– Пэм, – выпалил Койл, – не знаю, какие слухи до тебя дошли…
– Я слышала, что тобой завладели, – перебила она. – Операция пошла наперекосяк. Ты объявлен в розыск. Представляешь опасность. Они утверждают, что тебя скомпрометировала Янус.
– А во что веришь ты сама?
– Верю, что ты – это ты. Но не думай, что от этой мысли мне намного легче, Фил…
– Я теперь Натан.
– Пусть будет Натан, – продолжала она на одном дыхании. – Ты был дважды скомпрометирован всего за две недели. Отданы соответствующие приказы.
– И ты собираешься их исполнить прямо сейчас? Хочешь сделать порученную работу?
– Я… пока не знаю. Потому что прочитала досье, присланные тобой из Берлина.
– Ты о них кому-нибудь рассказывала? – спросил он, быстро вскидывая на нее взгляд.
Для меня все это стало новостью.
– Нет.
– И что ты думаешь?
– Мне видятся разные точки зрения.
– Маригар стрелял в меня. Причем ему отдали приказ стрелять.
Под легкой тканью шарфа было заметно движение бровей – удивленное и слегка недоверчивое.
– Почему?
– Мы везли с собой подозреваемого, вероятного призрака. Маригар решил, что этот свидетель представляет угрозу. В таком случае нам надлежало… – Он долго прокручивал слова в уме, прежде чем произнести их вслух: – Устранить опасность. Мы привели тело в ущелье, где текла река, и оно назвало имя Галилео.
– Понятно. Что произошло потом?
– Потом Маригар выстрелил в меня. Просто выполнял приказ и выстрелил. В Берлине Кеплер показала мне досье, и я понял, что они мне лгали, лгали нам всем, Пэм. Они полностью исказили картину случившегося во Франкфурте, они лгали о хозяевах тел, о Галилео. Кеплер сказала…
– Скорее уж Кеплер лжет.
– Но ты сама видела папку с материалами по Галилео. Ты веришь им? Ты стала единственной, кому я их показал. И что же, ты ничего в них не разглядела?
– Ты убил Маригара. – Она повысила голос, чтобы выговорить слова, которые иначе не желали срываться с ее языка.
– Я… Да. Он стрелял и ранил меня. Он смотрел мне прямо в глаза, знал, кто я такой, но все равно выстрелил, Пэм.
Она снова посмотрела на меня, тихо сидевшую в углу, затем обратилась к Койлу:
– Допустим, я тебе верю. Как же ты выжил?
Протяжный вздох Койла оказался, вероятно, красноречивее любых фраз. Прикрытый газетой пистолет повернулся стволом в мою сторону. Я крепко сжала свою кружку с кофе.
– Кеплер, – сказала я. – Вы называете меня Кеплер.
Она глубоко вдохнула. Голова ее чуть откинулась назад, рука дернулась, пистолет теперь был точно нацелен на меня, и его дуло даже стало чуть выглядывать из-под слоя газетной бумаги. Она ничего не сказала: слишком много слов надо было произнести вслух и сразу. Зато заговорил Койл, приглушенно, но с горячностью:
– Она… Оно не опасно для нас. Оно прилетело в Нью-Йорк добровольно.
– Если вам теперь известно мое имя, – добавила я, – то вы знаете, что я располагаю копиями документов из компьютера «Водолея», похищенных в Берлине. Я могла бы уже уничтожить «Водолей», не прибегая к помощи вашего «Фила», причем даже не рискуя жизнью. Здесь я оказалась только ради Галилео. Других целей у меня нет.
– И ты сотрудничаешь вот с этим? – прошипела Пэм.
– В противном случае я был бы уже мертв. Она… оно… – Он произносил слова медленно, принуждая себя вспомнить мою истинную сущность. – Оно помогло мне выжить. Оно ненавидит Галилео, а мне не причинило никакого вреда…
– Оно почти разгромило базу в Берлине.
– Оно спасло мне жизнь.
– Да, потому что носило тебя, – продолжала шипеть Пэм. – Оно осквернило тебя. Боже, ты хотя бы имеешь понятие, что оно с тобой сделало? Знаешь, какие поступки заставило тебя совершать?
– Я ничего… – заговорила было я, но она взвизгнула:
– Заткнись, заткнись! – Причем так громко, что на нас стали оборачиваться.
Койл помрачнел, а она вздрогнула и заставила себя говорить тише. Тонкая жилка между ее глазами набухла от напряжения и стала видимой в полосе, не прикрытой шарфом.
– Пэм, – голос Койла звучал успокаивающе, – ты уже нарушила все приказы, встретившись здесь со мной. Ты читала досье Галилео. Я уверен, что читала. Как и уверен, что ты все поняла. Ты тоже теперь все знаешь… Ты разобралась, в чем суть. Что такое Галилео. Какие чувства он вызывает у меня. А теперь выполняй распоряжения. Тебе велено меня убить – так убей, убей это… эту девушку на глазах у всех. Или на улице тебя ждет группа, чтобы схватить нас на выходе отсюда? Я не знаю. Но на что бы ты ни решилась, поверь: Галилео проник к нам. «Водолей» проводил исследования во Франкфурте, и он принял в них участие, подменил результаты, использовал в своих интересах. Я стрелял в женщину… Нет, не так. Я стал убийцей женщины, застрелив ее, когда она входила на станцию «Таксим» в Стамбуле, потому что Галилео солгал нам. Он разъедает нашу организацию изнутри, играет нами по своему усмотрению. Но… это сделал я. И только я. Убивать меня или нет – решать тебе, но кто-то должен остановить Галилео.
Она промолчала. Койл медленно протянул руку через стол, положил ладонь поверх ее перчатки и замер. Он прикрывал ее пальцы ладонью, а она плакала без слез, потому что не хотела, чтобы мы это заметили.
– Уходите, – прошептала она.
– Если хочешь, чтобы мы…
– Уходите! Убирайтесь! Выметайтесь отсюда!
– Но спонсор…
– Просто уходите скорее! – рявкнула она, и Койл рывком убрал руку, кивнул и, не сказав больше ни слова, поднялся из-за стола. Я последовала его примеру, быстро схватила рюкзак тонкими девичьими ручками и засеменила вслед за ним к выходу.
– Койл… – пробормотала я, но он лишь покачал головой, поэтому я закрыла рот и пошла дальше, так ничего и не сказав.
Глава 84
Мы сменили отель. В прежнем я одалживала слишком много тел, чтобы чувствовать себя в полной безопасности. Койл смотрел телевизионный выпуск новостей. Я слонялась по номеру из угла в угол. Наступил и минул полдень.
– Мне давно пора на занятия в университет, – сказала я.
– Тогда отправляйся на учебу, – отозвался он, не отрывая глаз от экрана.
– Но меня не интересует применение насекомых в медицине.
– Тогда найди себе другой предмет, Кеплер, и займись им.
Я скривилась, но все же вышла из номера, перебросив рюкзак через плечо.
Я ехала в вагоне подземки. Насекомое в банке, лежавшей на дне рюкзака, окончательно выбилось из сил и вяло стучалось в стекло. Я отвинтила крышку и чуть приоткрыла ее, чтобы впустить внутрь немного воздуха, а потом снова плотно закрутила. Поставив банку на пол вагона рядом с собой, потянулась к ближайшему пассажиру, не дав себе труда даже взглянуть, кто это и как выглядит, прежде чем переключиться.
