С 25 Января я начал работать на оборону страны, занимаясь перевозкой грузов. Много здесь пришлось видеть несправедливостей. Краж и растраты провиантов. Люди мерзли и голодали, а провизию гноили и выбрасывали в море, но говорить про это строго воспрещалось. Война продолжалась; к нам присоединилась Румыния, но они повели неудачное наступление, и половина страны попала немцам в руки. У нас отдали почти всю Польшу и Курляндию до Риги, которая какими-то судьбами осталась в наших руках. Здесь в 12-ти вёрстах от Риги и по лев. берегу Западной Двины тянулись фронты наши и противника.
10-го Мая 1916 г. я окончил плавание от военного ведомства и ушёл в Шелепино.
Простояв месяц на ремонте, я пошёл искать сельдей.
Сначала удалось поймать мойву, а потом в июне сельдей в Кольском заливе в губе Тюве. Сельди были крупные, жирные и улов очень хороший. Жалованье я получал в месяц 150 руб., и наградных до 10-го мая получил 500 руб. В общем по 300 руб., а осенью сельдями и наградными всего за год получил около 4000 руб., но надо иметь в виду что всё вздорожало уже в 5–6 раз. Осенью, несмотря на то, что ходили в Бел. море подводные субмарины немецкие, мне удалось проскользнуть в Архангельск, а оттуда и домой. Домой приехал 27 Октября, ночью. Меня никто не только не встретил…
(Далее часть страницы вырезана – прим. авт.)
…теперь Настенька одна из лучших дочерей заболела малокровьем, которое вскоре перешло в чахотку; несмотря на всё моё старание, лечение пользы не приносит. Зимою я заготовлял лес для постройки п/х «Персей» Могучему и правил комиссию по наборке сельдей в Ворзогорах, улов был очень обильный. Жизнь зимою была неважна, несмотря на всё моё старание жить спокойнее, это мне не удавалось. Жена изводила меня совсем, я дошёл до того, что не знал, как жить, как заговорить. Пасху я праздновал дома, а это редко. Зимою 1917 г. 28 февраля случилось то, чего ждали веками, случилось то, за что боролись и гибли лучшие Русские люди, пал старый строй гнилого Самодержавия. Николай II довёл Россию до полного разорения и сам был вынужден отречься от престола. Виновниками Народной свободы (стали – прим. авт.) – Государственная Дума и Войска. Народ вздохнул свободно…
(Далее вырезана верхняя часть страницы – прим. авт.)
Я уехал в Архангельск 6 Апреля по последнему санному пути, снегу было уже очень мало, а по реке Двине лёд настолько слаб, что роняли лошадей. Весна была крутая, но после пали холода и стояли почти до 20 мая. Сахар и хлеб можно было с трудом купить только по карточкам, выдаваемым Продовольственным Комитетом, сахару 2 ½ ф. в месяц, а хлеба 2 ф. Временное правительство, взявшее власть по управлению страной, менялось чуть ли не каждую неделю. Я отправился из Архангельска на Мурман 6 Июня, в Шелепино прибыл благополучно 8-го числа 1917 г.
11 Июня 1917 г. пришли в Тюву и начали искать сельдей, однако первую селёдку удалось закрыть 27 июня. В июне исполнилось 5 лет с ухода сына из Александровска в несчастной экспедиции Русанова, теперь…
(Далее часть страницы утрачена – прим. авт.)
…телеграмму поданную через Мурманск 16 июня, извещающую о кончине Настеньки. Бедная девочка, как она страдала, как не хотелось ей умирать. Вот её последнее письмо от 19 Мая.
