
– Жрете, да? – из ДОТа, где установлен на треноге пулемет, доносится обиженное сопение. – А некоторые вас, сволочей, тут стерегут…
– Твою душу, – звонко хлопает себя ладонью по лбу Игорь. – А про Саню-то мы чуть не забыли!
– Чуть? – в голосе из блиндажа явно слышится сомнение.
– Разумеется, «чуть»! – уверенно заявляет погранец. – Я ж тебе как наблюдателю самолично банку с кашей открывал, да заболтался что-то…
С этими словами наглый эфэсбэшник забирает у меня из рук едва открытую консервную банку. Ехидно подмигнув, мол, еще одну себе вскроешь, втыкает в «дубовую» холодную кашу вилку и вразвалочку топает к пулеметному гнезду. Не, ну не наглец, а!!!
– Вооот, совсем другое дело, – доносится из блиндажа довольный голос пулеметчика. – А галетку можно, пацаны?
– Да без проблем, – я аккуратно кидаю в дверной проем свою же, не вскрытую пока упаковку. Чего уж теперь…
– Ваще ништяк! Спаси… – Сашка вдруг прерывается на полуслове. – К бою!!!
Первым на крик дозорного отреагировал Боровков, что не удивительно, он рядом стоял – все и сам увидел. Схватив СВД и подсумок с магазинами, он ужом скользнул из окопа в сторону руин бывшей трехэтажной казармы. Что правильно. Снайперу… ну, ладно, может, и не совсем полноценному снайперу, а, западную терминологию используя, марксману
[63], в пехотном окопе во время боя делать нечего. Его главное оружие – даже не винтовка, а скрытность и незаметность. Даже очень грамотный стрелок со снайперской винтовкой на открытой местности и без маскировки – мишень, легкая добыча для врага. А вот в хорошем укрытии, да имея несколько позиций и возможность переходить с одной на другую… В таких условиях он стоит если и не взвода, то уж никак не меньше десятка обычных «мотострельцов».
Бойцы разбежались по позициям. Я нырнул в блиндаж к пулеметчику и, достав из чехла старенький армейский «восемь на тридцать»
[64], разглядывал руины жилого микрорайона, который талибы и перебежчики из местной армии огнем артиллерии превратили за последние дни в мало на что похожие груды бетонных обломков, щебня и кирпичного крошева. Мне не просто оборону держать, мне остатками взвода руководить. И пусть, как я уже недавно рассказывал, мне, майору спецназа МВД, в этом вопросе любой пехотный лейтенант ощутимую фору может дать… Нет у нас под рукой ни одного пехотного лейтенанта. Есть я, прапорщик Игорь и вот эти девятнадцатилетние мальчишки. А значит – будем выполнять задачу наличными силами и средствами.
А из-за руин по нам плотно начали колошматить несколько пулеметов. Я еще лет десять назад от одного хорошего знакомого слышал, что можно из пулемета и вот так – с закрытых позиций работать. И якобы не так оно и сложно. По его словам, еще в Первую мировую этот способ придумали. Слышать – слышал, а вот в живую увидал только сейчас. Ощущения, прямо скажем, не самые приятные. Однако – тут без корректировщиков точно не обошлось. А значит – будем искать…
Одного душманского наблюдателя я разглядел довольно быстро.
– Саня!
Пулеметчик лишь коротко гукнул вместо ответа, слышу, мол.
– Примерно на три пальца правее ванны с синей шторой и чуть ниже. Видишь?
Ориентир, конечно, если только на слух его воспринимать – закачаешься. Но что поделать, если эти серые груды перемолотого сталью в пыльную труху бетона на вид – одинаковые. А тут – такой подарок: торчащая из обломков белая эмалированная ванна, из которой высовывается вяло шевелящийся на ветру «хвост» ярко-синей полиэтиленовой занавески.
Во второй раз Сашка меня даже междометьем не удостоил. Только коротко откашлялся через пяток секунд его ПКМС. А обломки стены «по указанному адресу» украсились темно-бордовым, даже на вид тягучим и липким пятном. Еще через несколько секунд донесся хлесткий хлопок со стороны бывшей казармы. Похоже, и бравый пограничный прапор кого-то засек.
Пулеметы на некоторое время замолкли. Ага, без наводчика все уже не так радужно. А на прямую наводку выползать – похоже, боязно. Но у них ведь тоже и командиры, и приказы… Вскорости между развалин, прикрываясь битыми плитами и обломками рассыпавшихся перекрытий, показались угловатые силуэты внедорожных пикапов с «крупняками» в кузовах. Первые короткие, пристрелочные очереди выбили целые фонтаны земли из брустверов наших окопов.
– Головы пригнули! – во всю глотку ору я.
Но пацаны у меня уже ученые. Все, кто не умел так быстро на дно окопа нырять, – уже там, позади. Либо в госпитале, либо под плащ-палатками рядком вдоль стены лежат.
– Так, внимание, – снова горланю я. – Разбираем цели по номерам! С первого по четвертого – ориентир «красный балкон», с пятого по восьмого – ориентир «ванна», примерно на ладонь левее, с девятого по одиннадцатого – прямо по детской площадке!.. Дистанция…
Буквально на секунду замираю, прикидывая расстояние при помощи простенького дальномера бинокля.
– …первая цель – двести метров, вторая и третья по двести пятьдесят!.. «Подкидышами»
[65]…
Сейчас пацаны лихорадочно накручивают прицельные «Костров»
[66], выставляя указанную дистанцию и загоняя в стволы гранатометов выстрелы.
