Госпожа Кекс еще раз взглянула на короля-оборванца и заметила с бессознательной фамильярностью:
– Выглядишь голодным, зайка. Знаю, что уже поздно, но у меня остался гороховый пудинг в горшочке… Совсем немного, но он придаст тебе сил и не даст свалиться с ног в ответственный момент.
Оказалось, что гороховый пудинг госпожи Кекс был королем гороховых пудингов, и, хотя ужин у Гарри подавали всего несколько часов назад, Мокриц обратил внимание, что король уплетал угощение за обе щеки. Когда они наелись, госпожа Кекс накрыла горшочек крышкой.
– Оставлю немного сыну, – сказала она. – Работать под открытым небом в такую непогоду… Но ничего, он любит пудинг холодным.
Потом король устроился в кресле вздремнуть. Пока он спал, госпожа Кекс убирала со стола, а Мокриц разглядывал бережно развешанные на стенах портреты улыбающихся детей, ну или одного ребенка, снятого много раз подряд, потому что в младенчестве все дети похожи… на детей, и одни лишь матери способны различить, кто есть кто. Удивительный дар.
– Ничего себе, госпожа Кекс, какие замечательные детки, – отметил Мокриц, когда она вернулась пожелать ему спокойной ночи. – Все твои?
Она рассмеялась:
– Ну что ты, нет, конечно! Дик у меня единственный, но я была повитухой до того, как встретила своего покойного мужа, а ты понимаешь, что это за работа. Роды я всегда хорошо принимала, особенно когда дела шли туго, – она строго посмотрела на Мокрица. – Слышишь, о чем я, господин фон Липвиг? Я одного-единственного ребеночка потеряла, потому что меня не успели найти вовремя, а потом было уже поздно. Как бы то ни было, с тех пор всегда меня зовут, ну и ты понимаешь, как оно. Сын говорит, что мне больше необязательно этим заниматься, но когда у тебя есть имя, оно уже никуда не денется. Особенно если речь о молоденьких отчаявшихся девочках.
Вид у госпожи Кекс был загнанный, но в ее глазах читалась гордость.
Зычно похрапывая в огромном кресле, король повернулся на другой бок. Госпожа Кекс поправила пухлые подушки, чтобы ему было поудобнее, и вдруг что-то приковало ее внимание, и она застыла на секунду. Бросив на Мокрица мимолетный острый взгляд, она напоследок еще разок взбила подушки, после чего выпрямилась и сладко улыбнулась. Что бы это ни было, оно осталось позади. Мозг Мокрица размяк от усталости, а врожденный дар считывать крошечные намеки, не раз сохранявший ему жизнь, покинул его уже много часов назад. И все-таки Мокриц должен был спросить.
– Госпожа Кекс… Что-нибудь не так?
– Нет, юноша, – тут же ответила она. – Я просто задумалась, как странно, что такой маленький и, это самое, волосатый может быть… королем. Но он же маскируется. Небось в короне и во всем блестящем он отлично выглядит, сидя на своей Лепешке. А теперь, юноша, пора укладывать тебя спать.
Даже смертельно уставший, Мокриц смог распознать тактику отвлечения и продолжил допытываться:
– Госпожа Кекс, ты чего-то не…
– Да ничего, ничего, тебе, во всяком случае, беспокоиться не о чем.
У Мокрица голова пошла кругом, но все эти мысли выветрились у него из головы, когда послышался звук отпирающейся двери и появился Дик, с которого стекали ручьи воды, и поприветствовал мать. Он тащил столько узелков и коробок, что ему пришлось все их поставить на пол в узком коридорчике, где показывали время, дни недели и может, даже фазы луны блестящие часы, а главное, они сообщали, что Дик Кекс покупает для матери все самое лучшее. Она вмиг бросилась ему на шею, свертки посыпались на пол, но Дик рассмеялся и выкрутился из крепких объятий.
Устроившись на кухне небольшого дома, где все еще было тепло, Дик уплетал застывший гороховый пудинг, пока его мать распаковывала свертки.
– Вот это класс, ма! А на улице ветер воет, аж жуть.
Мокриц понял, что устал как собака.
– Я тебе постелила, господин фон Липвиг, – сказала госпожа Кекс. – Королю тоже постелила, но ему вроде и так удобно, не хочу его будить. Дик, ты останешься на ночь?
– Извини, мам, нет, слишком много работы. Мы все работаем по две смены.
Госпожа Кекс перевела на Мокрица исполненный гордости взгляд.
– В этом весь мой сын. Трудяга он у меня, вечно со своей считательной палочкой.
– Это счетная линейка, мам, – сказал Дик и улыбнулся Мокрицу.
– Ну и пускай, – ответила гордая мать. – Мой сынок работает с вашим Гарри Королем и прокладывает себе дорогу в жизни, – и она наклонилась поцеловать Дика, который оторвал ее от земли, чмокнул в воздухе и снова поставил на место, слегка замочив и перепачкав.
– Ох, мам, не делай из меня какого-то святого, я просто обычный рабочий с немытыми руками. Короче, пора мне выдвигаться, дела ждут.
На пути к выходу Дик взглянул на короля и спросил:
– Он в порядке, мам?
Мокриц очень внимательно наблюдал за госпожой Кекс.
– Лучше не бывает, сынок, – ответила она. – Ему просто нужно выспаться, не хочется лишний раз будить его.
Дик бросил взгляд на Мокрица, услышав эти слова, и как будто о чем-то задумался, но потом пожал плечами, видимо, решив, что оно того не стоит. Он передал Мокрицу сверток с чистой одеждой для него самого и для короля и еще раз поцеловал мать.
– Проследи, мама, чтобы они не задерживались. Как бы не опоздать на Земфис-экспресс.
Что она и сделала, накормив их сперва горячей и сладкой кашей, какую терпеть не могла Дора Гая. Мокриц чувствовал, что каша как будто липнет к его костям, когда они с королем, улыбаясь, набравшиеся сил после отдыха, покинули тихую обитель госпожи Кекс, как раз когда солнце начало всходить над Сто Латом.
В пещере, близ мрачного и в чем-то даже болезненного города Утолежка, граги обсуждали железнодорожную угрозу и как ее остановить. Они нашли мастера по работе с железом, и, поскольку гном был из Анк-Морпорка, на его долю выпало объяснять им ситуацию.
Гость нервно сидел в тускло освещенной пещере, старательно делая вид, что находится всецело на стороне грагов, в то время как на самом деле он оставался на стороне денег. Кузнец объяснил, что паровозы тяжелые машины и сбить их с рельс удобнее всего в тот момент, когда поезд будет миновать ущелье или идти по горам. Еще он предложил в качестве альтернативы лишить двигатели всего необходимого для их работы – топлива и воды – и напасть, когда поезд окажется в уязвимом положении. Ему повезло раздобыть карту с указанием всех угольных бункеров, колонок и водонапорных башен, и он продемонстрировал ее грагам.
– И если, чисто теоретически, мы захотим остановить один конкретный поезд… Сколько людей нам понадобится, чтобы вывести из строя эти… колонки? – прокряхтел в темноте неизвестный граг.
– Для такой работы – много, – ответил услужливый гном. – Ваш противник наверняка достаточно умен и догадается, что вы бросите свои силы на то, чтобы вывести двигатели из строя, поэтому он обеспечит колонки и бункеры хорошей охраной. Конечно, – добавил он, – если вы расположитесь высоко в горах, у вас будет серьезное преимущество.
