– Ну, слава Богу, что хоть тебе было весело, – засмеялась бабушка.
– А мне совсем не было весело! – важно объявила Леля. – Это все так по-мещански. Вот и Бекетовы тоже говорили, что им скучно… Мы все смеялись над этой хромоногой…
Мама прервала ее строгим замечанием, что это очень стыдно: что смеяться над чьим-нибудь природным недостатком грешно и показывает злое сердце; а я, как всегда не задумываясь, сказала:
– Да вы, мама, не верьте: это Леля выдумывает! Ей очень было весело, а она только так говорит, чтоб к большим приравняться. Бабочка сказала, что напрасно поехала – и она за ней повторяет!
Все засмеялись, а сестра рассердилась на меня очень, но, впрочем, ненадолго; она никогда не помнила зла и вообще была очень добрая, хотя мы с нею часто ссорились, как чуть было не вышло на другой день после елки у Горовых.
Рассуждения
По случаю праздников уроки еще не начинались, мы сидели наверху, в нашей классной, возле кабинета бабушки, куда дверь была отворена, и перебирали все хорошенькие вещицы, подаренные нам Горовыми накануне.
Вдруг, я вспомнила о его посещении и спросила:
– Леля, отчего это Горов, когда звал всех нас на елку, сказал, что папу большого он просить не смеет? Как ты думаешь, отчего же нас всех он смел, а его нет?..
– Вот прекрасно! – презрительно отвечала Леля. – Как же ты не понимаешь?.. Еще бы какой-нибудь простой купец смел к себе звать губернатора!.. Ведь наш большой папа – губернатор! Ты что думаешь?..
– А это что такое: губернатор? – спросила я.
– Губернатор – самый главный человек в губернии. Понимаешь: в губернии!.. А в одной губернии может быть тридцать или сорок городов и несколько тысяч деревень, – начала она сочинять.
– Ай, ай, ай! Как много!.. Так, значит, большой папа – важный?..
– Еще бы! Очень важный.
– А кто важнее его?.. Царь – важнее?
– Господи! Дура какая!.. Царь – один в России! У царя может быть миллион таких губернаторов!
– Неужели? – удивлялась я. – А это сколько миллион?
– Миллион?.. Ну, это много… очень много… Все равно, ты не сумеешь сосчитать!
– Ну, а кроме царя, кто еще важнее папы?
– Важнее папы?..
Леля на секунду задумалась…
– Ну вот министр важнее!
– Ну?!. А он кто такой, этот министр? – добивалась я.
– Ах, ты Боже мой! Кто такой!.. Ты ужасно глупая, Вера!.. Министр – министр, вот и все!
Но я все-таки не поняла, что это за штука такая – министр, и спросила:
– А он где же живет?
– В Петербурге, с Государем. Их там много. Они все графы, князья… И там… управляют.
– Управляют! – не унималась я. – Чем?..
– Ах, ты Господи! Дура какая! – окончательно рассердилась Леля. – Всем управляют. Отстань.
– А здесь есть такой министр?
– Здесь нет.
– Так, кто же здесь важнее папы?
– Говорю тебе, что здесь никого нет. Он – самый главный…
– О чем это вы говорите, дети? – раздался вдруг голос бабушки из ее комнаты. – Кто это главный?
– Я говорю, что здесь, в Саратове, никого нет главнее папы, – покраснев, но храбро отвечала Леля.
– А вам что до этого за дело, дети?
– Да вот Верочка спрашивает, отчего Горов сказал, что не смеет приглашать папы…
– Ну и что же ты ей отвечала?
– Что это верно оттого, что ведь папа – губернатор… А Горов – простой купец! – отвечала сестра уже довольно сконфуженным голосом.
– Какие ты глупости говоришь! – возразила бабушка и позвала нас к себе.
Я вприпрыжку побежала в ее кабинет; а Леля тихо последовала за мной. Бабушка ласково, но очень серьезно взяла ее за руку и сказала:
– Сколько раз я просила тебя, Леля, не рассуждать о том, чего ты не понимаешь. Не рассуждать и никогда ничем не важничать, потому что это стыдно и очень глупо!.. Ну, что ты сейчас сказала? Что это значит: простой купец? Горов – простой купец, а папа большой – простой губернатор! Какая же тут разница? Оба люди. Вот если б Горов был дурной купец, или папа – дурной губернатор, тогда было бы нехорошо, потому что дурными людьми быть грешно и стыдно! А если оба хорошие, честные люди, так это совершенно все равно, кем бы их Бог ни сотворил: барином ли, купцом или мужиком. Родиться тем или другим от людей не зависит, но быть умным и добрым зависит от каждого из нас. И гораздо лучше быть хорошим мужиком, чем дурным господином… Чего бы, например, было тебе гордиться пред Машей, что ты родилась барышней, а она – горничной девушкой?.. А между тем ты гордишься!.. Я сама слышала, что ты ей вчера говорила, что она должна уважать тебя, потому, что ты – барышня. Подумай: умно ли это? Разве это твоя заслуга?.. Ей за это тебя еще уважать не приходится, а скорей ты должна уважать ее за то, что она такая хорошая, исполнительная девушка, так о тебе заботится, так хорошо тебе служит и, наконец, потому, что она гораздо старше и умнее тебя. Прежде вырасти и поумней, тогда требуй уважения; а пока будь благодарна за то, что тебя любят и прощают твои глупости и недостатки… Вот, хоть бы теперь: ты вздор сказала Верочке! Горов потому только сказал, что не решается приглашать папу, что знает, как крепко папа занят, и, разумеется, не смеет отрывать его от серьезных дел для какой-нибудь детской елки, которая не может доставить ему удовольствия. Вот и все!.. А ты знай вперед, Леля, что нет на свете, для людей умных и честных, ни важных, ни простых людей; а есть только люди полезные, добрые, умные или дурные да глупые. Первые всегда будут главными, и все их будут уважать. А вторых никто не будет ни уважать, ни любить, как они ни важничай и ни чванься без всякого на то права.
Леля ушла очень сконфуженная выговором; а я уселась возле бабочки, на своем приятеле, набитом белом тюлене, и, положив голову ей на колени, спросила:
– Бабочка! Скажи мне, душечка, отчего вы говорили вчера, что вам досадно, что вы были на елке?..
Бабушка оставила свое дело и, посмотрев на меня с минуту, улыбаясь и о чем-то думая, наконец сказала:
– По настоящему мне бы тебе следовало сказать, что это не твое дело, потому что нехорошо маленьким девочкам слушать и расспрашивать обо всем, что говорят между собою большие, но, пожалуй, я скажу тебе. Мне жаль, что Горов потратил столько денег на вздор, тогда как на них можно было сделать так много добра бедным людям.
– Что же такое, бабочка! Он такой богатый!.. Они и без того много добра делают, вы сами сказали… Вон его мать возит же бедным калачи и пироги…
– А ты и это слышала?.. Ну, вот видишь: они только хлеба им по праздникам возят; а на те деньги, что стоила эта елка, не только бы накормить их можно было, но дать дров на целую зиму и, пожалуй, еще и одеть.
