Но в действительности возможности их по-прежнему неравны; в XVI веке женщины еще малообразованны. Анна Бретонская призывает множество женщин ко двору, где раньше были одни мужчины; она старается окружить себя свитой фрейлин, но больше печется об их воспитании, чем о культуре. Большинство женщин, прославившихся впоследствии умом, интеллектуальным влиянием, литературными трудами, были знатными дамами: герцогиня де Рец, г-жа де Линьероль, герцогиня де Роган и ее дочь Анна; самые знаменитые – королева Марго и Маргарита Наваррская. Пернетта дю Гийе была, судя по всему, горожанкой; а вот Луиза Лабе, скорее всего, куртизанкой, – во всяком случае, она отличалась большой свободой нравов.
В XVII веке женщины также будут заявлять о себе главным образом в сфере интеллектуальных занятий; светская жизнь развивается, распространяется культура; женщины играют в салонах весьма значительную роль; тот факт, что они не участвуют в созидании мира, позволяет им на досуге предаваться беседам, искусствам, литературе; они не получают систематического образования, но благодаря разговорам, чтению, занятиям с частными наставниками или публичным лекциям получают более глубокие познания, чем их мужья; м-ль де Гурне, г-жа де Рамбуйе, м-ль де Скюдери, г-жа де Лафайет, г-жа де Севинье пользуются во Франции большим авторитетом; за пределами Франции аналогичная слава связана с именами принцессы Елизаветы, королевы Кристины, Анны-Марии ван Шурман, состоявшей в переписке со всем ученым миром. Благодаря столь высокой культуре и связанному с ней престижу женщинам удается вторгнуться в мужской мир; от литературы и любовной казуистики многие честолюбивые дамы переходят к политическим интригам. В 1623 году папский нунций писал: «Во Франции все великие события, все важные интриги чаще всего зависят от женщин». Принцесса Конде подстрекает к «заговору женщин»; Анна Австрийская окружена женщинами, советам которых охотно следует; Ришелье благосклонно внимает герцогине д’Эгийон; известно, какую роль в период Фронды сыграли г-жа де Монбазон – герцогиня де Шеврез, м-ль де Монпансье, герцогиня де Лонгвиль, Анна де Гонзага и многие другие. Наконец, г-жа де Ментенон великолепно продемонстрировала, какое влияние может оказывать ловкая советчица на государственные дела. Вдохновительницы, советчицы, интриганки – женщины обеспечивают себе наибольшее влияние окольными путями; принцесса Юрсен в Испании добилась большой власти, но карьера ее была недолгой. Помимо знатных дам, в свете заявляют о себе и некоторые особы, избежавшие буржуазных пут; возникает неведомый ранее вид – актриса. Впервые о присутствии женщины на сцене упоминается в 1545 году; к 1592-му известен только один такой случай; в начале XVII века бо́льшая часть женщин, играющих на сцене, – жены актеров; затем они приобретают независимость как в своей карьере, так и в частной жизни. Что касается куртизанок, то на смену Фринам и Империям приходит новый тип, нашедший наиболее полное воплощение в Нинон де Ланкло: эксплуатируя свою женственность, она преодолевает ее; живя среди мужчин, она приобретает мужские черты; независимость нравов влечет ее к независимости духа – Нинон де Ланкло довела свободу до высшей точки, возможной в то время для женщины.
