В школу меня привёз папа. Мама занята — у неё тоже линейка. Я сижу в папиной крутой тачке с огромным букетом бордовых роз — это для учительницы. Она настоящая англичанка, представляете?
Я думала, меня одну на машине привезут. Даже просила папу во двор не заезжать — неудобно как-то. Но нет. Машины подъезжали одна за другой, и из них вылезали дети — малышня и старшеклассники. Кто-то из них мои будущие одноклассники. Скорее бы со всеми познакомиться!
При этой мысли сердце у меня куда-то проваливается, а потом вдруг начинает стучать в разных местах: в руках, ногах, в животе, в голове, в ушах… Конечно, оно всё время внутри стучит, но сейчас оно стучит слышно. Меня распирает от страшного любопытства или даже от любопытного страха — не знаю, как выразить. А в горле щекотно, как после долгих слёз.
— Ну что? Как настроение? — спрашивает папа. Он смотрит на меня с хитрым прищуром, как леопард, и, кажется, мною гордится. Ещё бы! Ведь у него такая взрослая дочь — уже в седьмой класс перешла!
— Настроение отличное! — говорю.
— Вот и здорово. Ну ладно, давай — вперёд и с песней! Водитель тебя заберёт после пятого урока.
— Может, не надо? Я сама — тут же совсем близко, — говорю я, думая о том, что за мной вполне может прийти мама — с проверкой. С неё станется, если, конечно, успеет.
— Ну, как знаешь. Всё, пока, удачи! Погоди-ка, совсем забыл…
Он шарит по карманам и вдруг вынимает новенький смартик.
— Держи, это тебе. Пользоваться умеешь?
Пользоваться? У меня раньше был телефон — с чёрно-белым экраном, ещё мамин старый, но я его в речке случайно утопила… А тут сразу целый смартфон!
Папа всё понимает без слов.
— Вот тут инструкция на русском, разберёшься?
— Угу, — киваю я. — Спасибо, папа.
Он вдруг берёт и целует меня в макушку. Он целовал меня так давно, в детстве — я сразу вспомнила.
Кровь бросается мне в щёки. Кажется, я первый раз назвала его папой.
— Пока! — говорю я и выскакиваю из машины.
* * *
— Дорогие ребята! Сегодня замечательный день! Начало нового учебного года… — торжественно говорит женщина в красном костюме.
Она вся большая и круглая, и в этом костюме похожа на томат в собственном соку. Это директриса. У неё такой занудный голос, что впору повеситься. Я сразу перестаю слушать и оглядываюсь по сторонам.
На линейке почти вся школа, кроме младшеклассников. Седьмой «А» — это наши. Я начинаю считать в уме: один, два, три, четыре… Двенадцать девчонок и девять мальчишек. Почти поровну. Они все внимательно слушают директрису. Вернее, только делают вид, что слушают. У кого-то в ушах провода, кто-то тихонько болтает по телефону. А один парень — он в серёжках! — пустил по ряду записку. Все по очереди читают и беззвучно смеются.
— …Должны помнить, какая на вас лежит колоссальная ответственность! Перед родителями, учителями, перед собой, в конце концов! Но прежде всего — перед своей Родиной! Далеко не каждому выпала такая честь — учиться в нашей школе. В недалёком будущем вы станете лицом своей страны. Вы будете представлять Россию в зарубежных странах и даже на других континентах! Помните о том, что за вами стоят люди, которые вкладывают в вас…
— Заладила: родина-родина! Да я слова по-русски не скажу, когда свалю к папочке в Лондон, — довольно громко шепчет девочка с длинными волнистыми волосами.
Если бы не розовые прядки, она была бы вылитой русалкой. Лицо девочки мне кажется знакомым.
— Держи! — кто-то суёт мне в руку записку.
— Спасибо, — говорю я и разворачиваю листок в клеточку.
«Hey newbie! How about a quick snog?
[3]».
Я не понимаю, что это значит, но судя по лицам одноклассников, — какая-то пошлость.
Я вспыхиваю. Они разглядывают меня с любопытством — особенно девчонки, парни снова ржут. А Русалка что-то шепчет на ухо своей подружке с угольками вместо глаз.
— …Выпускники нашей школы — это наша гордость, наша элита, не побоюсь этого слова…
Вспомнила, где я её видела, эту Русалку. На пляже. Она меня ещё овцой обозвала.
* * *
— Познакомьтесь, ребята, это Валентина Фомина, наша новая ученица, — говорит классная на чистом английском.
«Фомина» она произносит так, что звучит это, как «ФуумИна». Все начинают смеяться. Я тоже улыбаюсь, но получается как-то вымученно и жалко. Как будто я проглотила тухлую рыбу и стесняюсь об этом сказать.
Её зовут миссис Робинсон, нашу классную. Она похожа на белолицего английского бульдога с копнами рыжих волос и бровей. Миссис Робинсон приехала из Шотландии. Голос у неё сделан из чугуна, а нервы ковали на каком-нибудь металлургическом комбинате.
— Давайте все вместе поприветствуем Валентину, — басом говорит миссис Робинсон.
— Привееет! — фальшиво тянет класс. — Как твои делааа?
Я коротко отвечаю по-английски, чтобы не опозориться, и прохожу за свою парту. Чувствую, как со всех сторон меня сверлят взгляды, как дула пистолетов.
Моё место в первом ряду, возле окна. Рядом сидит высокий парень, и ветер из форточки шевелит светлые волосы на его затылке. А над ухом, с моей стороны, у него выбриты три полоски. Он похож на загорелую статую римского бога. Какой клёвый!
Парень смотрит на меня изучающее, и я замечаю, какие у него красивые глаза. Прямо морские — зелёные и глубокие.
Он говорит:
— Привет, я Максим, — и тоже по-английски.
У них в школе, вернее, в нашей школе, на русском говорить запрещено — даже на переменах. Да, похоже, я влипла…
— Валя, — говорю я и смотрю в парту.
Мне стыдно, что меня так зовут.
— Красивое имя, — по-русски отвечает Максим.
Он что, издевается?
* * *
Баба Лиза сидит на диване и смотрит мультик про кота Леопольда. Это её любимый, а мне в то время больше нравился «Губка Боб — квадратные штаны».
— Лиза, а когда я пойду в школу?
— Когда тебе исполнится семь лет, тогда и пойдёшь.
— А это обязательно?
— Ходить в школу? — переспрашивает бабушка. — Вовсе нет, ты же Собачкин. А Собачкины могут и не ходить.
— Я принцесса!
— Тем более.
— Правда?
— Ну да. У них же куча придворных учителей из разных стран. Они к тебе сами будут ходить: математик с географом до обеда, а историк — после.
— А кто меня научит читать и писать?
