Она направилась прямиком ко мне и велела мне встать, что я и сделал. Она быстро и профессионально обыскала меня, не пропустив карманчик для часов, карманы рубашки и маленький внутренний карман, который не в каждом пиджаке и имеется-то. Добыча была невелика: кошелек, идентификационные карточки, водительское удостоверение, ключи, мелочь, антисмоговый ингалятор и еще всякий мелкий хлам да конверт с чеком, который они мне прислали. Она повертела чек в руках, прочла передаточную надпись и обеспокоенно спросила:
– Что такое, Дэн? Решил приобрести страховку?
– Нет. – Я бы рассказал ей обо всем остальном, но отвечать мог только на последний заданный мне вопрос.
Она нахмурилась и бросила конверт в общую кучу выуженного у меня из карманов барахла. Тут она заметила сумку Пита и вспомнила, видно, об отделении, которое я использовал как портфель. Она подняла сумку и пошарила внутри – и тут же, понятно, обнаружила комплект копий документов, что я заполнил в Компании всеобщего страхования. Она уселась и принялась читать бумаги. Я же остался стоять, где она меня оставила. Словно забытый портновский манекен.
Вскоре появился Майлз. На нем был махровый халат, тапочки и большое количество бинтов и лейкопластыря. Он походил на неудачливого борца среднего веса, которого выставили против чемпиона, – результат был налицо. Марлевая шапочка прикрывала царапину, тянувшуюся через всю лысину, – должно быть, Пит достал его, когда Майлз нагнулся.
Белл оторвалась от чтения, сделала ему знак молчать и показала на кипу бумаг. Майлз присел и углубился в чтение; вскоре он просмотрел всю стопку, последнюю бумагу он дочитывал, заглядывая через ее плечо.
– Это меняет дело, – закончив чтение, сказала Белл.
– Не то слово! У него вызов на четвертое декабря, то есть на завтра. А он в полном отрубе. Надо его убирать отсюда. – Он взглянул на часы. – Завтра утром его начнут разыскивать.
– Майлз, едва тебя прижмет, ты начинаешь вести себя как мокрая курица. Да это же счастливый случай, на лучшее мы и надеяться не могли!
– И как ты себе это представляешь?
– «Зомби» – хорошая штука, но имеет один недостаток. Скажем, ты всадил его кому-нибудь и напичкал приказами. Ладно, этот кто-нибудь выполняет все, что ему сказано, он вынужден выполнять. Ты что-нибудь знаешь о гипнозе?
– Не так уж много.
– А еще в чем-нибудь, кроме законов, ты разбираешься? Ты начисто лишен любознательности. Суть сводится вот к чему. Постгипнотическое внушение может вызвать у субъекта противодействие; практически противодействие возникает всегда, так как внушаемые команды заставляют его делать то, чего он не хочет. Кончается обычно тем, что из-за расстройства психики субъект попадает в лапы психиатра. И если тот хоть каплю смыслит в своем деле, он разберется, что к чему. Так вот, Дэн наверняка будет проходить осмотр, и психиатр снимет внушение. Если так, он сможет причинить нам немало неприятностей.
– О черт! Ты ж говорила, что наркотик – дело верное.
– Господи ты боже мой! Толстячок, надо в жизни все попробовать, в этом вся ее прелесть. Дай подумать. – Спустя некоторое время она заговорила вновь: – Проще и менее рискованно отпустить его – пусть себе ложится в долгий сон, как задумал. Мы будем в большей безопасности, чем если бы он был мертв; к тому же нам не надо идти на риск. Вместо того чтобы напичкать его внушениями, а потом трястись, снимет их психиатр или нет, все, что нам остается сделать, – приказать ему выполнить задуманное им же – залечь в холодный сон. Еще надо привести его немного в чувство и выставить отсюда. – Она повернулась в мою сторону: – Дэн, когда ты собираешься в Храм Сна?
– Я не собираюсь.
– Да ну? А что же это такое? – Она жестом указала на бумаги.
– Документы для холодного сна. Контракт с Всеобщим страхованием.
– Он сбрендил, – критически заметил Майлз.
– М-да… конечно. Я все время забываю, что под влиянием наркотика размышлять не могут. Могут слышать, говорить и отвечать на вопросы… но вопросы надо ставить правильно. – Она подошла поближе и заглянула мне в глаза. – Дэн, я хочу услышать все, что связано с твоим погружением в холодный сон. Начни с самого начала и расскажи все по порядку. Вот оформленные бумаги, ты подписал их только сегодня. Теперь ты говоришь «не собираюсь». Расскажи мне все, потому что я хочу знать причину, по которой ты передумал.
Ну я ей и рассказал. На поставленный правильно вопрос я мог отвечать. На это ушло много времени – ведь она велела мне рассказывать подробно, с самого начала и до конца.
– Значит, ты передумал, пока сидел в придорожном ресторане, а вместо этого решил приехать сюда и устроить нам скандал?
– Да.
Я приготовился было продолжить рассказ и поведать им о поездке, о беседе с Питом, о том, как я заскочил в аптеку и как распорядился акциями «Горничной», как подъехал к дому Майлза и Пит не захотел оставаться в машине… как… Но Белл не дала мне возможности рассказать обо всем.
– Ты опять думаешь, как раньше, Дэн, – сказала она. – Ты хочешь погрузиться в холодный сон. Ты собираешься сделать именно это. И никому на свете ты не позволишь помешать тебе. Понял меня? Так что ты собираешься сделать?
– Собираюсь погрузиться в холодный сон. Я хочу… – Тут я стал раскачиваться, как флагшток под сильным ветром. Я стоял неподвижно битый час, не двигая ни единым мускулом, – ведь никто не приказал мне расслабиться. И я начал медленно заваливаться прямо на Белл.
Она отскочила в сторону и резко приказала:
– Сядь!
Я и сел. Белл повернулась к Майлзу:
– Вот так. Я не успокоюсь, пока не вобью ему в башку то, что нам требуется.
– Он сказал, что ему велено явиться ровно в полдень, – напомнил Майлз, взглянув на часы.
– Времени у нас достаточно. Но будет лучше, если мы сами отвезем его туда, чтобы быть… Да нет, черт возьми!
– Что такое?
– Времени слишком мало. Я вкатила ему лошадиную дозу, чтобы его долбануло посильнее, прежде чем он долбанул бы меня. К полудню он, скорее всего, и очухается настолько, что никто ничего не заподозрит. Никто, кроме врача.
– Может, его осмотрят только для проформы, ведь медицинское освидетельствование уже подписано.
– Ты же слышал, что он сказал: доктор собирается проконтролировать, пил ли он накануне. А это означает проверку рефлексов, пробы на реакцию – словом, все то, что нас никак не устроит. На это мы не пойдем, Майлз. Тут наша карта бита.
– А если его отвезти послезавтра? Позвонить им и сказать, что вышла задержка…
– Заткнись, дай подумать.
Она вновь принялась перебирать мои бумаги. Потом вышла из комнаты, но тут же вернулась обратно с лупой, какой пользуются ювелиры. Вставив ее в глаз наподобие монокля, Белл стала тщательно изучать каждый документ. Майлз поинтересовался, что она делает, но она только отмахнулась от него.
