Он очень маленький, наш домик, из бывшей собственности муниципалитета в районе Байлфилд. Из всех муниципальных домов он считался самым лучшим: никаких наркоманов поблизости, все соседи в многоквартирном доме — собственники, да и начальная школа в Байлфилде, говорят, неплохая. А мама ужасно хочет, чтобы я получила хорошее образование. Мы начали жизнь с чистого листа, но мне все равно тут не слишком нравится. Свою школу я ненавижу. Я в шестом классе, у каждого тут своя компания, а я новенькая и почти всегда одна. Ну не очень-то и хотелось.
Мама говорит, что дела у нас пошли намного лучше, но, скорее всего, она не про деньги, потому что почти все заработанное она отдает за дом. Даже на подарки ничего не остается. У меня не бывает обновок, нет компьютера, айпода и даже своего мобильного, как почти у всех моих одноклассников. Мама уверена, что лучше собственного дома ничего не может быть. Но я, особенно в Рождество, с ней не согласна. Или в свой день рождения. Как сегодня, например.
— Сядь хорошенько, дорогая именинница, я приготовила тебе праздничный завтрак, — сказала мама с сияющим взглядом.
Она в своем розовом потрепанном халате. Я посмотрела на будильник:
— Мама, времени полвосьмого! Ты опоздаешь!
Мама улыбнулась и легонько дотронулась до моего носа:
— Не опоздаю. Я договорилась. Мишель и Лана помогут с уборкой. А Луэлла зайдет к моей первой старушке. Ведь сегодня такой день! День рождения моей самой лучшей девочки. Я сейчас!
Она подлетела к двери и склонилась над подносом на полу. Чиркнула спичкой. Взяла поднос, хихикнула и несет аккуратно к моей постели.
— Мама!
Кусочек хлеба она намазала маслом и патокой — обожаю эту вещь — и воткнула в бутерброд одиннадцать розовых свечек.
— Задувай, Доля, скорей! Давай, дуй сильней и загадывай желание!
Я дунула изо всех сил — уж это я умею, — и свечки одна за другой погасли. Потом я закрыла глаза и подумала, что бы такого загадать. Лучшую подругу? Чтобы мама работала поменьше? Чтобы у меня был настоящий отец?
Я вынула все свечки, обсосала патоку, которая затекла в подставки, и съела свой праздничный бутерброд. Мама приготовила себе кофе и вернулась с чашкой в руке и целым ворохом пакетов: один средний, второй поменьше, один совсем крошечный, и два конверта, один большой, другой маленький, и на нем маминым замысловатым почерком с обратным наклоном выведено мое имя: Доля.
— Две открытки на день рождения, мам?
— Конверт поменьше открой последним.
Я открыла первый конверт с открыткой. Мама сделала ее сама: нарезала фоток из журналов — кошечки, собачки, крольчата, пони, песчаные пляжи, букеты цветов, роскошные машины, большие коробки с шоколадными конфетами и огромные порции мороженого — и все это склеила в одну большую сумасшедшую картинку.
— Здесь все, что ты любишь, — говорит мама.
Я переворачиваю открытку. На обороте мама красиво вывела розовыми и лиловыми чернилами: «Моей любимой и дорогой дочечке Доличке в одиннадцатый день рождения. Люблю, люблю, сильно-сильно. Мама».
Я пишу всегда по правилам, а вот мама в них не сильна. Но я ни за что на свете не стала бы указывать ей на ошибки. Вместо этого я крепко-крепко ее обняла:
— Я тоже тебя очень люблю, мамочка.
— Ничего, что это не настоящая открытка, правда?
— Мне твои всегда нравились больше! — быстро ответила я.
Настоящих подарков я не жду. Мама сама мне что-нибудь готовит или покупает вещи с рук и доводит их до ума. Но сегодня меня ждет сюрприз. В большом пакете черные джинсы, новенькие, из магазина «Примарк», и даже бирка есть. В пакете поменьше — футболка, вся черная, даже в подмышках, новехонькая, сразу видно, что ее ни разу не надевали и не стирали. Последний подарок показался мне немного странным: перчатки из черной сеточки.
— Нравятся? На прилавке лежали. Себе я тоже такие взяла. Точно такие же есть у Дэнни на одной из фотографий, когда он был совсем молоденьким.
— Да! Они классные, мам! Мне нравятся!
Я надела перчатки. И руки стали похожи на двух паучков, забежавших на кровать.
— Надо нам придумать, куда ты могла бы надеть такие красивые джинсы, футболку и перчатки.
Мама приплясывает от нетерпения, совсем как маленькая:
— Открой второй конверт, Доля, скорее!
Я открываю. Там два билета на поезд. В Лондон!
— Ух ты!
В Лондоне я была всего один раз. Мы ездили туда на выходные со Стивом. Он был в очень хорошем настроении, показал нам Букингемский дворец, где живет королева, Трафальгарскую площадь с огромными львами, а потом мы пошли в этот громадный шикарный магазин, «Хэрродс», и он купил там маме платье. Вечером они пошли гулять по клубам, а на следующее утро Стив был в очень плохом настроении и совсем никуда не хотел идти.
— Куда мы поедем? В Букингемский дворец и на Трафальгарскую площадь?
— Да ну, там мы уже были.
— Тогда в тот магазин, «Хэрродс». Покупать ничего не будем, просто погуляем, как будто бы мы две богачки на шопинге.
— Давай, но только днем, сразу после поезда. А вечер у нас с тобой занят. Мы идем на премьеру фильма!
Я молча посмотрела на нее. Мама любит иногда присочинить, совсем как я.
— Быть не может!
— Может! На сам фильм мы, конечно, не пойдем — там только для звезд, — но зато мы постоим возле красной дорожки и посмотрим на тех, кто туда приезжает. Я такое уже видела по телевизору. Там можно совсем близко подойти к звездам и даже с ними поговорить. Доля, угадай, кто там будет, ну же!
Я покачала головой.
— Не знаю, — ответила я. Я и правда не догадывалась.
О звездах кино я знаю мало. Это мама может часами торчать в «Смитсе» и читать журналы про знаменитостей. И я совсем не понимаю, почему она так разволновалась, кусает губы и сжимает кулаки.
— Там будет Дэнни!
— Наш Дэнни?
— Да, да!
— Но ведь он не кинозвезда.
— Я прочитала о премьере в журнале нашего фан-клуба. Это кино про новую группу, «Милки Стар».
— У Дэнни новая группа?
— Нет-нет, жалко, конечно, это было бы здорово! Но нет, в той статье написано, что Дэнни там снимается в роли известной рок-звезды, такой же, как и он сам. Короче, премьера в субботу, и там будет Дэнни. Я долго откладывала деньги, чтобы купить тебе на день рождения подарок, и решила потратиться на билеты и новую одежду. Пришла пора тебе встретиться с ним, Доля. Пришла пора тебе познакомиться… с твоим отцом.
Последние слова она произнесла с трепетом. Это наша общая с ней тайна, такая страшная, что мы на эту тему почти не говорим. Мама никому, кроме меня, об этом не рассказывала, и я тоже никому не скажу, даже самой лучшей в мире подруге, если она у меня появится, потому что это самый большой на свете секрет.
