— Привет! — говорю я. Я иду к столу и сажусь, беру булочку.
— Где Эрленд? — спрашиваю я.
Папа смотрит на меня, подняв одну бровь, как обычно.
— То есть Эрле, — поправляюсь я.
— Эрле на улице играет с соседским мальчиком, — говорит папа.
— С этим Петером Снизу, как она его называет? С которым она вчера играла? — спрашиваю я и мажу паштет на обе половинки булочки.
— Да, — отвечает папа.
— А почему, кстати, она называет его Петер Снизу? Зеленый дом же не снизу, он сбоку от нашего?
— Кажется, было что-то о том, что лучший друг Петера там, где они раньше жили, жил над ними и они называли друг друга Кто-то Там Сверху и Петер Снизу. А теперь Эрле и Петер стали лучшими друзьями и называют друг друга Эрле Сверху и Петер Снизу, — говорит папа с улыбкой.
— Что? Они уже лучшие друзья? — спрашиваю я в шоке.
— Они так говорят, да, — отвечает папа.
— Они же только вчера познакомились! — говорю я и откусываю большой кусок от булочки.
Мы сидим едим, и вдруг мне в голову приходит мысль.
— Папа, — говорю я.
— Да? — отзывается папа.
— А какая у Петера фамилия? — спрашиваю я.
— Понятия не имею, — отвечает папа.
— А вдруг у него фамилия Дэн? Петер Пэн? — говорю я.
— Да, забавно, — отвечает папа.
После завтрака я не знаю, чем заняться. Хелле все еще в Бергене, в лес я НЕ ХОЧУ, это взрывоопасно. Думаю, не выйти ли на улицу посмотреть, что делает Эрленд и ее лучший друг; выглядываю в окно на кухне. Сначала я их не вижу, я потом замечаю среди деревьев в Леске. Они снова раскачиваются на ветках Обезьяньего дерева, а малыш, которого точно зовут Филипп, сидит на земле под ними и играет с веточками. Не хочу идти к ним. Вместо этого я иду наверх, беру блокнот и дневник и ложусь на пол в гостиной, чтобы порисовать и пописать.
Самый скучный и долгий день во Вселенной
Дорогой дневник,
на улице дождь, и МНЕ СКУЧНО. Делать НЕЧЕГО! Эрленд под дождем на улице, играет с Петером и Филиппом. Когда же Хелле и Стиан вернутся?!!!! Кажется, сегодня будет самое долгое воскресенье на свете…
Папе приходит в голову мысль
— Девочки, я кое-что придумал, — говорит папа, когда мы перекусываем.
— Что? — спрашиваю я.
— Я подумал, может, нам завести кур?! — говорит папа.
— Что? Кур? — говорю я, смотрю на папу, не шутит ли он. Кур???
— Да-а-а-а-а-а! — кричит Эрленд радостно, и тут папа, тоже радостно, говорит:
— Да, если мы заведем пару куриц, у нас каждый день будут свежие яйца! Когда я был маленьким, у нас была куча кур.
— Да, папа! Да, папа! Я хочу куриц! — кричит Эрленд.
— Но ты жил на ферме, папа, — говорю я.
— Мы можем построить маленький курятник в саду, — говорит папа. — Можем огородить им загончик, построить курятник, а вы мне поможете, если захотите.
— Да-а-а-а! — кричит Эрленд. — У нас будут курицы! У нас будут курицы!
— Надо еще маму спросить, когда она вернется, — говорит папа, чтобы Эрленд немного успокоилась и не дрыгала ногами под столом.
И мне тоже становится очень интересно, потому что мы с папой принимаемся обсуждать курятник. Подумать только, крошечный домик в саду, в котором будут жить куры! Папа говорит, я могу помочь ему спроектировать курятник, если захочу, и еще помочь с постройкой. И конечно, я хочу!
— Он может выглядеть как настоящий дом! — говорю я. — С окнами, дверями, и занавесками, и… маленькой верандой!
И почтовым ящиком!
Папа смеется и говорит, что не уверен, что курам нужны занавески. Но я уже представляю себе их дом. Настоящий маленький домик с подоконниками, может, мы его покрасим в желтый, с белыми рамами и трубой. Только там будут жить куры, а не люди. После еды, когда Эрленд уходит играть с Петером, я иду в гостиную, сажусь с блокнотом на пол. Я сижу и рисую курятники.
Много часов. У меня куча разных идей, и, когда я показываю их папе, ему очень нравится. И тут стучат в дверь веранды, она открывается и на пороге стоит Хелле!
Наконец-то!
— Хелле! — чуть не кричу я, улыбаюсь, встаю из-за стола и бегу к ней.
— Привет! — говорит Хелле с улыбкой и заходит.
Я ее КРЕПКО и долго обнимаю. Хелле смотрит на меня немного удивленно, когда я отхожу, потому что мы обычно так не обнимаемся, но она тоже рада. Это просто ВОЛШЕБНО снова увидеть Хелле! Ее не было всего лишь с пятницы, но почему-то кажется, что прошла вечность!
— Кажется, тебя сто лет не было! — говорю я, пока мы поднимаемся в мою комнату.
Хелле смеется и говорит:
— Меня не было всего-то два дня.
— Да, но они тянулись, как сто лет, — говорю я, а она улыбается.
Времени — шесть часов вечера, мы с Хелле сидим в моей комнате и болтаем. Я рассказываю о папиной затее с курятником и показываю ей свои проекты. Она в восторге. И еще рассказывает, как она съездила в Берген и что они со Стианом так и не испытали новые дождевики, потому что дождя не было совсем, и это просто удивительно, ведь в Бергене всегда должен идти дождь.
— А здесь шел! — говорю я. — Весь день вчера лило.
Хелле рассказывает, что они познакомились с Берит, которую Басте, их папа, представил как «хорошую приятельницу».
— У твоего папы появилась возлюбленная?!! — спрашиваю я.
— Нет! — решительно отвечает Хелле.
— Ты думаешь, Берит не его возлюбленная? — спрашиваю я снова.
— Нет, не думаю! — говорит Хелле.
И тут же переводит разговор на другую тему, отчего я понимаю, что она на самом деле не хочет об этом говорить. Она спрашивает, познакомилась ли я с новыми соседями, и я рассказываю, что познакомилась еще в пятницу. С Бильяной, и ее огромным животом, и ее мрачным мужем, и мальчиками. Я рассказываю Хелле о Халке и о том, какой он мрачный, и как крепко он сжал мою руку, когда мы знакомились. Хелле вздрагивает, представляя себе Халка, а я пытаюсь сжать ее руку так же крепко, как Халк, но у меня не получается.
