Я вытащил из кармана горсть мелочи.
Он выбрал две новенькие пятидолларовые монеты – изящные шестиугольники из пластика, выпущенные в этом году. Лучше б он взял монеты помельче: с деньгами у меня было туго.
– Есть у вас нож?
– Да, сэр.
– Выцарапайте на нем свои инициалы.
Я сделал, о чем он просил. Тогда он велел мне положить монеты рядом на площадку.
– Засеките время. Я установил шкалу перемещения ровно на неделю плюс-минус шесть секунд.
Я взглянул на часы. Доктор Твишел начал отсчитывать:
– Пять… четыре… три… два… один… пуск!
Я оторвал взгляд от часов. Монет не было. Не скажу, что глаза у меня полезли на лоб, – ведь Чак уже описывал мне подобный опыт. Но все-таки увидеть такое собственными глазами – совсем другое дело.
– Мы зайдем сюда через неделю и увидим, как одна из монет опять появится на том же месте, – оживленно говорил профессор Твишел. – А другая… Вы ведь видели их обе на площадке? И сами их туда положили?
– Да, сэр.
– А где я был?
– У пульта управления, сэр.
Он действительно находился в добрых пятнадцати футах от решетки и от пульта не отходил ни на шаг.
– Очень хорошо. Подойдите сюда. – Он полез в карман. – Вот одна из ваших монет. Другую получите обратно ровно через неделю. – Он передал мне зеленую пятидолларовую монету с моими инициалами.
Я ничего не ответил: трудно говорить, если у вас отвисла от удивления челюсть. А он продолжал:
– На прошлой неделе вы своими разговорами задели меня за живое. И в среду я посетил лабораторию, впервые за… да, впервые за последний год. На площадке я нашел эту монету и понял, что произошло… произойдет… и что я опять воспользуюсь установкой. Но до сегодняшнего вечера я еще сомневался, стоит ли вам демонстрировать опыт.
Я повертел монету, разглядывая ее.
– И она была у вас в кармане, когда вы пришли сюда?
– Конечно.
– Но как она могла быть одновременно и в моем и в вашем кармане?
– Милостивый Господи! Человек, не затем ли у тебя глаза, чтобы видеть? А мозг, чтобы мыслить? Вы что, не в состоянии воспринять простой факт только из-за того, что он лежит за пределами вашей скучной реальности? Вы принесли монету сюда в кармане сегодня вечером – и мы ее направили в прошлую неделю. Несколько дней назад я нашел ее здесь. Положил в карман. Принес сюда сегодня вечером. Ту же самую монету… или, чтобы быть точным, более поздний сегмент пространственно-временной структуры, но недельной давности, недельного пользования. И какая каналья сможет назвать эту монету той же самой? Нельзя же называть взрослого человека ребенком только потому, что тот вырос из ребенка. Он старше.
Я снова взглянул на монету.
– Профессор… забросьте меня на неделю назад.
– Об этом не может быть и речи, – сердито взглянув на меня, ответил он.
– Почему? Разве ваша установка не работает с людьми?
– Что? Конечно, она может работать и с людьми.
– Тогда почему бы не попробовать? Я не из трусливых. Только подумайте, как замечательно будет напечатать это в книге… если я напишу на основе собственного опыта, что установка перемещения во времени Твишела действует.
– Вы и так можете писать на основе собственного опыта. Вы только что видели сами.
– Да, – нехотя согласился я. – Но мне могут не поверить. Этот случай с монетами… Я-то видел и верю. Но кто-нибудь из читателей может подумать, что я простофиля, которого вы надули с помощью простого фокуса.
– Какого черта, сэр?
– Вот так и они могут сказать. Читателей невозможно будет убедить, что я описываю то, что видел своими глазами. Но если бы вы отправили меня всего на неделю назад, то я смог бы написать на основе собственного опыта, как…
– Садитесь. Послушайте, что я вам скажу. – Он уселся, но для меня стула не нашлось, а он, похоже, даже не заметил этого. – Я проводил опыты с людьми, давным-давно. Именно поэтому я и не намерен их когда-нибудь повторять.
– Почему? Они погибли?
– Что? Не говорите ерунды. – Он сердито взглянул на меня и добавил: – Это не для книги.
– Как скажете, сэр.
– Серия предварительных опытов показала, что темпоральное перемещение не причиняет живым существам никакого вреда. Я доверился одному из коллег, молодому человеку – он преподавал рисование и другие предметы в архитектурном колледже. Он, конечно, был больше инженер-практик, чем ученый, но мне он нравился: у него был живой ум. Так вот, этот молодой человек – думаю, вреда не будет, если я назову вам его имя: Леонард Винсент, – горел желанием попробовать… попробовать всерьез. Он хотел подвергнуться перемещению на большое расстояние – пятьсот лет. И я не устоял – и позволил ему.
– И что случилось потом?
– Откуда я могу знать? Пятьсот лет – я просто не доживу, чтобы узнать…
– Так вы думаете, что он переместился в будущее?
– Или прошлое. Он мог оказаться и в пятнадцатом веке, и в двадцать четвертом. Возможности совершенно равные. Здесь нет определенности – соотношения возможностей симметричны… Иногда я думаю… нет, нет, случайное сходство имен.
Я не стал спрашивать, что он имел в виду, так как внезапно тоже увидел сходство двух имен, и волосы у меня встали дыбом. Но я тут же постарался об этом забыть: у меня хватало своих заморочек. Кроме того, случайное сходство и есть случайное сходство: не мог же человек добраться до Италии из Колорадо – по крайней мере, в пятнадцатом столетии.
– Но я принял решение больше не поддаваться на уговоры. Это не наука, если нет результатов опыта, хорошо, если он попал в будущее. Но если он переместился в прошлое… тогда вполне вероятно, что я послал своего друга на верную смерть к варварам. Или на съедение к диким зверям.
Или, что более вероятно, подумал я, он стал Великим Белым Богом, но высказывать свою мысль не стал.
– Но меня-то не потребуется перемещать так далеко.
– Если вы не возражаете, сэр, давайте не будем больше об этом.
– Как вам угодно, профессор. – Но отступиться так просто я не мог. – Гм, могу я кое-что предположить?
– Что? Высказывайтесь.
– Можно получить похожие результаты, если провести репетицию?
– Что вы имеете в виду?
– Полный прогон, но вхолостую, а все подготавливается в точности так, как если бы вы намеревались переместить живое существо. Я сыграю роль живого существа. Мы все сделаем один к одному до того момента, когда вам следовало бы нажать вон ту кнопку. Тогда я разберусь в деталях… а пока мне не все ясно.
Твишел поворчал немного, но чувствовалось, что он сам не прочь похвастаться своей игрушкой. Он взвесил меня, потом подобрал несколько металлических болванок в точном соответствии с моей массой, то есть на сто семьдесят фунтов.
