— Есть вопросы? — спрашивает Альфи, стоя у доски, будто для него это совершенно обычное дело — стоять перед целым классом. Кристоффер поднимает руку, и Альфи ему кивает в знак того, что разрешает спросить.
— Ты шутишь, — спрашивает Крис, — насчет олимпиады по воздушной гитаре?
— Да, — говорит Альфи, и весь класс снова смеется.
(И это очень странно, потому что мы смеемся, не совсем понимая над чем, на самом деле ведь ничего особо смешного не происходит.)
— Ты итальянец? — спрашивает Сондре.
— Не-а. Норвежец, — отвечает Альфи. — Мои родители из Болгарии, но я родился и вырос в Норвегии.
— А мои бабушка с дедушкой из Индии, — говорит Анита.
— А мои родители из Финляндии, — говорит Нора.
— У меня мама — шведка, — говорит Микаэль.
— А мои родители из Трондхейма, — говорит Сондре, и все смеются. (Сондре тоже
[17]).
— А где это, Болгария? — спрашивает Бен.
— Ты должен это знать, Беньямин, — говорит Каллестад и смотрит на Бена поверх очков. — Мы три недели назад проходили страны и столицы Европы.
— Я уже забыл, — говорит Бен и, извиняясь, пожимает плечами.
Альфи отворачивается и начинает дергать за веревочки карты, которые висят, скрученные, над доской. Наконец он находит карту Европы, вытягивает ее и показывает нам.
— Болгария вот здесь, — говорит он, — на юго-востоке Европы у Черного моря. Она граничит с Румынией, Грецией, Турцией, Сербией и Македонией.
— Республикой Македония, — поправляет Каллестад улыбаясь, он очень впечатлен.
— Да, Республикой Македония, — говорит Альфи, будто это и имел в виду.
— А почему тебя зовут Альфред-о Стефан-о, а не Альфред Стефан, если ты не итальянец? Калдис говорил, это итальянское имя, — говорит Сондре.
— Меня назвали в честь одного футболиста, — отвечает Альфи.
— Круто! — говорит Сондре.
— Спасибо за прекрасную презентацию, Альфи! — говорит Каллестад. — Теперь можешь сесть рядом с Одой.
Альфи кивает Каллестаду, как Сондре, и класс снова смеется. Потом он подбирает рюкзак и скейт с пола и смотрит в мою сторону. И когда Альфи идет ко мне, я чувствую, как ОПЯТЬ краснею. А когда Альфи садится за парту рядом со мной, я не знаю, куда смотреть и что делать. Так что я сижу и просто таращусь в стол или на доску. Я замечаю боковым зрением, что Альфи смотрит на меня, и не один раз, но я не смею на него взглянуть. Точнее, один раз слегка кошусь на него, и в этот момент он поворачивается ко мне и говорит: «Привет!» Я вздрагиваю, быстро отворачиваюсь и гляжу прямо перед собой и уже не смотрю на него совсем до конца урока.
Кризис
Единственное, о чем я могу думать: что появление Альфи в моем классе — это КАТАСТРОФА. Потому что если он проговорится хоть одной живой душе о Большом лесе, со мной будет кончено. Я серьезно. Я УМРУ.
— Ода? — говорит Каллестад, и, обернувшись, я вижу, что весь класс на меня смотрит, будто чего-то ждет.
— Что? — спрашиваю я и не понимаю, почему на меня так смотрят.
— Я спросил: не выйдешь ли ты прочитать свое стихотворение? — говорит Каллестад.
Нет, нет, нет, нет, НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!! — думаю я.
— Э-э-э, — говорю я и поднимаюсь со стула, как мне кажется, покачиваясь.
Я беру блокнот и замечаю, как трясутся руки, пока я медленно иду к доске. Я поворачиваюсь к классу. Смотрю на Альфи. Он сидит за партой и улыбается. Мое сердце бьется смертельно быстро, и вдруг начинает кружиться голова, а все тело превращается в желе. Я читала перед всем классом тысячу раз, но никогда перед Альфи. А он сидит и смотрит на меня, и мы оба знаем, что он меня застукал в лесу, когда я целовалась с деревом… Я выпрямляюсь. Сглатываю. Начинаю читать, очень тихо, дрожащим голосом:
«Весна на школьном дворе».
И тут раздается звонок.
Я смотрю на Каллестада.
— Нет, нет, к сожалению, не получилось у тебя сегодня нам почитать, Ода, — говорит он.
— Да, — говорю я. Никогда в жизни я так не радовалась школьному звонку.
Перемена
Сразу со звонком весь класс сбивается вокруг Альфи. И мальчики и девочки. И все расспрашивают его обо всем на свете. Нравится ли ему футбол (Сондре), где он жил раньше (Анникен) и почему он переехал сюда (Тоффа), какая музыка ему нравится (Анита), хорошо ли он катается на скейте (снова Сондре) и еще куча всего; я не всё могу разобрать, потому что все говорят хором и Альфи трудно отвечать. Я возвращаюсь к парте с блокнотом и пытаюсь затаиться, чтобы Альфи забыл о моем существовании.
— Бегите на улицу! — говорит Каллестад. Кто-то спрашивает, пойдет ли Альфи играть в футбол, он соглашается. Все выбегают толпой вокруг Альфи. Я тоже выхожу, но не иду на Поле. Во дворе я ищу Хелле. Вижу ее на большой веревочной паутине. Она сидит на самом верху вместе с Махмуной и Грете Софией. Не хочу идти к ним. Не знаю, чем заняться. Так что я крадусь на учительскую парковку, хотя ученикам вход туда воспрещен, и сижу там, пока не звенит звонок на урок.
Очень странно: Альфи пробыл в нашем классе всего один день, а уже кажется, он подружился со ВСЕМИ. То есть не только с ребятами из класса, но со всеми Верхними. Потому что на переменах все пятые и шестые классы толпятся вокруг него, будто он какой-то магнит или звезда. А Альфи все время смеется и улыбается, болтает и шутит со всеми. И все вдруг говорят о нем. Я слышу его имя повсюду. Альфи, Альфи, Альфи, Альфи — только и говорят они. (От этого можно просто рехнуться.) Я сижу за партой и не смотрю на него весь остаток дня, а на переменах я сажусь на учительскую парковку у стены Нижней школы, где никто меня не видит. Каждый раз, когда звенит звонок, я захожу обратно в класс с парковки, старясь не смотреть на людей, потому что все время жду, что надо мной начнут издеваться, тыкать в меня пальцем и все вдруг всё про меня узнают. В точности как я видела в куче фильмов, когда над одним героем все вдруг начинают издеваться, и это просто чудовищно. Я не могу сосредоточиться на уроках. И сердце все время бьется очень сильно. Ужасно.
