Шандор не подвергалась психоанализу, но из простого описания фактов можно сделать некоторые выводы. Представляется, что она, благодаря полученному воспитанию и особенностям своего организма, подсознательно считала себя мужчиной, и «мужской протест» здесь ни при чем; этому в значительной мере способствовало влияние ее отца, с которым она путешествовала и жила; она настолько чувствовала себя мужчиной, что в ее отношении к женщинам не было никакой двойственности: она их любила по-мужски, не чувствуя опасности быть скомпрометированной ими; ее любовь властна и активна, она не нуждается во взаимности. Однако она удивительным образом «ненавидит мужчин» и питает особое расположение к немолодым женщинам. Это наводит на мысль, что у Шандор был мужской эдипов комплекс по отношению к матери; в ней сохраняются инфантильные чувства маленькой девочки, составляющей с матерью единое целое и мечтающей когда-нибудь иметь возможность защищать мать и властвовать над ней. Потребность в материнской нежности нередко всю жизнь преследует человека, который был лишен ее в детстве; Шандор, которую воспитал отец, по-видимому, мечтала в детстве о любящей и любимой матери и позднее искала ее в других женщинах; этим можно объяснить ее жгучую ревность к мужчинам, связанную с уважением и «поэтической» любовью, которые она испытывала к одиноким немолодым женщинам, видя в них что-то священное. Она испытывала точно такие же чувства, которые Руссо испытывал к г-же де Варанс или юный Бенжамен Констан к г-же де Шаррьер: ведь чувствительные, «женоподобные» юноши склонны влюбляться в женщин, годящихся им в матери. Такой тип лесбиянки встречается нередко. Это женщины, которые из-за чрезмерной любви или ненависти к матери никогда не чувствовали своего единства с ней; они не хотят быть женщинами сами, но стремятся попасть под мягкое покровительство женщины; избалованные теплом и чувством безопасности, они могут проявить в жизни мужскую отвагу; их поведение похоже на мужское, но в то же время в них таится хрупкость, толкающая их в объятия немолодых любовниц; такая пара воспроизводит классическую гетеросексуальную пару, состоящую из немолодой женщины и юноши.
Психоаналитики неоднократно отмечали, что отношения девочки с матерью могут в будущем стать причиной ее склонности к лесбийской любви. Есть два условия, при которых девочке-подростку трудно освободиться от власти матери: первое – это излишняя опека не в меру заботливой матери, а второе – дурное обращение «плохой матери», в результате которого у девочки возникло глубокое чувство вины. В первом случае отношения между матерью и дочерью сходны с лесбийской любовью; они спят в одной постели, ласкают друг друга, целуют друг другу грудь; это приводит к тому, что девочка ищет повторения уже испытанного счастья с другими женщинами. Во втором случае девочка страстно желает найти «хорошую мать», которая защитила бы ее от «плохой», освободила от тяготеющего над ней проклятия. Одна из больных Хэвлока Эллиса, ненавидевшая мать в течение всего детства, так описывает свою любовь к взрослой женщине, которая вспыхнула в ней в шестнадцатилетнем возрасте:
Я чувствовала себя как сирота, у которой неожиданно появилась мать, моя враждебность к взрослым стала постепенно проходить, я начала их уважать… Моя любовь к ней была абсолютно чистой, я думала о ней как о матери… Мне было приятно, когда она ко мне прикасалась, иногда она обнимала меня или сажала на колени… Вечером, когда я уже лежала в постели, она приходила пожелать мне доброй ночи и целовала меня в губы.
Если старшая женщина проявит инициативу, младшая с радостью примет и более страстные объятия. Обычно она играет пассивную роль, ей хочется, чтобы над ней господствовали, опекали ее, баюкали и ласкали, как ребенка. Какими бы ни были эти отношения, платоническими или плотскими, они нередко носят характер настоящей любовной страсти. Но поскольку они представляют классический этап в развитии девочки-подростка, объяснять только ими открытый выбор гомосексуальности недостаточно. В подобных отношениях девушка ищет и освобождения и защиты, которые она могла бы найти также в объятиях мужчины. Когда период восторженной любви проходит, девочка испытывает к своей старшей подруге двойственные чувства, подобные тем, которые она испытывала к матери: она терпит ее власть, но в то же время стремится освободиться от нее; если старшая упрямо хочет удержать девочку, то она в течение некоторого времени будет оставаться ее «пленницей»
[348], но в конце концов, мирно или после бурных сцен, вырвется на свободу; ее отрочество кончилось, она чувствует себя достаточно зрелой, чтобы вступить в нормальную жизнь женщины. Окончательный выбор в пользу лесбийской любви возможен либо если девушка – как Шандор – отвергает свою женскую натуру, либо если ее женская натура достигает наивысшего расцвета в объятиях другой женщины. Все это означает, что сосредоточенность девушки на ее отношениях с матерью не может быть объяснением извращения. Выбор в пользу лесбийской любви может быть сделан и по другим причинам. Благодаря реальному сексуальному опыту или первым подступам к нему женщина может обнаружить или почувствовать, что гетеросексуальные отношения не принесут ей удовлетворения, поскольку лишь женщина может доставить ей удовольствие. Так, женщине, боготворящей свою женственность, наибольшее наслаждение могут принести лишь сапфические объятия.
Важно подчеркнуть еще один факт: женщины склоняются к лесбийской любви не потому, что отказываются стать объектом; большинство лесбиянок, напротив, стремится овладеть всеми сокровищами своей женственности. Согласиться на превращение в пассивную вещь не значит отказаться от всякого отстаивания своей субъектности: женщина тем самым надеется достичь ее в виде «субъектности-в-себе»; но тогда она будет искать себя в своей инаковости. В одиночестве она не может достичь реального раздвоения; лаская свою грудь, она не может знать ни что почувствовала бы рука постороннего при прикосновении к ее груди, ни как она сама реагировала бы на подобную ласку чужой руки; мужчина способен открыть ей существование ее плоти для-себя, но не того, что она есть для Другого. Эффект полного зеркального отражения ощущений наступает только тогда, когда она ласкает тело женщины, которая, в свою очередь, ласкает ее тело. Любовные отношения мужчины и женщины – это активное действие; каждый из них перестает быть собой и превращается в другого; влюбленная женщина особое очарование видит в том, что от ее пассивного томления мужчина впадает в любовное неистовство; однако женщине, склонной к самолюбованию, трудно увидеть связь между своими прелестями и возбужденным половым членом мужчины. Любовные отношения между двумя женщинами – это созерцание; ласки предназначены не для того, чтобы завладеть партнершей, а скорее для того, чтобы с ее помощью неторопливо воссоздать самое себя; разъединения больше не существует, нет также ни борьбы, ни победы, ни поражения; в полной обоюдности каждая из них – одновременно и субъект и объект, и госпожа и рабыня; двойственность есть сообщничество. «При близком сходстве, – говорит Колетт
[349], – даже сладострастие принимает спокойные формы. Женщине доставляет удовольствие уверенность в том, что она ласкает тело, все секреты которого ей известны, ей приятно, что она, благодаря собственному опыту, знает, как доставить своей подруге максимум наслаждения». А Рене Вивьен пишет:
