Он посмотрел на меня как на ненормальную:
— Отсюда нельзя попасть в Манчестер! Вам нужен Юстонский вокзал.
— А где это?
— На другой станции метро.
И он показал мне, куда идти. Мы спустились по лестнице, прошли по туннелю к автоматам, но дальше пройти не смогли. Я расстегнула мамину сумку, достала наши билеты, но автомат все равно не реагировал. К нам подошел человек в форме и проверил билеты:
— Это не те. Они на поезд от Манчестера до Лондона и обратно. Купите билеты на метро.
Все это он сказал нам громким голосом, как будто мы совсем тупые.
Я вытащила мамины два фунта, но для двоих этого оказалось мало.
— Можно мы потом вышлем вам деньги, когда вернемся? — попросила я, но меня никто не стал слушать.
И я увела маму от билетных касс. В отчаянии я подошла к девушкам, которые спускались по лестнице. Они чуть старше меня, весело болтают, смеются.
— Простите, пожалуйста, мне нужно добраться до станции Юстон. Нет ли у вас мелочи? — спросила я.
Но они не обратили на меня внимания и прошли мимо, как будто не услышали.
Зато меня услышала мама. Она вздрогнула так, будто ей дали пощечину:
— Доля! Прекрати немедленно! Ты не попрошайка!
— У нас нет выхода. Нам надо доехать до вокзала, — ответила я и обратилась к другой паре: — Пожалуйста, простите за беспокойство…
И я снова повторила свою речь, но на их лицах — отвращение. Не ко мне. К маме.
— Как вам не стыдно заставлять ребенка попрошайничать?
— Как ужасно она выглядит! Сразу видно — наркоманка. Она не заслуживает права быть матерью при таком обращении с ребенком. Надо у нее девочку забрать!
Я сжала мамину руку:
— Вы все не так поняли. Нам просто не хватает на метро. У нас поезд отходит с Юстонского вокзала.
Подошел человек в форме. Он злой, и все вокруг тоже злые. Мы с мамой убежали от них вверх по лестнице на большую широкую улицу. Остановились, отдышались и всхлипываем от слез.
— Мама!
Я обняла ее.
— Все в порядке, все хорошо, — ответила мама и тоже крепко меня обняла. — Чтобы я позволила тебя забрать у меня…
Это снова моя мама, и я крепко к ней прижимаюсь:
— Что теперь?
— Пойдем пешком, ничего не поделаешь.
Она посмотрела на нашу обувь. Я-то в кроссовках, а вот она надела сегодня свои лучшие белые туфли на высоком каблуке, и на обеих щиколотках у нее уже появились красные заплатки. Она одолела еще два перекрестка, а потом не выдержала и разулась. На нейлоновых следочках уже дырки на больших пальцах. И когда наконец, спустя очень-очень долгое время, мы дошли до Юстонского вокзала, следочки порваны в клочья. Мама хромает, но не жалуется.
— Слава богу! — воскликнула она, заходя в здание вокзала.
Здесь мне все уже знакомо, но все равно ощущения странные. Народу почти никого, только компания парней, что-то бормочет себе под нос пьяный старик, а на холодной привокзальной площади, не обращая ни на кого внимания, сидят парень и девушка.
— Интересно, — говорит мама. — А где все?
Я посмотрела на табло отправлений. Там ничего, совершенно ничего не отправляется до пяти сорока пяти утра.
— Мама, сегодня поездов не будет.
— Доля, что за глупости, будут, конечно, — ответила мама и посмотрела на вокзальные часы. — Ох. Ты права. Мы опоздали. — Она вздохнула. — Мы опоздали на все на свете.
Я испугалась, что мама снова заплачет или закричит. Я беру ее за руку. Она вся дрожит.
— Что же я за мать такая? — пробормотала она.
— Ты самая чудесная в мире мама, лучше всех! — горячо уверила ее я.
Смотрю по сторонам, но не вижу, где можно прикорнуть. В конце концов мы уселись на жесткие скамейки возле закрытого киоска с журналами о звездах.
— Не будем же мы здесь ночевать, — сказала мама.
Однако выхода у нас нет, так что придется. В гостиницу мы пойти не можем: нет денег, и даже кредитки ни одной, потому что мама, не в силах справиться с соблазном, все время покупала разные штучки для нашего дома. Мы влезли в долги, но исправно по ним платим, и даже дом сохранили, так что все у нас хорошо. Если не считать сегодняшнего дня.
— Жаль, у нас с собой ничего теплого: мне холодно.
Я прижалась к маме.
— Клади голову мне на колени, солнышко, — сказала мама. Она погладила меня по голове, нежно перебирая мой хвостик. — Закрой глазки. Представь, что мы с тобой не на грязном вокзале, а на чудесной большой кровати с роскошными свежими белыми простынями. Всюду темно и тихо, и ты вот-вот крепко-крепко уснешь…
Голос у нее все такой же охрипший, но я снова услышала свою любимую маму, и тихонечко, сквозь сон, я слышу ее голос. А потом она запнулась и снова заплакала.
— Мам, не надо. Лучше расскажи мне еще про теплую постель. У тебя так хорошо получается мечтать.
Она покачала головой и плотно сжала губы:
— В том-то и дело, Доля. Я могу так размечтаться, что сама начинаю верить в это. Поэтому мы с тобой тут и оказались. Я сама свято поверила, что нам не придется возвращаться. Я, конечно же, понимала, что рано или поздно мы поедем домой, потому что это наш дом и мы его не бросим, но я вообразила, что сначала мы побудем с Дэнни…
Произнеся его имя, она снова расплакалась:
— Понимаешь, Доля, я решила, что, как только он нас увидит, как только услышит твое имя, он все вспомнит и сразу все поймет. Ведь пришло время тебе познакомиться с твоим отцом, милая моя. Если со мной что-то случится, он — все, что у тебя есть, ты же его кровинушка. До чего же вы похожи! У тебя его глаза, его нос, рот, подбородок и такие же непослушные волосы. Ты вся до мозга костей Килман. Нам ведь много и не надо. Он женат на Сюзи, и я полностью одобряю этот брак. Как хорошо, что он хранит ей верность, хотя, если честно, до сих пор не понимаю, что он в ней нашел. Так или иначе, у них уже общие дети. И он настоящий семьянин. Это видно. Только мы с тобой тоже его семья. Точнее — ты, Доля. И я была уверена, что он загорится желанием узнать тебя получше. Конечно, странно было бы, если бы Сюзи нам обрадовалась, но потом я подумала: ей-то сейчас какая разница, я же была знакома с ним раньше, а они вместе уже столько лет. Я подумала, что она потерпит нас день-другой, а ты бы за это время узнала отца получше. А еще я подумала, как будет здорово, если ты подружишься с Солнцем, ведь разница у вас меньше года!
— Мама! Такая девочка, как Солнце, никогда не стала бы дружить с такой, как я.
— Нет, стала бы. Я подумала, что нас оставят на ночь и ты будешь спать вместе с Солнцем в ее комнате. И для меня наверняка нашлось бы местечко в их огромном доме, где я могла бы прикорнуть. А с утра мы бы долго, никуда не торопясь, сидели бы допоздна за завтраком — какие-нибудь фрукты, йогурт и настоящий кофе — и болтали бы долго-долго, а потом, может быть, пошли бы на прогулку в парк, а потом сели бы в пабе выпить. Дэнни бы обо всем тебя расспрашивал и очень бы обрадовался, услышав, как ты хорошо поешь!
