Из этого данного нам сообщения следует, что г-жа Блаватская и десяти секунд не была вне наблюдения м-ра Синнетта, но в сообщении, помещенном в «Occult World», говорится уже о тридцати секундах в первом случае и, кроме того, что в собственной комнате м-ра Синнетта г-жа Блаватская не была у него на глазах одну или две минуты. После этого я не могу быть уверен, что г-жа Блаватская не пробыла у себя в комнате гораздо более 30 секунд, а также что она не уходила в какую-нибудь другую комнату во время короткого интервала в «несколько минут», посвященного м-ром Синнеттом на разговор с женой в соседней комнате. Даже не считая этой неуверенности, я не могу придавать ни малейшего значения этому случаю, после того как при вторичной попытке мне удалось в условиях, описанных м-ром Синнеттом, в течение одной минуты вскрыть обыкновенный конверт, прочитать письмо и написать ответ такой же длины, как описанные, и затем снова закрыть конверт, так что не осталось следов, что его открывали, и мне кажется, что для г-жи Блаватской, благодаря, вероятно, большой ловкости и практике, было достаточно для этого 30 секунд. Я не предполагаю, чтобы м-р Синнетт продолжал утверждать, что слышанный им шелест не мог быть устроен находившимися в распоряжении г-жи Блаватской средствами.
Следующий случай, описываемый м-ром Синнеттом, произошел в Кроу Несте и описан в его сообщении.
Я ожидал письма от Кут-Хуми, но, прибыв в Бомбей, не нашел его в главной квартире. Я писал, прося ответа на многие вопросы. Я приехал поздно ночью и на следующее утро ходил по веранде, разговаривая с г-жою Блаватской. Мы зашли в узкую комнату с большим столом посредине, в которой я ночевал. Разговаривая, я сел, и она также на довольно большом от меня расстоянии. Я сказал: “Почему это мне нет ответа?”. Она отвечала: “Может быть, он хочет прислать его прямо вам. Постарайтесь употребить в дело вашу силу воли и обратитесь к нему. Просите прислать вам ответ”. Я возразил: “Нет, я подожду; он рано или поздно, наверно, ответит”. В эту минуту передо мной на стол упал конверт. Это был большой конверт с 30 страницами письма. Пакет стал видим только невысоко над столом, не более двух футов, хотя я не придаю большого значения точности этого расстояния. В комнате было очень светло.
М-р Герней (член комиссии). Знала ли г-жа Блаватская ранее этого разговора с вами, что вы писали и ждали ответа?
М-р Синнетт. Конечно, но я придаю главное значение тому, что это случилось при ярком свете, в комнате, где я спал предыдущую ночь и где пробыл все утро, входя и выходя ненадолго. Все произошло вполне на моих глазах. Г-жа Блаватская не могла бросить письма своими руками. Все обстоятельства несовместны с таким предположением. Я в это время не писал, а разговаривал с нею, и самая мысль, чтобы она могла бросить письмо, нелепа (см. «The Occult World», с. 120).
Не мешает обратить внимание, что замечание г-жи Блаватской, чтобы м-р Синнетт «употребил свою силу воли», в случае его отказа, как это и случилось, было рассчитано на то, чтобы сделать феномен еще поразительнее; надо также сказать, что м-ром Синнеттом не было произведено никакого осмотра ни потолка комнаты, ни пола чердака над нею. По словам м-ра Куломба, пакет был положен в трап в потолке еще с вечера накануне, но вследствие позднего приезда м-ра Синнетта феномен отложили до следующего утра. Комната, где упало письмо, уже описана ранее, и случай не требует дальнейших пояснений.
Третий случай был с запечатанным конвертом и, видимо, считается м-ром Синнеттом в его сообщении комиссии «совершенно полным» (см. «The Occult World», с. 95–96). Этот конверт, заключавший письмо от братьев и по предварительном заклеивании и запечатании данный м-ром Синнеттом г-же Блаватской, находился у нее несколько часов, а когда был возвращен м-ру Синнетту, то он нашел его «совершенно нетронутым, совершенно в том же виде, в каком он отдал его». Вскрыв конверт, м-р Синнетт нашел в нем не только свое письмо, но и ответ Кут-Хуми. М-р Синнетт показывал мне этот конверт, и не могу сказать, что он показался мне совершенно нетронутым, напротив, судя по длине четвертинок конверта, припечатанных лишь с нижней стороны, письмо можно было вынуть и вложить совершенно свободно; а если притом клей был так или иначе расклеен, то это становилось еще легче.
