– Мальчишка! Без приглашения туда никак, а он запретил – запретил мне! – даже приближаться… Ну что же, поговорим на состязаниях, Амиральд, а после проигрыша виеров обсудим все, но уже иначе. Жаль, невероятно жаль, что перед столь ответственными играми мы потеряли лучшего из преподавателей и одного из сильнейших магов. Вальенте мог бы помочь…
– Господин Анделино, – отважился заговорить помощник, отвлекая начальника от этого не до конца понятного ему монолога, – не беспокойтесь, вы дозволили мне решать вопросы, связанные с организацией, и я не подведу.
Зор как-то устало посмотрел на ассистента и едва заметно кивнул.
– Да, знаю, что могу положиться на тебя. Благодарю за помощь. Вели новому куратору собрать сегодня команду участников, я хочу сам посмотреть, чего они добились за месяцы подготовки.
Вечером, прямо накануне игр, в лазарет доставили пострадавшего, и Диана в срочном порядке вызвала Бэлу. Когда девушка прибежала в целительское крыло, в комнате для лечения пациентов хлопотали наставница с ректором, а на кровати лежал темноволосый парень, укрытый покрывалом до самого подбородка.
– Что с ним? – тут же спросила Бэла, пытаясь прежде всего на глаз определить возможные повреждения, но внешне юноша выглядел здоровым.
– Отравлен, – коротко бросил Амиральд, скрещивая на груди руки.
– Как отравлен? – Бэла тут же присела на кровать и положила ладонь на лоб пострадавшего, прощупывая энергетические нити.
– По глупости, – сквозь зубы выдавил Амир, а Диана положила ладонь ему на плечо и успокаивающе произнесла:
– Не злись на Летту, она не нарочно. Ведь неплохая девочка, просто…
– Просто кого-то в детстве мало пороли, – отрезал господин Сенсарро, поморщившись.
– У аристократов не принято наказывать детей физически, – со вздохом пояснила Бэла.
– Я в курсе, – медленно проговорил Амиральд, а Бэла поймала на себе взгляды собеседников и невероятно смутилась.
– Я ничего не смогу поделать, – указав на молодого человека, добавила она, – но организм крепкий, надеюсь, что справится.
– Все мы надеемся. – Ректор посмотрел на белого как мел студента, и на секунду в комнате повисла тревожная тишина. Наконец Амиральд дал наказ целительницам не отходить от пациента ни на шаг и, еще раз взглянув на юношу, направился к двери.
Диана проводила мужчину печальным взглядом, а потом присела на стул у кровати больного и тихонько вздохнула.
– Я сделала все, что нужно, но придется внимательно следить за малейшими изменениями. Будем ночью дежурить по очереди.
– Завтра состязания, хотя бы тебе нужно выспаться, Диана. Если что-то произойдет во время игр, целителю понадобятся все силы. Думаю, я останусь в лазарете.
– Ты хотела поехать на соревнования? – с неожиданной проницательностью подметила Диана.
Бэла отрицательно качнула головой, но глаз на наставницу не подняла.
– Амир с Эди советовали оставить дежурить в лазарете именно тебя.
– Все правильно. – Бэла кивнула, настойчиво отгоняя ненужные и совершенно несуразные сожаления.
– Хорошо, что ты подошла позже, – перевела наставница разговор на другое, – не застала скандал, который тут разразился. Истор должен был завтра заменить одного из главных участников, если бы тот выбыл из состава команды, а случилось такое… Амир отправил Виолетту в комнату под охраной, с твоим братом и старостой – побоялся, что друг Иста и Линда ее покалечат.
– Линда его девушка?
– Скорее, одна из ярых поклонниц. У него их немало, так что завтра после игр жди толпу фанаток.
Бэла улыбнулась, в который раз удивившись способности Дианы даже самую мрачную ситуацию подать в более выгодном свете. Она не стонала, не впадала в панику, не показывала тревоги за больного, который мог не пережить эту ночь, а старалась шуткой рассеять напряженную атмосферу.
– Я приготовлю что-нибудь покрепче на случай осады, – в тон наставнице ответила Бэла и слегка пожала Диане руку. – Ты ступай отдыхать, если что, я тебя позову.
Гомон на трибунах оглушал, особенно там, где расположились виеры. Аристократы вели себя более сдержанно, но это не помешало им очень бурно приветствовать участников аристократической команды.
Оба ректора вышли на поле и встали напротив друг друга. Зор окинул взглядом Амиральда Сенсарро и с трудом сдержался, чтобы не поморщиться. Этот мальчишка выводил его из себя. Отщепенец и выскочка, он сначала бросил вызов людям своего круга, а теперь пошел на осознанный конфликт с главным советником короля по академическим вопросам.
Когда по традиции Сенсарро протянул руку, чтобы обменяться рукопожатием с коллегой, Зор бровью не повел и не подал в ответ своей. Он с трудом сдерживался, чтобы не выпустить из-под контроля разбушевавшуюся энергию. Едва заметные всполохи, пробегавшие по набалдашнику трости, выдавали внутреннее состояние ректора. Наблюдательный Амиральд, естественно, заметил, а возможно, даже почувствовал эти всплески, потому как усмехнулся и, опустив ладонь, отступил. Анделино, кивнув, уступил сопернику право начать представление своей академии первым, а сам попытался взять себя в руки.
С момента прибытия на игры Зор ловил себя на мысли, что он слишком рассеян и сосредоточен не на том, на чем следовало бы. Причина крылась в неосознанных попытках ректора определить, отзывается ли привязка. Его взгляд не раз пробегал по трибунам и останавливался на палатках участников второй академии, то и дело задерживался на целительском тенте, натянутом на краю огромного поля. Даже сейчас, когда Амиральд начал представление, потрясая воображение зрителей изумительной магией иллюзий, Зор прикрыл глаза, чтобы ощутить отклик, но… Бэлы здесь не было.
Сначала Сенсарро отказал ему в просьбе позволить увидеться с девушкой для важного разговора, а потом намекнул Анделино, что охранная система не пропустит его на территорию и Бэлу ему не видать как собственных ушей. Даже сейчас на самые важные соревнования девушку не взяли, и Зор превосходно понял причину.
Открыв глаза, он ощутил, как злость и тоска свиваются тугим жгутом, переполняя его, вгрызаясь в самое нутро. Ректор резко выдохнул и увидел, что выступление Сенсарро подходит к концу, но не стал дожидаться окончания. Он взмахнул рукой, выплескивая свое раздражение в магии иллюзий и создавая изумительную огромную птицу с горящими огнем перьями, которая спикировала на иллюзорный снежный цветок – символ виерской академии – и вырвала его с корнем из земли.
Птица ожила на несколько минут, вобрав в себя часть жизненной силы создателя, и победоносно воспарила в небеса, но была ранена проклятым цветком, выпустившим острые шипы. Зор готов был скрипеть зубами от злости, услышав крик пылающего летуна и поймав огонек издевки в зеленых глазах соперника, однако железное самообладание помогло не выдать истинных чувств. Анделино махнул рукой, рассеивая «живой» мираж, и решительно направился к платформе. Огромные каменные основания вознеслись над полем, и состязания начались.
