Но не знал Нестор, что случилось с Одиссеем после того, как они расстались у берегов Трои много лет назад.
Царь Менелай выглядел суровым и неприветливым. Но Телемах рассказал ему о своих бедах и тревогах, и Менелай задумался.
– Недавно видел я сон, которому склонен верить. В этом сне морской бог Протей, сын самого Посейдона, поведал мне, что Одиссей томится на острове Огигия, у вечно юной нимфы Калипсо. Трудно покинуть ее остров, трудно и попасть туда, даже если нарочно его ищешь. Но Протей сказал мне также, что испытания Одиссея подходят к концу. Боги согласны его отпустить. Возвращайся на Итаку, царевич, и жди возвращения отца.
Телемах даже покраснел от радости. Он еще не знал, что негодяи-женихи во главе с Антиноем сговорились убить его, как только он ступит на берег.
* * *
А что же делал в это время Одиссей?
Как мы уже знаем, он распрощался с царем феакийцев и отплыл на родину. Всю дорогу проспал он, потому что уж очень много пережил за последние дни и месяцы – и плохого, и хорошего. Говорят даже, что прямо так – спящим – его и вынесли на берег добрые моряки-феакийцы. Одиссей проснулся на родном берегу и поначалу даже не понял, что возвратился домой.
Все-таки прошло почти двадцать лет.
Мало-помалу стал Одиссей узнавать родные скалы, деревья и тихую бухту, где пристал феакийский корабль. А корабля уже и след простыл – только парус виднелся на горизонте.
Одиссей огляделся: на песке лежали многочисленные подарки феакийцев. Нет, не нищим возвращался он на родину. Был он по-прежнему силен и обладал царственной статью. И все же был он нерадостен. Помнил он о погибших товарищах и тревожился о семье.
Спрятал подарки Одиссей и пошел по тропе в сторону города.
Не прошел он и ста шагов, как встретил старого знакомого. То был раб-свинопас по имени Эвмей. Эвмей не узнал своего царя, хоть и встречались они прежде. Это случилось потому, что Афина Паллада сотворила чудо: изменила лицо Одиссея и спутала его волосы, сделав его неузнаваемым.
Решил Эвмей, что перед ним бездомный странник, каких много появилось на Итаке в эти смутные годы.
Свинопас, хоть и не был богат (а может, именно поэтому), имел доброе сердце. С грустью он оглядел незнакомца.
– Бедняга, – сказал Эвмей. – Горько мне видеть чужое несчастье. Но в нынешние времена ничему не приходится удивляться. Что сказал бы наш царь, если бы увидел, какие безобразия творятся в его стране!
– О чем это ты говоришь? – насторожился Одиссей.
И тут Эвмей поведал Одиссею многое из того, о чем ты уже знаешь: и о беспорядках во дворце, и о разгуле женихов-бездельников, и о верной Пенелопе, которая ждет царя до сих пор, и о том, что молодой царевич Телемах отправился за помощью, но пока еще не вернулся. И о том, что если он и вернется, то вряд ли останется в живых, потому что злодеи-женихи готовят ему неласковую встречу.
Одиссей слушал – и мрачнел все больше.
– Вот если бы Одиссей возвратился из-за моря, – закончил свинопас. – Но нет. Погиб наш царь, а скоро и нам всем придет конец.
– Это мы еще посмотрим, – проворчал Одиссей.
Но свинопас его не расслышал. Привел он нового товарища к себе в хижину, накормил, чем смог, и оставил отдыхать – а сам отправился присмотреть за своими свиньями.
Одиссею не сиделось на месте. Он порывался тут же пойти в город и расправиться с врагами. Но годы несчастий сделали его осторожнее. Нужно было не просто вернуться, а вернуться и победить!
Тут в хижину вбежал Эвмей, довольный донельзя. Он вел за собой высокого молодого человека, богато одетого и препоясанного мечом, но усталого и встревоженного. Одиссей вгляделся в его лицо – и чуть не вскрикнул от радости: конечно, он узнал своего выросшего сына.
А вот Телемах отца не узнал. Ты же помнишь: Афина изменила внешность Одиссея.
– Смотри, странник: это же наш царевич, – объявил Эвмей. – Он вернулся. Как хорошо, что я его встретил! Иначе он бы отправился в город, прямиком в лапы заговорщиков!
– Напрасно ты остановил меня, Эвмей, – сказал Телемах без улыбки. – Я пошел бы прямиком во дворец, и кое-кому не поздоровилось бы.
– Конечно-конечно, – закивал свинопас. – Непременно. Только прошу тебя, дорогой наш царевич, – до поры оставайся тут и никуда не уходи. Здесь ты в безопасности. А я тем временем схожу в город на разведку.
Телемах кивнул:
– Да, пожалуй, теперь я не стану спешить. Отец был бы огорчен, если бы я пропал по собственной глупости.
Одиссей (неузнанный) даже головой покачал. Ах, с каким удовольствием он слушал сына!
Вот Эвмей ушел, и они остались вдвоем.
Телемах расспрашивал незнакомца: не встречал ли тот во время своих путешествий его отца, Одиссея? Но незнакомец отвечал скупо и уклончиво.
Он все не решался признаться сыну, кто он.
Наконец, Телемах замолчал. Посмотрел на собеседника внимательно и сказал:
– Уважаемый странник! Хоть ты и немногословен, но я уверен, что ты знаешь больше, чем говоришь. Не виделись ли мы раньше? Голос твой мне отчего-то знаком; кажется мне, что я его слышал когда-то, очень давно…
Одиссей улыбнулся.
– Я тоже давным-давно слышал твой голос, Телемах, – ответил он. – Только разговора у нас не получалось. Не знал ты ни слова по-гречески, всё больше пищал… помню, как плакал ты на моих руках в тот самый день, когда пришлось мне уйти на войну с троянцами!
Так и сел Телемах, словно громом пораженный. Не веря своему счастью, вгляделся он в лицо странника – и тут на несколько мгновений Афина Паллада вернула Одиссею прежний вид!
Сразу узнал отца Телемах.
– О, милостивые боги! – воскликнул он. – Вещим был сон царя Менелая! Ты действительно вернулся! Надо скорее бежать, сказать матери!
Ты же понимаешь: он был еще совсем мальчишка и не мог скрыть свою радость. Еле-еле успокоил его Одиссей. Велел не спешить и все хорошенько обдумать. Они решили, что даже Эвмею не скажут правду до поры до времени.
Скоро свинопас вернулся и сообщил им: женихи все как один собрались во дворце. Сегодня они пируют особенно широко и никого не боятся. Мало того, именно сегодня они решили потребовать от Пенелопы сделать окончательный выбор и сказать, кому же из них она отдаст руку и сердце?
Тут даже сдержанный Одиссей скрипнул зубами и произнес таким голосом, который не предвещал ничего хорошего:
– Пора возвращаться.
* * *
Телемах первым прибежал к воротам дворца. За ним следовали свинопас Эвмей с Одиссеем (который по-прежнему притворялся нищим странником).
