– Лилипуты! – воскликнул король рядом с Мокрицем. – Я уже сто лет о них не слышал! Когда-то их было полно.
«Да, – думал Мокриц. – По этим маленьким человечкам топчутся, оставляют их плестись в хвосте, как гоблинов! О, если бы у них нашелся свой заступник, как Из Сумерек Темноты или Слезы Гриба с ее дивной арфой, тогда весь мир услышал бы о лилипутах». Но он смотрел на Хлопа и понимал, что лилипуты прошли все жернова, которые смололи из них мелкую крупку; они были рады выпасть из всеобщего поля зрения и теперь подкатывались к безрадостному забвению.
Король не сводил глаз с лилипутского делегата.
– Я так и знал, что вы прячетесь где-то здесь, в этих лесах. Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил он.
– Оставили бы вы нас в покое, ваше высочество. Пусть вас тут не станет. Вот и все, чего мы хотим. Чтобы нас не трогали. Чтобы мы жили своей жизнью и чтобы мы вообще жили, – отрывисто заключил лилипут.
Король отступил назад к рельсам, положил ладонь на Железную Ласточку, которая все еще плевалась паром, и произнес со всей серьезностью, будто давал присягу (вероятно, так оно и было):
– Я знал о вашем народе с самого детства. И с этого момента вы можете жить в этих лесах так, как вам нравится, и я буду первым защищать ваше право на это. – он обвел взглядом свою команду и сказал: – Мы должны двигаться дальше. Между нами и Убервальдом все еще немало миль.
Дик, который до этого горячо спорил с Уолли у водяной цистерны, нахмурился.
– Простите, ваше высочество, но у нас проблема. Здесь был склад для угля и воды, но его разворотили, и граги сорвали колонку и слили воду. Уголь у нас есть, но воды едва хватает, чтобы добраться до ближайшего депо. Двигатель без воды не работает. Нужно наполнить цистерну. – Он задумался. – И вообще, где все железнодорожники? Я специально так составил расписание, чтобы они всегда были готовы к нашему прибытию.
Хлоп прокашлялся.
– Мы слышали шум… Звуки борьбы…
Мокриц многозначительно посмотрел на Ваймса.
– Детрит? – окликнул командор. – Сможешь их разыскать?
Стражник со стуком отдал честь.
– Мы с Флюоритом сходим разведаем. Мы людей хорошо ищем. Это у троллей врожденное. Мы их найдем. Живыми или мертвыми.
Два тролля углубились в подлесок, и Мокриц с особой остротой ощутил, что с ними ушла львиная доля их физического превосходства. Командор был невесел.
Маленький лилипут под ногами Мокрица подергал его за брючину, привлекая внимание.
– Мы можем помочь с водой, – сказал он. – Там за холмом хороший ручей, и нас сотни, и совсем недалеко, и мы мастерим добротные ведра, и думаю, за час-другой управимся и наберем вам полный бак.
И набрали.
Хлоп вынул из курточки свисток и дунул в него, и перед ними возникли сотни неотличимых маленьких лилипутов. Не вышли, не свалились с неба, не выскочили из-под земли. Просто появились, и у каждого было по два ведра в руках. Несмотря на размер, лилипуты явно отличались физической силой. Дик наблюдал, как они бегают до цистерны и обратно, и приглядывался к их крепким башмакам.
– Эй, господин лилипут, вы сами такие башмаки делаете? Я не потешаюсь, просто я таких огромных башмаков на таких маленьких человечках отродясь не видал. А вы знаете, мы столько ходим по путям и по золе, и боги, как же быстро снашивается наша обувь. Ну, ты сам посмотри. В любую погоду я их ношу. Ты говоришь, вы башмачники. А по металлу вы тоже работаете? Потому что ежели да, то нам очень нужны такие ребята, чтобы сработали нам добротные башмаки для железнодорожников. Я до смерти буду вам обязан. Башмаки для парней, которые день-деньской ходят туда-сюда, должны быть долговечными.
