— Да, но ничего, я обойдусь, — отвечаю я
[20].
— Ода, — говорит вдруг Халк, то есть Златан.
— Простите! — говорю я и смотрю на Златана, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Слезы текут по щекам, я не могу остановить их. Мне так стыдно!
— Можно я сохраню это письмо? — спрашивает Златан.
— Оно и так ваше… — говорю я.
— Я хочу сказать, — говорит Златан, — что письмо — это уже оплата.
— Что? — говорю я.
— Я не хочу брать денег. Письма мне достаточно, — говорит Златан.
— Да, но, — говорю я, — заменить стекло ведь будет стоить денег, и…
— Можно я расскажу тебе одну историю? — спрашивает Златан.
— Да, — отвечаю я, не совсем понимая, что происходит и что он собирается рассказать.
— Когда я был маленьким, в Болгарии, я играл в футбол в школьном дворе и попал мячом прямо в окно, разбив самое большое окно во всей школе, — говорит Златан.
— Ой, — говорю я и смотрю на него. — Самое-самое большое окно?
— Самое-самое большое окно, — отвечает Златан.
— Ой, — повторяю я и всхлипываю
[21].
— Но я развернулся и убежал, — говорит Златан.
— Правда? — спрашиваю я, в шоке от его рассказа.
— Да, но потом я остановился и повернул обратно, пошел в школу и рассказал, что разбил окно, — говорит Златан.
— Правда? — спрашиваю я опять и смотрю на него.
— Да, так что мы с тобой немного похожи, — говорит Златан и подмигивает мне!
Я вздрагиваю слегка, потому что Халк мне подмигивает, смотрю на папу, а папа улыбается. Я стараюсь расшифровать его улыбку, и мне кажется, он гордится мной. Я опять всхлипываю, вытираю слезы и улыбаюсь Златану.
Трещина
— Идем, — говорю я, глядя на папу и Златана.
Я выхожу вместе с ними и иду впереди к Зеленому дому, к окну с трещиной. Я хочу им показать, чтобы они не думали, что я лучше, чем на самом деле, и не сказали бы что-нибудь, о чем потом пожалеют. По-моему, Златану стоит взять мои деньги. Я показываю на трещину.
— Где? — спрашивает Златан и наклоняется ближе к окну. (Папа тоже наклоняется.)
— Вот, — говорю я и показываю.
— Где? — снова спрашивает Златан, а папа щурится, чтобы лучше разглядеть.
— Вот же! — говорю я еще раз и не понимаю, почему они не видят трещины.
— Тут только царапина, — говорит Златан. — Ничего страшного.
Я вижу, что папа согласен со Златаном, но мне кажется, это трещина, а не царапина.
Златан выпрямляется, встает во весь огромный рост и смотрит на меня.
А я — на него. Он протягивает руку, и, хотя я с ужасом вспоминаю его прошлое рукопожатие, я протягиваю руку в ответ. Это самое меньшее, что я могу, раз он не хочет принять моих денег. Я набираю воздуха, и он сжимает мою руку. Крепко. (Мне немножко больно.)
— Спасибо, Ода, ты честная и смелая, — говорит Златан, и я очень удивляюсь этим словам.
— Э-э, спасибо за… «спасибо», — говорю я, не находя слов получше.
— Наш секрет? — спрашивает Златан.
— Ладно, — говорю я, и мы улыбаемся друг другу и оба смотрим на папу, а он делает вид, что застегивает рот на молнию, закрывает его на ключ, а ключ выбрасывает, и Златан все еще жмет мне руку ЖУТЬ как сильно, но я не говорю «ой».
Потом Златан отпускает мою руку, вынимает все деньги из конверта и отдает их мне, а письмо в конверте кладет в карман рубашки и уходит в дом.
Я стою одна на крыльце с руками, полными денег. Смотрю на папу. Он улыбается, подходит и крепко меня обнимает. Потом кладет мне руки на плечи и смотрит прямо в глаза:
— Я очень горжусь тобой, дочка. Ты крутая.
— Не-е-е-е, — отвечаю я, на самом деле очень довольная собой.
— Папин подросток, — говорит папа гордо, и мы возвращаемся домой.
Дома Эрле с мамой все еще сидят за столом. Мы с папой садимся. Я сунула деньги в карман моей кенгурушки. Мама с Эрле смотрят на нас.
— Вы где были? — спрашивает Эрле.
— Прогулялись, — отвечает папа, — немного поболтали с соседом.
И папа подмигивает мне, а я подмигиваю ему в ответ, и больше мы об этом не говорим. А мама с Эрле тоже не спрашивают, потому что понятия не имеют, что на самом деле есть о чем расспросить.
А потом мы чудесно обедаем всей семьей.
Как назвать кур?
За едой папа рассказывает, что купил корм для кур и еще целый огромный мешок кукурузных зерен в качестве лакомства.
— А как мы назовем кур, папа? — спрашивает Эрле.
Мы принимаемся обсуждать имена для кур. Мама считает, их надо называть Берта, Моника и Ниси, это ее знакомые из Англии, когда она там жила (она, кстати, с ними до сих пор поддерживает знакомство). Папа хочет называть их Сатай, Чоп Суэй и Тикка Массала, и мама страшно смеется. Но я настроена к его предложению скептически, потому что папа не просто так предложил. Все это — названия разных блюд из курицы!
