До конторы Костиной от пристани оказалось недалеко – с пирса на набережную подняться, пройти по ней метров сто пятьдесят в сторону ярмарки и узкую улицу перейти. А ничего. Неброско, но прилично. Двухэтажный особнячок, явно дореволюционной постройки, стоит не прямо у тротуара – небольшой и узкий, буквально пара-тройка метров, но дворик с газоном есть, отгороженный от улицы полутораметровой примерно кованой оградкой на редких, но основательных кирпичных тумбах. Окна первого этажа забраны металлическими решетками, по второму этажу – балкончик на три окошка. За фасадом явно следят: не облупившийся и не облезлый, побелен грязновато-белой известью. Симпатично. И никаких вывесок, сообщающих, «кто в теремочке живет». Что тоже понятно и весьма показательно: кому надо – тот и без вывески знает, а кто не знает… Ну, значит, оно ему и не надо.
Внутри оказалось еще лучше. И не только (и даже не столько) из-за обстановки, которая тоже – вполне ничего, а исключительно благодаря внешности… ну, я даже не знаю… видимо, персональной помощницы торгового человека Кости Гольденцвайга. Девушка лет двадцати двух – двадцати трех примерно, блондинка, явно натуральная, глазищи зеленые. Хорошенькая до невозможности. И фигура отличная, насколько можно судить. А судить можно весьма уверенно, сарафанчик на ней пусть и скромного фасона, без здоровенного декольте и с подолом вполне приличной длины, но легкий по теплому весеннему времени. В общем, глядишь – и душа радуется.
Увидев начальство, барышня начинает бодро рапортовать в стиле «за время вашего отсутствия в вашем присутствии не нуждались»… в смысле – «происшествий не случилось», но… По глазам вижу, причем по глазам обоих – это все только потому, что я здесь. Не было б постороннего, все совершенно иначе и выглядело бы, и происходило. Ну, дело молодое. Дай им бог, как говорится.
Опомнившийся Константин представляет мне девушку. Ага, значит – Оксана, секретарь-референт. И вам здравствуйте… А уж как мне-то приятно, даже выразить не могу. И, кроме шуток, реально – приятно. Девчушка-то не просто красивая, а такая, знаете… тепло рядом с такими, приятно находиться. Но что-то мне подсказывает, что лишний я здесь и сейчас… Тихо кашлянув, привлекаю к себе внимание снова про меня позабывшего Константина и прошу его показать обещанную гостевую комнату.
Комната, и правда, оказалась именно гостевой, а не начальственным закутком с кожаным диваном, если вы понимаете, о чем я. С отдельным входом с улицы, с заднего двора, без прохода в саму Константинову контору. Узкая и крутая лесенка на второй этаж, крохотная площадка, тяжелая дверь, обитая темно-вишневым кожзамом. Явно еще прошлых времен вещь, сейчас если что-то похожее, то все же куда проще видом. А тут – и «глазок» врезной, и накладка вокруг замочной скважины латунная. Все красиво и солидно. За дверью, ключ от которой Гольденцвайг сразу же отдал мне, – комнатка квадратов примерно на шесть, не больше. Кровать-полуторка, письменный стол с массивным чугунным, судя по виду, канделябром на шесть свечей, стул, тоже довоенный, простенький, офисный. За кроватью у стены – узкий одностворчатый шкаф-пенал для одежды и массивный изрядно облупившийся сейф. Окошко во внутренний двор позади стола и еще одна дверь.
– Там душевая и туалет, – поясняет Константин. – Как говорится, санузел совмещенный. Бойлер в подвале. Понятно, на дровах, не электрический. Так что прежде чем мыться – придется растопить и подождать, пока нагреется. А холодная есть все время. Как тебе?
– Выше всяких похвал!
