– Вот ведь черт! – простонала я.
Койл прекратил веселиться так же неожиданно, как и начал. За окном до самого горизонта тянулись недавно вспаханные поля. Полная луна сияла с безоблачного неба, обещая к утру ледяной ветер и заморозки на почве. Я еще раз приложила руку к животу и почувствовала, как в нем что-то шевельнулось, – и это был не желудок.
– Какое… странное ощущение, – сказала я.
– Так ты не знаешь, что такое рождение ребенка? – спросил Койл. – Думаю, тебе стоит попробовать хотя бы ради приобретения нового опыта.
Я скривилась:
– В моменты стрессов я порой совершала… необдуманные переходы. И хотя я уверена, что рождение ребенка действительно неоценимый опыт для женщины, все осложняет невозможность точного планирования перемещения. С одной стороны, можно с радостью ждать родов, потом еще восемнадцать лет воспитывать отпрыска у домашнего очага в счастливом семейном кругу, но ведь рискуешь оказаться и с другой стороны единого организма – младенцем, все еще связанным пуповиной с кричащей от боли и растерянности женщиной. Уверена, ты понимаешь, почему в таком случае эта идея сразу теряет всю свою привлекательность.
На лице Койла читалась только что пришедшая ему в голову мысль.
– А ты могла бы… перейти в зародыша человека?
– До чего же отвратительная по самой своей сути идея!
– Но ты ведь не пыталась.
– Нет, и не стану.
– И тебе никогда не хотелось?
– Ни в малейшей степени. У меня нет иллюзий по поводу радостей постепенного физического развития. Побывав в телах всех размеров, возрастов и форм, какие ты только можешь себе вообразить, я пришла к заключению: упражняй свои мышцы, если еще способен получать от этого удовольствие, не застуди спину и пользуйся электрической зубной щеткой.
– После десятилетий краж чужих тел это все, что ты поняла?
– Да.
– И давно ты стала призраком?
Он смотрел на меня ясным невинным взором.
– Очень хочется знать, правда? Лучше расскажите, откуда у вас шрам поперек живота, мистер Койл.
– Ты же знаешь, что это не моя настоящая фамилия.
– Занятно, но сей факт почему-то не кажется мне важным. А что до меня – то прошло уже несколько столетий. – Его глаза сверкнули изумлением, и я склонилась ближе, машинально все еще держась рукой за живот. – Несколько столетий, – повторила я под мягкое покачивание вагона. – Меня убили на улице Лондона. Буквально вышибли мозги. Но, лежа на мостовой, я успела ухватить своего убийцу за лодыжку. Я ненавидела его, боялась, ужасалась того, что он убил меня, но еще страшнее мне казалось умереть в одиночестве. Я нуждалась в нем, хотела, чтобы он остался рядом. А в следующую секунду я уже смотрела на свой труп. И меня арестовали за собственное убийство – вот ведь ирония судьбы, которую некому было оценить. Не слишком блестящее начало, сказать по правде, но жажда жизни, как всегда, оказалась сильнее всех других инстинктов.
– Кем ты была, когда тебя убили?
– Я была… – Слова застряли где-то в глубине горла… – Я ничего особенного из себя не представляла. А теперь о вас, мистер Койл. Откуда шрам?
Молчание.
– Галилео, – наконец произнес он, но на этом снова умолк.
Я ждала.
– Галилео, – сделал он новую попытку. – Он полоснул меня.
– Призрак?
– Да.
– Почему он это сделал?
– Я был последним, кто оставался на ногах.
– Где?
– В Санта-Розе.
– Ты уже не раз упоминал это название.
Он покачал головой и улыбнулся. Ему явно самому не верилось, что он ударился в откровенность. Сейчас было не время перебивать его.
– Ходили слухи… – пробормотал он. – Или, если угодно, это миф. С течением времени история обросла подробностями, стала выглядеть страшнее, чем была на самом деле. Но она все же по большей части правдива. Представь себе паром. Через Малаккский пролив, а может быть, через Балтику. Вдруг у судна отказывает двигатель. И пока пассажиры и экипаж ждут помощи, обнаруживают труп. Труп человека по имени… Впрочем, это не имеет значения. У него перерезано горло, кровь по всей палубе. Начинается паника, пока кто-то не заявляет: убийца никак не мог остаться незамеченным. Он должен был попасть в поле зрения камер наблюдения в окровавленной одежде. Начинаются поиски. И убийцу находят. Он прячется, съежившись в кабинке туалета, трясущийся от страха. И кровь покрывает его или ее – это мог быть кто угодно – руки, лицо, одежду. Мы поймали злодея, радуются они. И как только двигатель починят, мы доставим его на берег, в полицию. Но тут же обнаруживается еще один труп с выпущенными кишками, с выпученными глазами, с вывалившимся изо рта языком. Поднимается новый шум: мы не поймали настоящего убийцу, или, возможно, они действовали вдвоем. Паника только усиливается. На судне слишком мало членов экипажа и слишком много пассажиров, чтобы поддерживать порядок. Капитан отдает распоряжение, чтобы все пассажиры собрались в одном месте. Если никто никуда не уйдет, опасности больше не будет. Чем нас больше, тем безопаснее. Эта идея успокаивает, но только вскоре старший помощник капитана замечает, что все пассажиры, собравшиеся на палубе первого класса, мертвы. У некоторых кровь на руках, у других на лицах. Кто-то пытался откусить ухо своему соседу. Одни пытались бежать, кому-то это даже удалось, и лишь один остался стоять, усмехаясь прямо в видеокамеру, но потом и он взмахнул рукой на прощанье. Через несколько минут его тоже обнаружили мертвым. Прошло три часа, пока к парому подошло судно береговой охраны и механики починили двигатель. К тому времени семнадцать человек погибли, пятеро находились в критическом состоянии. А когда судебные медики изучили тела, то обнаружили на каждом следы чужой ДНК. Словно у каждого погибшего был свой, отдельный убийца. А на ноже обнаружили самые разнообразные отпечатки пальцев. Ты слышала эту историю? – спросил он, и его взгляд вернулся откуда-то из отдаленного пространства.
– Да, слышала, – ответила я.
– И ты знаешь имена погибших людей? Названия кораблей?
– Некоторые. Был фрегат в тысяча восемьсот девяносто девятом году у берегов Гонконга. Крейсер в тысяча девятьсот двадцать четвертом. Паром в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом, хотя здесь нет точных данных – кто-то открыл ворота погрузочного отсека, и живые пошли на дно вместе с мертвыми. Нечто подобное произошло в тысяча девятьсот семьдесят первом году – двадцать три трупа. Власти заявили, что они стали жертвами нападения пиратов. Яхта у побережья Шотландии в тысяча девятьсот восемьдесят третьем. Двое погибших на борту. Незначительное число, по его меркам, но это был все же он. Нам всем известны эти слухи.
Он кивнул, не глядя на меня.
– «Санта-Роза», – прошептал он. – Октябрь тысяча девятьсот девяносто девятого года.
– Ты там был? – спросила я.
