Другого бы исключили за такие дела, никакие деньги бы не помогли. Физрука и то уволили. Но у Максима родители дипломаты, поэтому… Чижа они тоже отмазали.
Максим когда меня увидел там, в художке, смутился сначала. Да и я тоже — говорю же, не ожидала. Думаю: «О, Боже, я же в футболке со Спанч Бобом! Как малолетка какая-то!» Я от стыда чуть сквозь землю не провалилась. Раньше-то Максим меня только в школьной форме видел. Но он на это никакого внимания не обратил. Или сделал вид, что не обратил.
После занятий мы вместе шли домой. По скверу. Шуршали опавшими листьями и всю дорогу молчали. Молчать с Максимом тоже здорово.
А потом он меня попросил не говорить никому про художку. Я сказала, что не скажу, и пошла в противоположную от дома сторону. Я не хотела, чтобы он увидел, где я живу.
* * *
Я влюбилась. Теперь, когда я думаю про Роберта Паттинсона, во мне вообще ничего не происходит. Ничегошеньки! Наоборот, теперь он мне кажется каким-то пафосным и вообще чересчур слащавым.
Максим — он совсем другой. С одной стороны, он сильный и смелый — даже со старшеклассником может подраться. А с другой… в художку ходит, занимается живописью.
Какие он классные рисует картины! В основном разные корабли — военные или фрегаты с парусами. А по ним бегают маленькие моряки или, наоборот, пираты. Я тоже люблю рисовать море, но корабли у меня не получаются. У Максима любимый художник Айвазовский. А ещё он, когда рисует, слушает группу «Токио Хотел» — в наушниках.
Интересно, я ему нравлюсь? Кажется, есть немного. Хотя, по Максиму не поймёшь. Вон Тима Коротких постоянно к Ангелине лезет: то мокрой тряпкой в неё кинет, то пошлую эсэмэску пришлет. А один раз вообще столкнул с лестницы, она чуть ногу не сломала. Сразу видно, неровно дышит человек. Геля тоже вся цветёт и пахнет, когда читает его послания, но виду не показывает:
— Коротких, get lost!
[5] Тебе делать больше нечего?
А по Максиму ничего такого не видно. Правда, все говорят, что он в Дину влюблён. Не все, конечно, — только её подружки — они те ещё сплетницы.
Дина у нас в классе самая красивая, и грудь у неё третьего размера. А какая кожа — ни единого прыщика! Она два года подряд побеждала на школьном конкурсе красоты.
У неё дома даже короны есть, она рассказывала. Дина когда в класс входит, все девчонки сразу бегут к ней:
— Ой, Диночка, а что это у тебя такое?
— Океанический жемчуг, — объясняет она и демонстрирует свой новый браслет. — Мама из Доминиканы привезла.
— Какая прелесть! — наперебой кричат девчонки. — А можно померить?
— Нельзя, он девятьсот евро стоит. Валя, поди-ка сюда!
Я подхожу — девочки передо мной расступаются. Почтительно, а у самих в глазах зависть.
— Тебе нравится? — она поводит рукой перед моим носом — туда-сюда.
— Очень красивый!
— Хочешь, попрошу маму, она тебе в следующий раз такой же привезёт?
Пока я думаю, что ответить, Дина берёт меня под руку и уводит в коридор. Девчонки ревниво смотрят нам вслед. Всем теперь известно, что Дина выбрала меня в бестфренды, лучшие подруги. Почему? Сама не знаю. Ведь она такая красивая и уверенная в себе… А может, я тоже красивая? Вон и Наташа тогда сказала…
В любом случае, я ужасно рада, что дружу теперь с Диной, самой крутой девчонкой в классе! Ведь раньше у меня никогда не было настоящей подруги, если не считать Федоренку. Но разве можно сравнивать Дину Сосновскую и Федоренку? Это вообще небо и земля!
— Слушай, ты после уроков куда? — спрашивает Дина.
— Домой, а что?
— Пошли к тебе!
— Ко мне?..
— Я у тебя ещё ни разу в гостях не была. Мы же подруги, — Дина смотрит на меня с укором.
— Знаешь, у меня мама болеет, — вру я. — Ко мне пока нельзя.
— Дааа?.. — разочарованно тянет она, но тут же весело добавляет: — А давай ко мне тогда! Ты же тоже у меня ещё не была!
Всё-таки здорово дружить с Диной!
* * *
После уроков мы выходим на улицу и наперегонки бежим в школьный сад — там растут канадские клёны, а через ограду, на стадионе, наши мальчики, Максим, Чижевич, Тима, Тоха и Женёк, гоняют мяч. Но мы их, типа, такие не замечаем.
С независимым видом мы набираем целые охапки красных, оранжевых и жёлтых листьев и плетём венки. У Дины — красно-оранжевый, у меня — жёлтый.
В венках мы супермедленно проходим мимо стадиона, напевая Рианну (кажется, Максим меня заметил), и выходим со школьного двора. У обочины нас уже ждёт Динин шофёр.
И вдруг я вижу маму.
Она идёт в нашу сторону.
— Подожди, — говорю я Дине и бегу маме навстречу.
— Привет, ты что тут делаешь? — шёпотом кричу я.
— Здравствуй, дочка. За тобой пришла, — говорит мама и как-то неловко поправляет рукой причёску.
— Зачем? Я же сказала, что сама буду ходить! — быстро говорю я и оборачиваюсь на Дину.
Она стоит у машины и пристально нас разглядывает.
— Я хотела с твоей классной руководительницей познакомиться, с миссис Робинсон.
— Ой, она как раз тоже хотела с тобой познакомиться, — тут же придумываю я. — Ты иди, а я в художку побежала. Уже опаздываю!
— Давай, — мама хочет меня поцеловать, но я уворачиваюсь. — Пока!
— Это кто был? — спрашивает Дина.
Я молчу.
— Ваша домработница? — подсказывает она. «Это не домработница! — у меня внутри клокочет маленький вулкан. — Это моя мама!»
— Да, — я киваю.
— А моя мама заставляет прислугу униформу носить. А то они ходят в чём попало — перед людьми стыдно. У её подруги специальное ателье для стаффа, хочешь, возьму телефон?
— Не надо, — говорю я.
— Как знаешь, — Дина передёргивает плечами и говорит водителю: — Чего стоим? Поехали уже!
* * *
Лиза стряпает свои фирменный пирог с капустой. Это её коронное блюдо, которое бабушка готовит, чтобы мы все вспомнили, что мы одна семья. У этого пирога такое волшебное свойство: когда мы садимся за стол и пьём с ним чай, мы все на какое-то время снова становимся семьёй — мама, папа, бабушка и я. Трудно объяснить, почему присутствие капустного пирога так сближает нас. Но и мне, и маме, и папе в такие минуты становится ясно: хорошо, что у нас есть Лиза. Ведь именно она превращает нас в какое-то подобие семьи.
Жаль только, что когда мама встаёт, чтобы помыть чашки, это ощущение куда-то улетучивается.
* * *
Мы с Диной и её мамой сидим у них в саду и пьём зелёный чай со льдом.