В XVIII веке свобода и независимость женщин еще возрастают. В принципе нравы остаются суровыми: девушка получает лишь самое общее воспитание; ее выдают замуж или отправляют в монастырь, не спрашивая ее согласия. Буржуазия, восходящий класс, укрепляющий свои позиции, предписывает супруге строгую мораль. Зато разложение дворянства позволяет светским женщинам величайшие вольности; их пример оказывается заразительным даже для крупной буржуазии; ни монастыри, ни семейный очаг не могут удержать женщину. И снова для большинства из них свобода остается негативной и абстрактной – они ограничиваются поиском удовольствий. Однако наиболее умные и честолюбивые создают себе возможности для деятельности. Салонная жизнь переживает новый подъем: хорошо известно, какую роль играли г-жа Жоффрен, г-жа дю Деффан, м-ль де Леспинас, г-жа д’Эпине, г-жа де Тансен; женщины – покровительницы и вдохновительницы – это излюбленная аудитория писателей; они и сами интересуются литературой, философией, науками: у них, как, например, у г-жи дю Шатле, есть свой физический кабинет, своя химическая лаборатория, они ставят опыты, производят вскрытия; они, как никогда, активно вмешиваются в политическую жизнь: г-жа де При, г-жа де Майи, г-жа де Шатонеф, г-жа де Помпадур, г-жа Дюбарри поочередно управляют Людовиком XV; вряд ли найдется министр, у которого не было бы своей тайной советчицы; Монтескье даже полагает, что во Франции всем заправляют женщины; они, по его словам, составляют «новое государство в государстве»; а Колле незадолго до 1789 года пишет: «Женщины настолько взяли верх над французами, настолько подчинили их себе, что те ныне думают и чувствуют только под их руководством». Помимо светских дам, широкой известностью пользуются некоторые актрисы и женщины легкого поведения, как, например, Софи Арну, Жюли Тальма, Адриенна Лекуврер.
Итак, на протяжении всего старого режима область культуры была наиболее доступна женщинам, стремившимся к самоутверждению. Однако ни одна из них не достигла высот Данте или Шекспира; это объясняется их общим невысоким положением. Культура всегда была привилегией лишь женской элиты, а не массы, но гении-мужчины зачастую выходили именно из масс; да и представительницы высших классов были окружены препятствиями, преграждавшими им путь к вершинам. Ничто не стесняло полета какой-нибудь святой Терезы или Екатерины Великой, но тысячи разных обстоятельств вставали на пути женщин-писательниц. Вирджиния Вулф в небольшой книге «Своя комната» в шутку сочиняет историю о судьбе предполагаемой сестры Шекспира; покуда он в колледже учился начаткам латыни, грамматики и логики, она сидела дома в полном невежестве; пока он браконьерствовал, бродил по полям и лесам, спал с соседками, она штопала всякое тряпье под неусыпным оком родителей; если бы она, подобно брату, дерзнула отправиться искать счастья в Лондон, ей бы не удалось стать актрисой, свободно зарабатывающей себе на жизнь: ее либо препроводили бы обратно в семью, которая бы насильно выдала ее замуж, либо она, соблазненная, брошенная, обесчещенная, покончила бы с собой от отчаяния. Можно еще представить себе, что она бы сделалась веселой проституткой, наподобие Молль Флендерс, какой ее вывел Даниель Дефо, – но в любом случае она бы не возглавила войско и не стала писать драмы. В Англии, замечает В. Вулф, к женщине-писательнице всегда относились враждебно. Доктор Джонсон сравнивал ее с «собакой, ходящей на задних лапах: получается плохо, но удивительно, что она вообще это может». Художники больше, чем кто-либо, озабочены мнением о себе других людей; женщины зависят от него напрямую – и можно понять, какая сила необходима женщине-художнику просто для того, чтобы дерзнуть выйти за установленные рамки; часто все ее силы уходят на эту борьбу. В конце XVII века леди Винчелси, бездетная дворянка, отваживается писать; в ее творениях есть места, свидетельствующие о чувствительной и поэтичной натуре; однако она растратила всю себя на ненависть, гнев и страх:
Увы! Женщина, взявшаяся за перо,
Считается столь самонадеянным созданием,
Что ей ничем не искупить своего преступления!
Почти все ее творчество пронизано негодованием против положения женщин. Аналогичная ситуация сложилась и с герцогиней Ньюкасл: когда знатная дама начала писать, это вызвало скандал. «Женщины живут, как тараканы или совы, а умирают, как черви», – пишет она в ярости. После всех оскорблений и насмешек ей пришлось укрыться в своих владениях; несмотря на щедрый темперамент, она, наполовину обезумев, не написала ничего, кроме каких-то вымученных нелепостей. Лишь в XVIII веке буржуазка г-жа Афра Бен, овдовев, жила литературным трудом, как мужчина; ее примеру последовали и другие, но и в XIX веке женщинам нередко приходилось таиться; у них даже не было «собственной комнаты», то есть они не обладали той материальной независимостью, какая является одним из необходимых условий внутренней свободы.