Хлоп просиял.
– Дайте нам нужные мерки, и мы мигом организуем вам образец. И к твоему сведению, господин инженер, мы не маленькие человечки. Мы больше изнутри, чем снаружи.
Он прервался, когда из леса вышел Детрит, напоминавший своим видом что-то первобытное. За ним вышел и Флюорит, выполнявший роль тяжелой артиллерии. Флюорит бережно сложил на землю два трупа и покореженную колонку.
Рыс Рыссон чертыхнулся при виде мертвых тел, а Дик расплакался. Но утро уже наступило, и время не ждало. После короткого совещания с командором Ваймсом и королем-под-горой было принято решение уезжать. Когда все заняли свои места в поезде, Мокриц и Дик попрощались с лилипутами.
– Пожалуйста, позаботьтесь тут обо всем и похороните этих ребят с почестями, с надгробным камнем, – попросил заплаканный Дик. – И если вы можете как-нибудь починить колонку…
Хлоп снова улыбнулся:
– Это же просто металл. Я разве не говорил, что мы еще и жестянщики? Как пить дать, все починим.
– Стало быть, отныне, – вмешался Мокриц, – ты и твои люди работаете на железную дорогу, а значит, вы работаете на Гарри Короля, а сэр Гарри не любит, когда с его сотрудниками случается что-то плохое, поверь мне на слово. В будущем здесь часто будут ходить поезда, и я подозреваю, в вашей жизни значительно прибавится работы. Я поставлю Гарри в известность, что вам потребуется вознаграждение.
– Какое еще вознаграждение? – не понял маленький жестянщик.
– Там узнаете, – ответил Мокриц.
Железная Ласточка тронулась в Утолежку, а лилипуты выстроились в рядок и еще долго махали вслед своими крошечными платочками даже после того, как поезд скрылся из вида.
Рыбача тем днем на озере Скок, господин Джоффри Индиго несколько удивился, когда вода в озере вдруг взяла, побулькала и исчезла, оставив после себя лишь трепыхающуюся рыбу, удивленных лягушек и одну привлекательную нимфу, которую такой поворот очень разозлил, и она плюнула в Джоффри, словно это он был виноват. Но Джоффри, написавший популярную книгу «Ловля на живца при любой погоде», решил сохранять спокойствие и подумал, что такой феномен стоит отметить на следующем собрании Общества рыболовов Скока.
Он тщательно почистил снасти и убрал все за собой, а потом услышал журчание и удивился во второй раз, когда дыра в пейзаже стала снова наполняться водой. Пока он изумленно наблюдал за этим, нифма снова плюнула в него, отчего Джоффри почувствовал себя слегка обиженным. И, хлюпая ногами по дороге домой, он думал, поверит ли ему кто-нибудь.
Когда позднее он пересказал жене события своего странного дня, она только фыркнула:
– Не стоило тебе, Джоффри, брать с собой на рыбалку флягу с бренди!
– Я и не брал, – возразил Джоффри. – Она стоит на серванте, где и всегда!
– Тогда никому больше такого не рассказывай, – решила жена. – Мы же не хотим, чтобы тебя сочли чудаком.
Меньше всего Джоффри можно было назвать чудаком, если только разговор не заходил о рыбалке, и в итоге он решил ничего не рассказывать. Потому что никому неохота выставлять себя на посмешище…
Мокриц уже начинал беспокоиться за Дика Кекса и его команду перетрудившихся инженеров. Если выдавалась минутка для сна, они залезали в спальные мешки и сворачивались калачиком на вагонных скамьях. Они ели, но ели мало. Их подгоняли только стрелки на часах и страстное желание достигнуть цели. За пределами кабины машиниста они только и говорили, что о механизмах, о колесах, о графиках, но Мокрицу было очевидно, что они выбились из сил за эти бесконечные дни, которые провели на площадке, сражаясь с разнообразными капризами паровоза.
