На солнечном острове паслось священное стадо бога солнца. Златорогие эти быки были самыми красивыми в мире, и Гелиос любовался ими, когда катился по небу в своей колеснице с востока на запад.
Одиссей сказал друзьям:
– Поверьте мне, лучше бы нам обойти этот остров стороной.
Ему возразил Эврилок – тот самый, что избежал когда-то чар Цирцеи:
– Как жесток ты, Одиссей! Может быть, ты целиком отлит из меди, раз не знаешь усталости? Но мы все – простые люди, и мы утомлены до крайности. Сколько ночей провели мы без сна, сколько дней – без сытной еды, а ты запрещаешь нам сойти на берег!
Нет, Одиссей не был выкован из меди. У него не было сил спорить.
И вот греки пристали к острову. Корабль вытащили на песок и спрятали в прибрежной пещере – и только успели это сделать, как поднялся ветер, небо заволокло темными тучами, и началась настоящая буря. Она длилась несколько недель.
Понемногу закончились все припасы, и путешественники страдали от голода – и если о чем и мечтали, так это о куске горячего мяса.
Однажды, пока Одиссей спал, голодный Эврилок уговорил остальных пойти за добычей. Охотники набрели на стадо священных быков Гелиоса, убили пару самых жирных и притащили в пещеру.
– Что же вы наделали, глупцы! – воскликнул он. – Вы убили священных быков. Теперь нас всех ждет страшная кара!
Греки и сами поняли, что совершили непоправимое.
Прошла ночь. Наутро они поспешно погрузились на корабль, желая поскорее покинуть остров Гелиоса.
Но лишь только скрылась из глаз Тринакрия, как небо вновь потемнело – это громовержец Зевс собрал над головами греков грозовые тучи. Налетел ветер, и мачта треснула и сломалась – а в следующий миг молния ударила в корабль и разбила его в щепки.
Девять дней носился он по морю, а на десятый день волны выбросили его на удивительный остров Огигия, где жила красавица-нимфа Калипсо.
И пришлось ему задержаться на этом острове надолго!
* * *
Но что же происходило в это время у Одиссея дома?
Остров Итака остался без правителя. Отец Одиссея, Лаэрт, был уже слишком слаб, чтобы править твердой рукой, а сын – Телемах – слишком молод. Когда Одиссей оказался на острове у Калипсо, было Телемаху всего лет одиннадцать или двенадцать!
Многие в народе уже перестали ждать своего царя, Одиссея. Никто не мог сказать, где он и что с ним. Никто из его товарищей не вернулся. Решили люди, что он вместе со своими спутниками сгинул в морской пучине.
Ждали Одиссея лишь отец, жена, сын и служанка, старая Эвриклея, которая когда-то нянчила его самого, а теперь нянчила его сына.
Ждал хозяина и верный пес Аргус.
Хуже всего было вот что: к прекрасной Пенелопе, супруге Одиссея, мало-помалу начали свататься знатные женихи из окрестных мест. Одиссея они считали погибшим – а царский престол свободным. А ведь тот, кто женится на царице, и сам сделается царем! Конечно, в богатом доме Одиссея мечтал поселиться каждый.
И вот эти женихи-захватчики стали являться к Пенелопе едва ли не каждый день. Приходили они с богатыми дарами, но уходить не спешили и оставались при дворе надолго.
Эти наглецы изо дня в день пировали и бесчинствовали, да еще задирали друг друга: каждый считал, что он-то и станет новым избранником царицы!
Пенелопа глядела на все это с тяжелым сердцем. Она была верной женой и даже помыслить не могла о новом замужестве. Но люди в один голос говорили ей, что пора уже забыть Одиссея, что никогда он не вернется, – а ведь княжеству нужен правитель!
Но Пенелопа была непреклонна. Не придумав ничего лучшего, она решила тянуть время. Пенелопа объявила женихам, что не выйдет замуж, пока не умрет отец Одиссея – старик Лаэрт. Мало того: обещала Пенелопа лично соткать богатый погребальный покров для тестя. Но хоть и ткала она не покладая рук, покрывало никак не увеличивалось в размерах.
Был у Пенелопы секрет: все полотно, сотканное за день, ночью втайне она распускала и с утра начинала работу заново. Да и старый Лаэрт вовсе не спешил умирать, пусть даже и будет готов его похоронный саван. Он ждал сына из-за моря и был уверен, что еще увидит его.
Юный же Телемах только и мечтал, что о возвращении Одиссея. Он ненавидел женихов матери, всех до единого, да и на нее сердился за то, что не может она их прогнать.
Так и пролетали дни, и месяцы, и годы летели, а от Одиссея все не было вестей. Но подрастал Телемах, и сам себе он поклялся непременно дождаться отца – вдвоем они уж наведут порядок в своем царстве.
* * *
Ну, а Одиссей, как ты уже знаешь, в это время томился на острове Огигия, у нимфы
[8] Калипсо.
Остров этот был прекрасен. Весь он был покрыт зелеными лугами и рощами, возвышались на нем вечнозеленые кедры и кипарисы, среди трав цвели фиалки и лилии.
Был там и каменный грот, весь увитый виноградными лозами, с которых свешивались спелые гроздья. В этом гроте жила вечно юная нимфа Калипсо. Годы шли, а она не старилась.
Только дни Калипсо текли безрадостно. Чаще всего она развлекала себя тем, что пряла золотым челноком чудесную пряжу, ткала прекрасную ткань с прихотливыми узорами и шила из нее платья. Но некому ей было показать свои творения, никто не приплывал на остров.
Конечно, когда волны принесли сюда Одиссея, нимфа Калипсо сразу же влюбилась в него. Но Одиссей не мог ответить ей взаимностью. Нимфа никогда нигде не бывала, кроме своего острова, и поговорить с ней было не о чем. С таким же успехом можно было влюбиться в ручеек или в деревце: Одиссей скучал с ней, но бедная Калипсо не могла понять почему.
Дни напролет сидел Одиссей на морском берегу, печальный и одинокий, и смотрел вдаль – но не появлялось на море ни единого паруса, и все так же далека и недостижима была его родина.
Не раз предлагала ему простодушная Калипсо остаться с нею навсегда. «Посмотри, как я красива, – говорила она. – Скажи только слово, и мы всегда будем вместе – бессмертные, вечно молодые!»
Но Одиссей не соглашался стать бессмертным такой ценой. Навсегда уйти от мира для того, чтобы остаться вечно юным, – это больше похоже на смерть, чем на жизнь. А Одиссей был полон жизни – может быть, за это и полюбила его Калипсо.
Провел он на зачарованном острове семь лет и даже не заметил, как они пролетели.
Но все эти годы он мечтал вернуться домой.