Последний описанный м-ром Синнеттом случай касается моментального переноса из Бомбея в Аллахабад куска гипса. Вот вкратце описание этого случая. «Полковник» Олкотт в сопровождении м-ра Бавани Рао ехал из Бомбея в Калькутту и по дороге остановился в Аллахабаде у м-ра Синнетта. Однажды вечером, возвратясь домой, в числе многих полученных телеграмм м-р Синнетт нашел одну от махатмы М., в которой говорилось, чтобы он искал у себя в комнате кусок гипсового барельефа, который М. только что мгновенно перенес из Бомбея. М-р Синнетт нашел этот кусок в ящике своего письменного стола. Документ, подписанный в Бомбее, показывает, что около того времени, как м-р Синнетт нашел этот кусок, многими лицами, сидевшими на веранде рядом с кабинетом г-жи Блаватской, был услышан громкий стук чего-то падающего и разбивающегося. Оказалось, что со стены упал гипсовый медальон. Когда подобрали осколки, оказалось, что недостает одного куска. Вскоре после этого г-жа Блаватская ушла к себе в комнату и затворила дверь. Через минуту она позвала м-ра Тукарама Татиа и показала ему бумагу, написанную почерком махатмы М., где говорилось, что он перенес недостающий кусок в Аллахабад. Через несколько дней обломки были посланы м-ру Синнетту, и его кусок «совершенно пришелся». Конечно, слабый пункт этого случая тот, что нет доказательств, чтобы кусок, полученный м-ром Синнеттом, был в Бомбее в то время, когда разбился медальон, кроме слов г-жи Блаватской, «которая удостоверила, расспросив прислугу, что все украшения были вычищены два дня тому назад и тогда медальон был цел».
Что надо было сделать в случае, если тот феномен – обман? Предположим, что г-жа Блаватская, начав отламывать от медальона угол, сломала его весь на куски. После некоторого затруднения м-р Куломб собрал эти куски вместе, кроме одного, и прикрепил их к картону, который повесил на стену, прикрепив веревку таким образом, чтобы его можно было всегда сдернуть, потянув за эту веревку. М-р Куломб, уезжая с женой в Пуну, показал Бабуле, что надо сделать. (М-р Куломб утверждает, что это так было.) Кусок гипса дан или послан какому-нибудь сообщнику, чтобы положить в стол м-ру Синнетту вместе с запиской, написанной почерком махатмы М., чтобы положить на стол; час выбран 7 ч. дня по бомбейскому времени 11 марта, и в назначенное время Бабула дергает за веревку, медальон со стуком падает, и свидетели слышат треск и подбирают осколки. Г-жа Блаватская идет к себе в комнату и пишет записку махатмы. Между тем сообщнику удалось превратить записку в телеграмму на телеграфном бланке. Тому же сообщнику могли быть даны две записки Кут-Хуми, полученные м-ром Синнеттом, в то время как м-р Бавани Рао был в Аллахабаде. В тех местах первой записки, которые м-р Синнетт приводит в «Occult World», нет ничего, что нельзя было бы написать заранее, а вторая, судя по сообщению м-ра Синнетта о ее содержании, тоже могла быть заранее внушена им самим. В ней, по словам м-ра Синнетта, просто говорится, что «то, что я задумал, невозможно и что он (Кут-Хуми) напишет мне более подробно через Бомбей». Это замечательно похоже на тот en cas [Случай – фр.], который г-жа Блаватская приготовила для генерала Моргана (адиарское блюдечко) и который, так как генерал ничего не спросил, остался у Куломбов. Если бы мне на мои объяснения возразили, что единственным сообщником может быть сам м-р Бавани Рао, я отвечу, что не считаю это возражение за важное. Я уже указал достаточно поводов верить тому, что г-жа Блаватская имела настолько влияния на двух молодых образованных туземцев, чтобы заставить их помогать ее обманам, и из того, что я знаю о м-ре Бавани Рао, или, как его все зовут, Бавани Шанкаре, я не вижу, почему бы ему не быть третьим ее пособником.
