Мокриц сделал жалобное лицо, как умеют только мужья и щенки.
– Хочешь, чтобы я перестал? – спросил он. – Если хочешь, я перестану.
Повисла пауза, но потом Дора Гая сказала:
– Вот гаденыш, как же я могу тебе что-то запретить? Если ты успокоишься, ты уже не будешь Мокрицем фон Липвигом!
Он собрался возразить, но в этот момент распахнулась дверь и ворвалась пресса: Вильям де Словв, главный редактор «Правды», в сопровождении проводника поезда и вездесущего иконографиста Отто Шрика.
А поскольку Мокриц до самого смертного дня не перестанет быть Мокрицем фон Липвигом, он улыбнулся перед объективом.
Мокриц напомнил себе, что все только начинается. И продолжение не заставит себя долго ждать. Но ничего, ему было не впервой танцевать эту кадриль, так что он изображал стойкого оловянного солдатика и улыбался господину де Словву, который прямо с порога сказал:
– Похоже, ты снова стал героем, господин фон Липвиг. Машинист и кочегар в один голос утверждают, что ты подбежал раньше, чем они успели дернуть тормозной рычаг, подхватил детей и в самый последний момент сумел занять безопасное положение. Самым безопасным в данный момент оказалось распластаться прямо под вашей Железной Ласточкой. Сущее чудо, что ты оказался поблизости, не правда ли?
Ну вот и снова в пляс.
– Никаких чудес. Мы стараемся ни на минуту не оставлять посетителей без присмотра. Дети гуляли за пределами участка и, строго говоря, находились в этот момент под ответственностью своих родителей, но мы в ближайшее время поставим ограждения вдоль всей линии. Нужно понимать, что к нам стекается слишком много людей. Оригинальное сочетание живого пара и скорости притягивает их как магнит.
– Очень опасная новинка, господин фон Липвиг, ты не находишь?
– Как же, господин де Словв, все старое когда-то было новым, и, пока не было как следует изучено, тоже таило неизвестность и опасность. Но так же верно, как то, что ночь сменяет день, рано или поздно все новое становится частью жизни. Поверь мне, то же произойдет и с железной дорогой.
Мокриц не сводил глаз с журналиста, который тщательно записывал его слова, и успел подготовиться к следующему вопросу:
– Столатские равнины полнятся жалобами старшего поколения. Старики боятся шума и скорости, а еще поезда приносят с собой дым и копоть… Наверняка все это представляет опасность для нашего славного города.
Мокриц одарил его улыбкой, думая про себя: ну вот, опять.
– Место, которое ты изволишь называть «нашим славным городом», сплошь состоит из дыма и копоти и много чего еще в придачу. Испытания Железной Ласточки никого не оставили равнодушными. Все отмечают ее способность быстро и безопасно перевозить тяжелые грузы. И не будем забывать, что в отношении определенных товаров скорость является первостепенным фактором: взять хотя бы посылки с нашего Почтамта или вашу газету. Никто не хочет получать новости с запозданием, а благодаря железной дороге столатские жители получат утреннюю «Правду» к завтраку. А что до страхов старшего поколения… Что ж, одна старушка недавно сказала мне, что нам стоило дождаться, пока все старики поумирают, и только потом открывать железную дорогу. Согласись, в этом случае ждать нам пришлось бы очень долго!
Увидев, что губы журналиста тронула улыбка, Мокриц понял, что добился своего.
– Люди нередко говорят, что, мол, старики не поймут, когда на самом деле это они сами не хотят понимать или принимать новое. А вот старики как раз бывают рисковыми ребятами и очень этим гордятся, – здесь для пущего эффекта Мокриц заговорил серьезно. – К сожалению, работа прототипа не может гарантировать стопроцентную безопасность. Непросто добиться безопасности, когда еще не знаешь, в чем опасность. Это понятно? Но я ни секунды не сомневаюсь, что однажды поезд спасет еще много, много жизней. Я даже обещаю это.
Как только пресса удовлетворилась полученным интервью и портретом героя дня, а доктор Газон получил свой чек, Мокриц попрощался с Дорой Гаей и поймал кэб. Добравшись на нем до участка, он без стука ворвался в кабинет Гарри Короля.
– Там должны были дежурить люди, Гарри! – закричал Мокриц, стуча кулаком по столу. – Если у тебя осталась хоть капля здравого смысла, поставь нормальную охрану по всей дороге в окрестностях своих владений, чтобы посетители не оставались без присмотра, когда ходит поезд! В этот раз я вытащил твои каштаны из огня, – не унимался он. – Но, Гарри! Два детских трупа на первой полосе – и железные дороги закончились бы, не успев начаться! Витинари бы вмиг прикрыл нашу лавочку, не сомневайся. Ты знаешь, как патриций не доверяет механике, и едва ли он нанесет урон собственной репутации, если велит Дику Кексу спрятать свои игрушки обратно в коробку. Да, было бы обидно, но люди не должны гибнуть из-за какой-то машины!
Мокриц перевел дыхание. Он задыхался и сопел, а у сэра Гарри, который не проронил ни звука за всю его тираду, побагровело лицо.
В наступившей тишине Мокрицу послышалось любопытное шипение, похожее на то, что испускала Железная Ласточка, когда расслаблялась после тяжелого трудового дня. Пожалуй, его можно было описать как железное мурлыканье, но в следующее мгновение звук стих, и Мокриц усомнился, что вообще его слышал.
Гарри смерил Мокрица взглядом и серьезно спросил:
– Говорят, ты прыгнул прямо под поезд с двумя мальчишками в охапку. Это так?
– Если честно, понятия не имею. Я увидел детей, они положили головы на рельсы и прислушивались. Они просто играли, и я отчетливо помню, как подумал: «Вот черт!» Потом что-то ударило меня по голове сбоку, и больше я ничего не помню, пока не очнулся в палате в больнице леди Сибиллы, вот и вся история. Я могу соврать ради развлечения, рекламы, банального соперничества, личной выгоды и всеобщей радости, но сейчас я говорю правду.
Повисло молчание, которое нарушил хриплый голос Гарри:
– Ты ведь знаешь, что я сам дедушка? Старшая порадовала: внук и внучка. И меня не так просто пронять, приятель, но сейчас всего так и колотит. – Гарри вышел из-за стола, и из глаз у него текли слезы. – Ты в этом разбираешься, господин фон Липвиг, так скажи, пожалуйста, что мне сделать?
Мокриц не ожидал такой реакции, но ответил без колебаний.
– Соберись, Гарри, – приказал он. – Это инженеры и тому подобная публика разбираются в кузнечных мехах, высоких скоростях и вращении колес! А для большинства людей такая прыть – что лошадь, закусившая удила. Сколько горожан каждый год получают травмы, когда старому ломовому коню Доббину в очередной раз взбредет в голову пошалить прямо посреди улицы! Мой совет – закрыть на неделю аттракцион с Ласточкой на техническое обслуживание. Все привести в порядок, убрать из-под ног острые предметы, поставить какой-нибудь забор и назначить пару человек в форме, посолиднее, присматривать за территорией. Ты понимаешь в этом толк. Пусть все видят, что у нас безопасно.
И снова Мокриц услышал это шипение; казалось, оно раздается у него в душе, насыщая его свежими идеями, и в театре собственных мыслей он сидел на галерке и смотрел на сцену своего воображения, жадно ожидая увидеть, что придет ему в голову дальше.