«Дорогой папочка!! Крепко целую тебя и сердечно благодарю за посланные тобою две открытки и письмо. Прости Папочка, что я так долго не писала. Я каждый день собиралась писать, да мне не налаживают бумагу и перо. Здоровье моё всё ещё плохо. С того времени как ты уехал из дому, не бывало тёплого и ясного денька. Всё льется дождь и нельзя открыть окно, чтобы подышать свежим воздухом. Папочка миленький, как ты любишь меня, как заботишься обо мне! Может, Бог даст, что я поправлюсь и снова увижу тебя. Я ведь так люблю тебя и маму, но умею ласкаться. Отец Михаил приходил два раза навестить меня, и я покаялась и приобщилась. Папочка – до свидания. Я устала писать, надо идти в кровать отдохнуть. Твоя больная Настя. Все целуют тебя».
Не думала Милая Девочка, что пишет папе последнее письмо и что она никогда больше не увидит своего папу. Со смертью этого ребенка, девочки, у меня, пожалуй, не стало никого на свете, кто бы меня так любил. Дорогая деточка, ты перешла в лучший из миров, туда, где нет ни болезней, ни печалей. Твой остаток мирской греховной жизни зарыли в землю, а дух парит над землёю, ликуя, освободившись от больного тела. Скоро, родная, ты будешь встречать вместе с братьями своих Папу и Маму, а также других сестёр и брата Колю, т. к. не столько лет для вечности как одна секунда в нашей земной жизни. Мир праху твоему и вечная память.
14 июля 1917 года.
Вчера получил письмо от Анюты, в котором она описывает о кончине нашей дорогой Настеньки; прочитав до половины, я уже разрыдался. Сегодня собрался с силами перечитать и даже переписать это письмо:
«Дорогой Папочка! Вот и не стало у нас Настеньки, долго боролся с болезнью Ея здоровый организм, но не выдержал; до последней минуты был хороший организм, даже вечером перед смертью просила Маму испечь шанег, но покушать не удалось. Умерла в 8-м часу утра 16 Июня 1917 г.
Бедную девочку болезнь так измучила, что осталось только кости да кожа. На кануне смерти около 12 ч. дня Настенька пила чаи и хорошо закусила, вдруг закашлялась так сильно, что вся стала холодная, ножки совершенно застыли, но попросила позвать фельшара, который, явившись, сказал, что сейчас скончается, но дал капли и через четверть часа Настенька снова заговорила. Целый день она радостная, глазёнки так и сверкали радостными огоньками. Она видела, как мы горевали, когда ей было тяжело, и как она радовалась, когда ей стало легче. В этот день она говорила: как бы папе написать, поблагодарить его за письма и за то, что он так обо мне заботится, да не могу. Хочется мне увидеть папу, да видно не удастся. Как хочется пожить для папы и мамы. Папе будет скучно без меня, он и так говорил зимой: скучно, как Настеньки нет за столом. Попросила шоколаду, Лиза купила за 2 р. плитку, так она сказала: напрасно мама деньги платит, можно бы и не покупать шоколад, днём она была очень весёлая и мы надеялись, что ещё проживёт недельку, но к вечеру затихла, ручки и ножки застыли. Но попросила меня почитать газету и слушала, закрывши глаза, а Лиза всё время гладила ножки. В 6 ч. утра 16-го около ея собрались все. Она посмотрела на нас, но не дала проститься, говорит: мне тяжело, закрыла глазки, потом ойкнула и закричала: ой! заблудилась, заблудилась! Вот её последние слова и в восьмом часу утра скончалась. Так и расстались мы с любимой младшей сестричкой. Анюта».
Милая девочка! Как тебя жаль, что ты так рано, как распустившийся цветок, забитый бурею и дождями, завял и погиб не расцветши. Но с другой стороны: ушла в тот мир чистой, безгрешной и святой к своим братьям, и не долго тебе ждать своих папу и маму, которых ты так любила. Мир праху твоему, моя любимая дочь, прими от меня последний поцелуй. Твой любящий и горько плачущий Отец.
В 1-х числах сентября я на «Бибикове» отправился в Архангельск, 12-го пришёл в Архангельск.
Зимою 1917 и 1918 года я занимался постройкою судна «Персей» Могучего. В феврале 1918 постройку пришлось остановить.
