В 3 ½ ч. ночи выплывают Венера и Сириус. Мне кажется, он совсем уже не такой красавец, каким был в Бергене, где заставил нас с Оскаром Хогеновичем лезть высоко на гору в тёмную осеннюю ночь, или на Hangasto´l, где все обитатели отеля вылезали посмотреть на его переливы. То кроваво-красный, то ярко-синий мигал он там, а здесь горит не ярче Веги. Хороши те часы, когда стоишь ночью на баке и любуешься на свечение моря. Всплеснёт ли волна, выпрыгнет ли рыба (её называют на «Фраме» «boneta», наст. назв. трудно проверить), ярко разгорается в том месте море. Чудно и на душе. Легко, спокойно. Никакой тревоги о будущем, воспоминания о былом, о любимых мною, о детстве, родных деревушках, какие-то приятные сладкие воспоминания. Хочется порой петь. Но давно уже не пел, и голос не повинуется воле, а все мотивы слились в один ещё имеющий русский отпечаток. Звёзды ли или этот покой заставляют думать о родном доме, о милых далёких от меня людях, ждущих своего Сашу. Там, хотя и в более суровом климате, тот же покой. Там, где нет гнёта, там покой. У нас ли нет гнёта, но под родной кровлей он не чувствуется. Вместе с тем представляются мне прогулки на лыжах. Мой любимый спорт. Как хорошо будет прокатиться 40–50 верст на 10° ном морозе, как я это делал по ночам на Hangastól. Днём любуемся на цвет моря. Синее, синее. Чудная, спокойная окраска.
Во вторник будем на Мадейре.
Вторник, 6-го сент.
В 1 ч. ночи увидели маяк на Porto Santo. В 2 ½ ч. маяк San Jaurenzo. В ½ 6 рассвело и мы увидели остров Мадейру с одной стороны и два небольших, но высоких острова с другой. Остров Мадейра принадлежит к числу вулканических островов. Всюду ясно видны следы вулканической деятельности: потухнувшие кратеры, небольшие сопки, громадные долины, по которым когда-то протекали лавы. Все эти склоны до самой вершины гор (6065 ф. наибольшая высота) покрыты хижинами.
В 8 ч. за поворотом показался Funchal. Город расположен амфитеатром на берегу залива Funchal Вау; люди с любопытством рассматривали неизвестное и странное судно с ещё более странными пассажирами на палубе. В 9 ч. стали на якорь на глубине 25 саж.
[226] и довольно неудачно, т. к. вскоре появилась лодка с человеком в форме, который размахивал руками и кричал: «Sinjor, go ahead! Kabel»
[227]. Очевидно, мы стали на линии телеграфного кабеля. Пришлось сняться и отойти в другое место. Снова появился было тот же человек, говоря, что мы снова стали на кабель, но вскоре успокоился. Вокруг судна кишит торговцами фруктов. Предлагают менять на рубашку, шапку, сапоги. За одну рубашку получили две корзины винограда и корзину груш, а за сапоги с двумя такими дырами, что наружу вылезали 2 пальца и обозревали природу, с отверстием на передке для вентиляции, мы получили увесистую корзину яблок. С нетерпением ждём почты с берега. Наконец-то приплыл Leon Amundsen, брат начальника. С целым сундуком писем и газет. Была получена телеграмма от Е. В. Короля Норвегии, в которой он желал всем участникам экспедиции счастливый путь. Я получил 10 писем и пачку газет. Шкипер Нильсен объявил, что на берег будем выезжать поочередно: в среду одна вахта, в четверг – другая и что на берегу пробудут целый день.
Вечером зажгли «Lux» – лампу. На свет ея собрались целые стаи рыб. Пробовали удить, но безуспешно.
Среда, 7-го сентября. Одна вахта уехала на берег, другая выполняла обычные работы. Температура воздуха 31°С. Собаки мучаются от жары.
Четверг, 8-го сентября. Бывшие вчера на берегу, вернулись весёлые и довольные своей поездкой.
