Для виновницы будущего торжества было заказано шикарное бальное платье. Никогда еще, кажется, ни мать, ни дочь столь продолжительно не совещались с портнихой, никогда не были так часты их визиты к ней. Делали свеженький туалет и для Нади, но далеко не столь дорогой и эффектный.
О Гале и на сей раз позаботился Михаил Николаевич, невзирая на протесты и доказательства девушки, что ее розовое платье прекрасно может быть надето вторично. На самом деле Галя немного кривила душой и говорила это лишь с целью удержать Таларова от ненужной, по ее мнению, траты денег. А на розовое платье, с которым было связано такое тяжелое воспоминание — внезапно разразившаяся болезнь Аси, — она и смотреть не могла. Кажется, никакие силы в мире не заставили бы девушку надеть его снова: насколько она верила в приносимое ее красненьким платьем счастье, настолько же суеверно ждала новой беды от розового. Галя решила ничего не говорить заранее и нарядиться в свое белое пикейное. Но Михаил Николаевич, отлучившийся по срочным делам в губернский город, вернувшись оттуда, вручил Гале отрез светло-желтого дивного цвета крепдешина
[88] и продолговатый футляр.
На белом бархате лежали три нитки крупных незабудок с бирюзовыми лепестками. В середине они были перехвачены колечком, с которого свешивался довольно большой овальный медальон, покрытый целой сеткой таких же бирюзовых цветочков; сквозь нее просвечивало матовое золото крышки. Внутри был помещен миниатюрный портрет Аси, выгравированы число и месяц ее возвращения к жизни. Пара таких же сережек-незабудок дополняла подарок. Галя пришла в восторг как от вида, так и от скрытого смысла вещицы, ее первого в жизни золотого украшения.
Наконец наступило седьмое августа.
Возни и хлопот у Гали было множество; целый день она бегала из одного места в другое, наводя порядок и отдавая различные распоряжения. Правда, ужин был заказан клубному повару, который в сопровождении двух лакеев должен был явиться в Васильково в положенное время. Таким образом, эта забота с Гали была снята, но оставался еще чай, десерт, всякие лимонады, оршады
[89], убранство комнат, заготовка цветов для стола и танцующих и масса тому подобных мелочей.
Едва справившись со всей подготовительной к вечеру работой, девушка отправилась причесывать саму Таларову, затем Надю и Лелю. Прическа последней, как вообще все ее сборы в этот день, потребовала массу времени, и угодить ей оказалось труднее, чем когда-либо. Наконец голова ее приведена в желанный вид, и Галя помогает ей одеться.
Леля довольным взглядом окидывает свое отражение в зеркале. Она действительно очень эффектна в ярко-розовом шелке, поверх которого накинута блестящая золотая сетка. Два-три букета живых роз в различных местах подхватывают тюник
[90]; такие же цветы и в волосах девушки.
«Золотая рыбка!» — сама себе говорит Леля и весело улыбается.
Ей очень нравится это название, главное же — приятно подумать, что решительно у всех оно само собой напросится на язык, и Ланской, всегда такой меткий в своих сравнениях, непременно встретит этими словами ее появление. Она уже видит его милую улыбку, восхищенный взгляд, обращенный на нее, и уже сияет от предвкушения близкого торжества и счастья.
«Сегодня он поймает свою золотую рыбку», — радостно думает девушка.
Надя очень мила в нежно-голубом платье с пунцовыми розами на груди и в пышных белокурых волосах.
— Галка, а ты угадала значение цветов моего сегодняшнего туалета? — пытает она подругу. — Побожусь, что нет, где тебе! Голубое, понимаешь ли, это вечная несокрушимая верность, а красные розы — горячая пылкая любовь. Разве не умно? Не чудесно? Это, матушка, тебе не геометрия, тут я живо все соображу, еще и тебе пятьдесят очков вперед дам, да и Николаша мой не промах. Ну, а вся я вообще, как, ничего? — жаждет Надя Галиного одобрения. — Только правду, Галка, правду! Я не слишком тумбовата в этом туалете? — беспокоится она.
— Нисколько! — искренне утешает ее подруга. — Платье сидит чудесно, и замечательно тебе к лицу. Если бы «Николай В.» не был покорён заблаговременно, то сегодня неминуемо пал бы к твоим ногам, — весело закончила Галя. — Ну, а теперь бегу и я одеваться, хоть и недолго мне, а все ж… — и она поспешила в свою келейку.
Не прошло и получаса, как, заслышав стук подъехавшего экипажа, девушка, уже совершенно готовая, торопливо спустилась обратно.
Вслед за первыми прибывшими появились другие, начался общий съезд: залы и гостиные постепенно наполнялись народом. Раньше других собралась преимущественно молодежь. Многие девицы с вожделением поглядывали в сторону военного оркестра, но желанных мотивов не раздавалось, и танцы не начинались. Хозяйка дома и новорожденная были несколько смущены отсутствием Ланского, с которым Леля рассчитывала открыть бал; из-за этого и происходила задержка в танцах. Чтобы занять гостей хоть чем-нибудь, любезные хозяева то и дело направляли в их сторону лакеев с подносами, заставленными фруктами, печеньями, конфетами и тортами.
На сей раз по убедительной просьбе матери явился и Виктор. Слегка посвященный в ожидаемое событие, он счел нужным быть очень любезным и, снисходя к усиленным просьбам нескольких хорошеньких барышень, взялся даже дирижировать танцами.
Настроение Лели между тем все омрачалось: «золотая рыбка» давно искрилась своей чешуйкой, если не на солнце, то в ярком свете зажженных люстр и канделябров, а рыбак не только не забросил еще своего невода, но почему-то не появлялся и сам. «Не случилось ли чего-нибудь? Не захворал ли он?» — тревожно мелькало в голове девушки, и она рассеянно отвечала на задаваемые ей вопросы.
Вдруг лицо ее просияло. Теперь оно выражало не просто радость, а, видимо, что-то особенное, нежданное, превосходившее пределы ее смелых надежд.
Рядом со статной фигурой Ланского стояла высокая нестарая дама, выделявшаяся элегантной простотой своего туалета.
«Он с матерью! Она приехала! Она, почти никогда и нигде не бывающая! Это неспроста. Значит, сегодня! Сегодня…» — торжествующе пронеслось в мозгу Лели. В ту же минуту девушка уже почтительно приседала перед дамой.
Высокая, полная, но еще очень стройная, с такими же, как у сына, ясными карими глазами, ярко выделявшимися на свежем лице, окаймленном совершенно серебряными, красиво причесанными волосами, эта женщина производила самое благоприятное впечатление своей внешностью. Когда она любезно поздравляла новорожденную, выражая при этом самые лучшие пожелания, приветливая улыбка приоткрыла губы светской барыни, показав ряд крупных белых зубов.
— Татьяна Борисовна, какой приятный сюрприз! Вы, такая домоседка! Это так мило, так любезно с вашей стороны. Je suis touchée jusqu’au fond de mon coeur
[91], — радушно приветствовала ее просиявшая хозяйка, подоспевшая одновременно с Лелей и, как и та, в благоприятном для себя смысле истолковавшая появление столь редкой посетительницы. — Милости просим, вот сюда, — гостеприимно усаживала гостью Таларова, пока ее старшая дочь занимала молодого Ланского.
