Амулет, к моему удивлению, не отозвался. Более того, он был подозрительно легким и, по-видимому, пустым. С учетом того, что в двух других картинах Рэн мог выходить наружу беспрепятственно, а тут даже голоса не подал, проблема заключалась не в амулете, а в обстановке. Вплоть до того, что художник-подлец вполне мог наложить какое-то ограничение, чтобы в картину не могли попасть посторонние сущности.
Возможно, сюда вообще не мог никто попасть, кроме меня. Он ведь персонально для меня ее писал, верно? Испытание, будь оно проклято… Ну что за извращенный ум у лорда Эреноя? Вряд ли он бывал когда-то на Оруане, так что наверняка один из целителей сделал слепок памяти, когда меня лечили. А милорд, заказывая картину, вполне мог пожелать, чтобы я проходила испытание одна, без чьей-либо помощи.
Попытавшись вызвать друга еще несколько раз и не получив ответа, я обреченно убрала подвеску на место.
Зная лорда Эреноя, рискну предположить, что картина-ловушка продумана настолько, что тут даже люди окажутся. В лесу для правдоподобности могут водиться хищники. Погода будет мерзкой, а холод самым настоящим. И тот факт, что в картине заперт лишь разум, тогда как тело находится снаружи, абсолютно ничего не менял. А рядом с телом, между прочим, инкуб остался — любопытный, немножко голодный и очень на меня обиженный. Случайность? Вот уж не думаю.
Интересно, обычным способом отсюда можно выйти?
Увы, нет. Это было бы слишком просто. Зато когда я все-таки выберусь, Сай за свою подлость расплатится сполна. А если окажется, что он успел ко мне прикоснуться…
От кровожадных мыслей меня отвлек невнятный, идущий откуда-то сверху шум. То ли хруст снега под чьей-то тяжелой поступью, то ли сдавленный хрип.
Я насторожилась, быстро подняла голову и приготовилась увидеть все что угодно, вплоть до оголодавшего за зиму волка или взбесившегося кабана. Но нападать на меня никто не спешил. Да и шум больше не повторялся, будто там, наверху, не хотели привлекать внимание.
На всякий случай я нырнула в состояние внутреннего покоя, поставила защиту и, нащупав под снегом несколько валунов покрупнее, тихонько вытащила их наружу. Однако сражаться ни с кем не потребовалось, потому что через пару минут напряженной тишины шорох на вершине склона повторился, а еще через мгновение оттуда показалась, но тут же бессильно обвисла окровавленная рука со скрюченными пальцами.
Как посреди заснеженного леса мог оказаться раненый, мне думать не хотелось. Беглый преступник, невезучий охотник, попавший в беду путник, — для ведуньи все равны. Поэтому я, не раздумывая, сформировала несколько невидимых щупалец и, потянувшись ими наверх, обхватила бедолагу сперва за руку, а затем, заставив «щупы» скользить по неподвижному телу, за туловище. После чего аккуратно приподняла, чем вызвала у него тихий стон, и осторожно спустила вниз.
Выглядел незнакомец жутко. Такое впечатление, что его сперва долго пытали, затем перемололи гигантскими челюстями, а напоследок выкинули посреди леса, чтобы на морозе он гарантированно испустил дух. Изувеченный, с торчащими из многочисленных ран осколками костей, окровавленный, едва дышащий, он тем не менее был еще жив. И все еще пытался куда-то ползти, слепо шаря искалеченными пальцами по мгновенно покрасневшему снегу. А когда я попыталась убрать «щупы», неожиданно замер, хрипло выдохнул, после чего… атаковал меня сразу десятком до боли знакомых щупалец-змей! По которым я его наконец опознала.
— Милорд?!
Изуродованный до неузнаваемости лорд Сай слабо дрогнул, и «змеи», совсем немного не достав до моего лица, бессильно обвисли.
Я в шоке уставилась на неподвижного инкуба.
Нет… это не мог быть он! Лорд Эреной не настолько безумен, чтобы заказывать подробно прорисованное убийство собственного побратима! Да еще такое кровавое. Но тогда откуда тут Сай? Что вообще происходит?!
— Хейли, — едва слышно прошептал лорд-инкуб, с трудом шевеля лопнувшими губами. — Х-хейли… да-а-ай…
Испытывая двойственные чувства, я тем не менее опустилась на колени и наклонилась над распластавшимся на снегу мужчиной.
— Милорд?
— Дай… мне… сил…
Я отшатнулась.
— Что?! Это же картина!
— Дай… — снова прошептал он, словно не услышав, и я с беспокойством посмотрела на окровавленное лицо мужчины. Вот ведь кошмар… И зачем лорду Эреною понадобилось делать его таким страшным? Для чего эти жуткие раны? Я в жизни всякое видела: и оторванные конечности, и разорванные волками внутренности, и даже ребеночка мертворожденного довелось однажды доставать из утробы. Но это… Меня в дрожь бросало от одного только взгляда на полуживого инкуба. И становилось жутко от мысли, что этот кусок плоти все еще шевелится, пробует подняться и даже способен связно мыслить.
— Х-хейли…
Инкуб хотел сказать что-то еще, но с его губ слетел лишь слабый стон. А я в отчаянии сжала кулаки.
Ну что мне с ним делать, а? Уйти не могу — все мое существо восстает против этого! Помочь? Но как, если все здесь — сплошная иллюзия? Если испытание в том и заключается, чтобы спасти изуродованного Рогнар, то будь оно тогда проклято! Этого гада убить мало, но даже если он нарисованный… не могу! Он же мне потом сниться будет!
Плюнув на все, я приложила ладони к слабо подрагивающей груди инкуба и без особой надежды прислушалась к себе.
Боже… я думала, что это — обычная картина? Говорила, что здесь очень холодно? Напрасно. Потому что то, что со мной стало после этого прикосновения, иначе как окоченением не назовешь. Я-то полагала, что ничего не получится, но художник постарался на славу, одарив меня целой гаммой отвратительнейших ощущений. Так плохо мне не было даже тогда, когда лорд Эреной сорвался и едва меня не убил. Тогда меня пил голодный, но не утративший разума гурман, не успевший забыть о ценности чужого «напитка». А сегодня терзал настоящий варвар — дикий и безжалостный.
Я никогда не думала, что инкубы могут так пить — буквально захлебываясь чужой силой, лакая ее, словно обезумевший от жажды пес, случайно нашедший холодный родник. У него больше не было сил терпеть или сдерживаться. У него не было возможности просто остановиться. Он пил, пил и пил, не раздумывая о последствиях. И жажда его была так велика, что он бы умер, но никому не отдал случайно добытое сокровище.
Наверное, если бы я не пошатнулась и не упала в снег, то так бы и умерла — сидя на коленях и впиваясь скрюченными пальцами в окровавленную кожу хрипящего инкуба. Но мне повезло, сильный порыв ветра мощным ударом опрокинул меня навзничь, а оставшийся без новой порции силы инкуб пришел в себя до того, как инстинкт выживания заставил его доползти до моего неподвижного тела и присосаться к нему заново.
— Хейли! — Хриплый голос мужчины едва заметно подрагивал от напряжения. — Эй, ты живая?
Я не ответила — мне было все равно.
— Хейли! — Судя по скрипу, инкуб нашел в себе силы приподняться, но через мгновение снова рухнул обратно в снег. — Прости, я был слишком голоден. Этот проклятый мир выпил из меня все соки…
