Может, день, в конце концов все-таки удался?
Сабину я успел выбросить из головы. Да и какой мне толк о ней думать? Самовлюбленная патрицианка, которую я вряд ли увижу снова после того, как она демонстративно ушла в дом с книгой в руках. Такие девушки, как она, – не для меня. В любом случае грудь у нее крошечная. Даже не яблоки, а фиги. Я же предпочитал яблоки, а еще лучше дыни. Я окинул взглядом сырой коридор, в котором скрылась служанка.
Эх, знай я в тот день, какие неприятности мне светят из-за этой цацы-патрицианки с ее малюсенькой грудью, клянусь, я бы придушил ее своими собственными руками прямо тогда, в атрии. Она же, как ни в чем не бывало, ушла в дом.
Глава 2
Плотина
– Виналии, – с отвращением в голосе произнесла Плотина. – Омерзительный праздник.
– Но ведь от него никакого вреда, – возразил ее венценосный супруг, стаскивая через голову тунику. – Подумаешь, люди празднуют окончание сбора винограда.
– Весь Рим напивается в стельку! Приличные женщины не осмеливаются в этом день даже нос высунуть из дома!
Плотина гневно посмотрела в полированное стальное зеркало, вспомнив, как двадцать лет назад, когда она была еще незамужней девушкой, ее во время виналий ущипнул за бедро какой-то лавочник. Подумать только! Ущипнул, и кого? Ее, Помпею Плотину, которая вполне могла стать весталкой, пади на нее выбор жриц. Правда, она уже тогда твердо знала, что создана для куда более великих свершений.
– Ты хотя бы посетишь конные бега после церемонии? – попытался уговорить ее муж. – Народу не терпится тебя увидеть.
– Хорошо, я высижу первый забег, – согласилось Плотина. – Но о большем даже не проси. Мне зеленое платье, – бросила она рабыне, которая тотчас подбежала к ней, неся в руках темно-зеленый шелк.
Шелк. Как это, однако, вульгарно в своей роскоши. С другой стороны, в чем еще должна предстать перед плебсом императрица? Плотина подняла руки – нет, не голые, а целомудренно прикрытые длинными рукавами туники. Вообще-то римлянки имели грубую привычку ходить с голыми руками, как какие-то куртизанки, даже те из них, что были из приличных семей. Но только не Плотина.
– Проклятье, ну сколько можно суетиться вокруг меня! – набросился на рабов Траян, которые наряжали его царственное тело в тогу с широкой пурпурной каймой. – Все складки на месте, где им полагается.
– Не будь ребенком, – укоризненно бросила мужу Плотина, даже не повернув головы. Император Рима, можно сказать, живое божество, стоял, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, как какой-нибудь пятнадцатилетний мальчишка. Впрочем, в чем-то он им до сих пор остается, вздохнула Плотина, наклоняя голову, чтобы рабыня могла смочить у нее за ушами лавандовой водой. Потому что духами пользуются только шлюхи.
Интересно, эта девушка пользуется духами, задалась мысленным вопросом Плотина. Если да, нужно еще хорошенько подумать.
– Ты готова? – вывел ее из задумчивости голос мужа. – Если моя супруга кончила прихорашиваться, пора отправляться к жрецам.
– Можешь не тратить на меня свои шутки, – холодно произнесла Плотина, придирчиво глядя на себя в зеркало. Темные волосы зачесаны вверх и собраны в узел, и, разумеется, как и пристало замужней женщине, целомудренно прикрыты вуалью. Бледное овальное лицо – никаких румян, никаких подведенных глаз, серьезное выражение лица. Глубоко посаженные глаза, прямой нос, четкая линия рта. Что это? Уж не первая ли нить благородной седины на виске. Плотина всмотрелась в зеркало и осталась довольна. Нет, конечно, она далеко уже не юная девушка. Но она никогда не любила юность, а юность не любила ее. Девушка – это ничто. Взрослая замужняя женщина – это власть. Девушка наивна, взрослая женщина – умудрена опытом. В юности Плотина была длинноногой и нескладной, и вот теперь, когда ей исполнилось тридцать пять, ее стали сравнивать с богиней.
– Я готова, – ответила Плотина и, поднявшись, взяла мужа за руку. Траян был высок ростом, но и она была ему под стать. По крайней мере ей не нужно было запрокидывать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Как, впрочем, и всем другим рослым мужчинам Рима, и это ей нравилось. Ведь известно, что небесные богини все как одна высокого роста. Плотина же привыкла брать пример лишь с самых высоких и самых достойных образцов.
Нет конечно, она ни за что не станет подражать любой богине. Только Юноне, небесной царице, ибо только она безукоризненна во всем. Ведь не секрет, что другим небожительницам по части целомудрия до нее далеко.
Вскоре императорская чета уже вступала под своды храма. Плотина неодобрительно покосилась на статую Венеры – кудрявое, легкомысленное создание. Какова богиня, такова и статуя! На месте Юноны я никогда бы не подпустила сюда эту шлюху даже близко. В конце концов даже боги должны содержать свою небесную обитель в чистоте и благопристойности. Ведь содержит в чистоте и благопристойности свой дом она, Плотина.
Жрец тем временем воздел руку с кувшином, наполненным молодым вином, и принялся нараспев читать молитву, прося богиню ниспослать богатый урожай и благодаря за урожаи предыдущих лет. Судя по тому, как раскраснелось его лицо, он успел приложиться к кувшину с молодым вином, причем не один раз. «Надо будет заменить его на другого жреца», – сделала мысленную пометку Плотина.
Впрочем, его молитвы никто не слушал. Мужчины стояли, переминаясь с ноги на ногу, в ожидании момента, когда смогут воздать должное молодому вину, девушки хихикали и перешептывались с императорской стражей.
– Покажи им всем пример, – шепнула Плотина мужу, склоняя в благоговейном поклоне голову, тем более что жрец читал завершающую молитву, обращенную к Венере и Юпитеру. Присутствующие тотчас поспешили последовать ее примеру. Включая каштановую девичью головку, которую Плотина приметила еще при входе в храм.
Та самая девушка.
О боги, как же мучителен выбор! Неужели это та, что достойна ее воспитанника? Нет конечно, кровь у нее слегка подпорченная. Ни для кого не секрет, что ее мать не блистала добродетелью. Но будем надеяться, что отец, сенатор Норбан, передал ей свою добропорядочность. Лицо чистое и скромное, с правильными чертами. Блистательная красота ни к чему – она скорее помеха и источник соблазнов. Ведь не секрет, что рука об руку с красотой идут такие пороки, как тщеславие и склонность к неверности. А ведь та, на кого падет выбор Плотины, должна быть исполнена чувства собственного достоинства. Именно по причине отсутствия этого самого достоинства две предыдущие кандидатуры пришлось отклонить.
Жрец продолжал монотонно читать молитву. Плотина же незаметно наблюдала за девушкой. Та стояла тихо, не переминалась с ноги на ногу, не вертела головой по сторонам, как обычно поступают ее сверстницы, придирчиво разглядывая платья своих подруг. Молчалива. Это хорошо. Потупив взор, уважительно стоит позади отца. Прекрасно.
Плотина не сомневалась, что вылепит ее по своему образу и подобию, направит, обучит, выпестует. Вот только платье – шелковое платье винного цвета. Нет, молодой девушке не пристало ходить в шелках. Впрочем, не секрет, что отец ее балует. С другой стороны, платье вполне пристойное – с длинными рукавами.