В 10 ч. пришёл с берега бот за нами. На пристани встретили начальник и его брат. Город имеет довольно приличный вид. Улицы вымощены мелкими остроконечными камнями. У пристани рядом выстроились извозчики. В небольшие, плетённые из корней санки с деревянными полозьями впряжено обыкновенно два вола. Лошадей же за весь день встретили только две. На волах же перевозятся и различные тяжести. Кроме этого способа передвижения существует другой, но об этом после. Выпив по стакану пива в Grand Restaurant Central, мы отправились в сопровождении прикомандированного консулом мулата Alfredo по городу на железнодорожный элеватор для подъёма на горы. Это род узкоколейной железной дороги с зубчатой передачей. Локомотив прицепляется сзади открытого вагона. За один шиллинг с рыла поднимают вас довольно быстро по крутому скату среди живописной местности. Внизу растёт в изобилии виноград. По обе стороны дороги виноградники, всюду висят крупные кисти винограда. Тут же растут бананы, персики, сахарный тростник. Становится жарко. На многочисленных станциях передаётся почта. Кондуктор заранее навешивает на ногу корзинку и осторожно ставит её на дорогу, когда поезд проходит мимо. Выше растут яблоки, дыни. Но они ещё зелены. Мы поднялись. Alfredo объясняет, что сначала идём смотреть старую католическую церковь. По дороге видны такие же санки, как мы видели внизу. Около каждых стоят по два человека и настойчиво предлагают свои услуги свезти вниз под гору. Для нас они неуместны. Поражает масса нищих. Маленькие дети настойчиво просят «one penny»
[228], взрослые, часто совершенно здоровые люди, протягивают руки: «Sinjor, one penny» – раздаётся с обеих сторон. Раз подбежала хорошенькая нарядная девчурка и попросила «one penny». Она оказалась дочерью владельца ресторана, где мы ели наш lunch
[229]. Высоко на горе стоит эта старая церковь. Ей около 200 лет. Старый привратник с поклоном открывает нам дверь. Он знает, кто мы. Входим. Старые иконы мрачно смотрят. Довольно темно! В одном месте перед придельным алтарём наш проводник останавливается и преклоняет колени. «All people kneel»
[230], – говорит он, как бы заставляя нас сделать то же. Но мы, как бы не заметив, идём дальше. В церкви нет ни одной скамьи. Привратник говорит, что все стоят на коленях. Осмотрев церковь, мы поднялись на хоры. Оттуда чудный вид на склон горы, покрытый низкими домиками, виноградниками, на город, гавань с несколькими пароходами-гигантами (пароходы «United Castle Line» и «Sud Americanische Linie» и нашим маленьким «Fram´ом»). И вдаль уходит синее море, сливаясь совершенно с таким же по цвету морем. Солнце высоко. Уже полдень. Мы спускаемся вниз, раскланиваемся с привратником, молча проходим между целым рядом нищих. Эта церковь носит название Mount-Church. Теперь мы идём в небольшой ресторан «The Star of the Mount» и садимся за столики. Приносят по стакану хорошей мадеры. Дальше ведёт нас Alfredo в одно имение, принадлежащее французской графине. Пройдя через чудный парк, входим в небольшой каменный домик, довольно невзрачный снаружи. В первой комнате собраны коллекции различных раковин и кораллов, статуй и картин. Все остальные комнаты представляют как бы части музея. Тут видны копии различных скульптурных произведений: две Венеры, мальчик, уколовший ногу, и друг. С веранды великолепный вид вокруг. Наши желудки дают знать, что время уже около 2-х часов. Alfredo повёл нас в ресторан, где мы с волчьим аппетитом съели наш lunch. Он состоял из 5–6 блюд, и к нему было подано красное вино и мадера. На открытом воздухе было затем сервировано кофе. В 6 ч. мы пошли вниз наняли 3 штуки салазок. В санки садятся 2–3 человека. Ими управляют два человека с верёвками в руках. Быстро съезжаем мы под гору среди небольших домиков, покрытых черепицей, иногда соломой. Навстречу идут с салазками на голове эти извозчики. Но нам, привыкшим на лыжах и салазках как ветер слетать с горы, эта скорость кажется малой, и мы не совсем-то довольны.