Отвечая, я нисколько не кривил душой. Нормальный, как в старые времена, смывной туалет я за последние пару лет видел раза два или три. Именно что видел, не буду врать, что пользовался. Такие теперь себе очень немногие позволить могут. У прочих все по-простому – «гнездо орла», «домик работы неизвестного архитектора»… Короче, самый обычный дачный или деревенский «скворечник» над выгребной ямой. А тут – такая лепота. Еще свечки в канделябре запалить – и можно с книжкой засесть: почитать, помечтать… Эх, какие ж мы были глупые! Совершенно не ценили то, что имели. И теперь вот самое простое с тоской вспоминаем.
– Ну, раз все устраивает – располагайся, – Константин широким жестом обводит предоставленную мне «жилплощадь». – Я завтра с людьми пообщаюсь, уточню по поводу местечка для тебя на какой-нибудь «попутке» в обратную сторону. Что прямо до Никольска довезут – гарантировать не буду, да и по поводу места в охране…
– Да оно понятно, – обрываю его я на полуслове.
А чего тут неясного. Это мне в первый раз подфартило, что за меня Павлов доброе слово замолвил и в команде у Гольденцвайга «вакансия» образовалась при весьма нерадостных обстоятельствах. А то не видать бы мне на Костиной «ласточке» не то что должности пулеметчика, а и просто пассажиром – скорее всего, не взяли. Я ж говорил уже, вроде, чужак, да на таком «золотом» кораблике. Нет, без вариантов.
– Меня и пассажирское местечко вполне устроит. Главное – чтоб не очень задорого. Можно даже на палубе, лишь бы навес на случай дождя был. Мы не привередливые.
Вместо ответа Константин лишь улыбнулся. Да, все привередливые в наших (и не только в наших, думаю) краях перевелись уже давно. А даже очень плохо идти по реке (надо же, нахватался уже от Семёныча с его «плавает только дерьмо, корабли – ходят») – все равно куда лучше, чем то же самое расстояние на своих двоих топать. Разница просто несоизмеримая.
Понятливо кивнув, мол, услышал я тебя, Костя выложил на стол уже не новый, слегка потертый, но явно прочный кожаный кошелек-кисет с тесемками-завязками на горловине. М-да, прошли времена плоских портмоне, все как в Средние века… Мешочек глухо и очень приятно для сердца тяжело брякнул металлом по столешнице.
– Полный расчет, Александр. Сотрудничество у нас вышло приятным и плодотворным. Жаль – таким недолгим.
Эх, жаль ему… Можно подумать – я от восторга прыгаю. Но условия мне были известны и понятны с самого начала, и никаких иллюзий я не строил. Что купцы, что охрана купеческая – сообщества закрытые. И посторонним туда просто так хода нет. Ну, что ж тут поделать: не жили богато – нечего и начинать.
– Еще буквально пара вопросов, капитан, – притормаживаю я уже собравшегося было на выход Константина.
Ничего, парень, подождет твоя зазноба. У вас, молодых-красивых, времени много. А мне кое-что сразу прояснить нужно, чтоб потом дураком не выглядеть.
– Мне как по городу передвигаться? Пусть и без оружия, но я тут человек пришлый. Семёныч говорил, у вас «гости столицы» вообще все на отдельном островке проживают, на этом, как его?..
– Даманском, – машинально подсказывает Гольденцвайг.
– Вот-вот. И, вроде, выходят они оттуда только до ярмарки и назад, по набережной. В Верхний город у них, в смысле – у нас, право выхода есть вообще? Проблем со здешними патрулями ППС, или как их у вас называют, не возникнет у меня?
Костя сосредоточенно нахмурился, наморщив лоб и сдвинув свои густые черные брови к переносице.
– Ну, вообще прямого запрета нет. Но да, прав ты, как-то оно не особенно принято… Вот что, завтра, как на ярмарку соберешься, спустись в офис, Оксана там с самого утра будет, да и я тоже не до обеда сплю… Выдам я тебе одну штуку… Вроде, – Костя коротко хохотнул, – ханской пайцзы в Золотой Орде или пропуска-«вездехода». Ну, не совсем, конечно. Особых полномочий и прав она не дает, но любой полицейский будет знать, что ты не приблудный какой-то, а мой гость.
