— Слушай, мам, звони Луэлле, спроси, может ли она тебя подменить и навестить всех твоих старичков. Ведь ты же со мной поедешь, правда?
— Если ты думаешь, что я могу пропустить такое событие, ты сошла с ума! Доля, дорогая, это самый счастливый день в моей жизни, — заверещала мама и тут же начала всех обзванивать.
Я быстро приняла душ, надела всю свою самую красивую одежду, новый черный костюм, черные перчатки в сеточку и кожаную куртку. Мама сложила в сумку еще какие-то вещи, одновременно сообщая Луэлле по телефону все новости.
Наконец мы вышли на улицу, вдруг испугавшись, что «Мерседес» уже исчез, как самая натуральная галлюцинация, но нет — вот он, прямо перед нами. Водитель кивнул нам и вышел из машины, чтобы помочь сесть на заднее сиденье, словно мы — это не мы, а леди Кейт и ее дочь Доля.
— Так что, в Лондон?
— Да, — ответила я. — А можем ли мы на пару минут заехать в район? Мне надо сказать одному человеку, что я несколько дней буду отсутствовать.
Конечно, ему не сильно понравилась идея съездить к невзрачным многоэтажкам, но он сказал всего лишь: «Покажите мне дорогу, мадам».
Мадам! Мама чуть не поперхнулась от смеха, а я удержалась и сохранила серьезное выражение лица. Я показала ему дорогу вплоть до самого дома, где живет Джек.
— Одну секундочку, пожалуйста. Я сейчас вернусь.
Я выскочила из машины и побежала вверх по лестнице, а потом по балкону к его квартире. Я постучала в его дверь, глянув вниз на «Мерседес». Вокруг него уже собиралась толпа.
Дверь открыл один из старших братьев Джека, он был в тренировочных штанах. Он смерил меня взглядом с ног до головы, и мне стало немного не по себе. Потом он крикнул через плечо:
— Ой, Джек, к тебе твоя девушка.
Я вспыхнула, и Джек подошел к двери тоже с пунцовыми щеками, хотя изо всех сил старался вести себя небрежно. Он в футболке и джинсах, но ноги босые, а волосы торчат во все стороны. Сразу видно, что он только вскочил с постели.
— Привет, Доля! Как ты рано! Я думал зайти к тебе сегодня.
— Да, знаю, но я ненадолго, мне надо тебе кое-что сказать. Прямо сейчас я уезжаю в Лондон.
— Я не знал…
— И я не знала!
— Зачем тебе в Лондон? У тебя там друзья?
— Типа… Родственники. А еще знаешь что, Джек, — меня покажут по телику!
— Что? Ты меня разыгрываешь?
— Нет, правда. Выйди на балкон, посмотри!
Джек посмотрел вниз, и челюсть у него отвисла:
— «Мерседес»! Что он тут делает?
— Это мой «Мерседес», — сказала я. — Видишь, там моя мама.
Я изо всех сил помахала, и мама с шофером помахали мне в ответ.
— А рядом с ней кто? Новый приятель?
— Нет, это шофер. Его прислала за мной тетенька из телевизора. Я буду выступать в передаче «Звездочка моя!». Правда, здорово?
— Здорово, — ошарашенно ответил Джек.
— Так пожелай мне удачи!
— Желаю. Но… Ты же вернешься, да? Ты не останешься в Лондоне?
— Всего на несколько дней. Когда приеду, я все-все в подробностях тебе расскажу, ладно?
— Ладно. Хотя ты, скорее всего, уже не захочешь со мной дружить, если станешь телезвездой.
— Не говори глупостей. Я всегда буду дружить с тобой, Джек.
Я опять покраснела. И он тоже.
Я вернулась обратно по балкону к лестнице и спустилась вниз. Когда я садилась в машину, Джек, перегнувшись через перила, крикнул:
— Удачи тебе, Доля!
Я помахала ему в ответ.
А потом, к моей великой радости, распахнулась еще одна дверь в этом же доме, и в проеме показалась Ангелина! Она не сводит с меня глаз, открыв рот буквой «О», как это делают актеры в комедиях. Ей я тоже помахала, а потом запрыгнула в машину, и мы уехали.
— Доля, ущипни меня. Мне кажется, я сплю, — прошептала мама.
— Это мне кажется, что я сплю, — ответила я, слегка ущипнув маму.
Машина до сих пор не исчезла. Все происходит наяву. Я вспомнила, как мы в последний раз ездили на юг. Сейчас все по-другому. Шофера зовут Джим, и он болтает с нами уже совсем по-приятельски.
— А что за женщина эта Дебс, Джим? Вы ее знаете? Она действительно может снять телепередачу про мою Долю? — спросила мама.
— Она, видно, очень дорожит вами, раз послала меня, потому что я очень дорого стою! — расхохотался Джим. — А что ты будешь делать на телевидении, Доля?
— Я буду петь.
— Прекрасно. Может, споешь нам, пока мы едем? Я был бы очень благодарен, — попросил Джим.
Я спела свою песню, и Джиму она понравилась.
— Какой у тебя прекрасный голос, у меня даже мурашки пошли по телу, — сказал он. — Давай спой еще что-нибудь!
И я спела целую кучу песен Дэнни Килмана. При этом мама и Джим мне подпевали. Мама поет припев, а Джим изображает звуки гитары.
— Я всегда был большим поклонником Дэнни Килмана, — сказал он.
— Доля и Дэнни… выступят там вместе, — с гордостью сказала мама. — Он тоже будет в этой передаче.
— Вот это да! Так ты станешь знаменитой, Доля! Я буду потом всем своим клиентам хвастаться, что как-то раз подвозил тебя на своей машине, — сказал Джим.
Я бы с радостью пела всю дорогу, но мама сказала, чтобы я не напрягала горло:
— Береги голос, дорогая. Ты же не хочешь хрипеть на встрече с Дебс Уилмот.
Я немного разнервничалась. Когда мы останавливались у придорожного кафе перекусить, мне кусок не лез в горло. А если ничего не получится? А если я не понравлюсь этой Дебс? Если я не смогу хорошо исполнить песню? А если Дэнни посмотрит на меня и скажет: «Нет, ты точно не моя дочка»? И как мы с ним встретимся? Он же, как я понимаю, сбежал к этой Лиззи.
— Как думаешь, на этот раз нас пропустят в ворота? — шепотом спросила я у мамы.
— Ну, по стене ты точно не полезешь, я тебе не разрешаю. Иначе свою курточку порвешь! — сказала мама. — Не волнуйся, дорогая. Я уверена, что на этот раз все будет отлично.
Но как только мы свернули с главного шоссе на дорогу в Робин-хилл, Джим затормозил и позвонил по телефону.
— Мы в самом начале, на въезде, — объяснил он. — Какие у вас планы? Мне подъехать прямо к воротам?
Он внимательно слушал, а потом кивнул.
— Ладно, ладно, скажу, — и он закончил разговор. — Они там решили, что будет зрелищней, если вы подойдете к дому пешком. Сейчас они хотят записать встречу с Дэнни. Ждем тут, сейчас придет звукорежиссер и поставит вам микрофоны.
— Ой-ой, — испугалась мама. — И мне тоже?
Она покопалась в сумочке, нашла косметичку и даже мне напудрила нос. Телевизионщики приближаются. Мама сжала мою руку.
