– Простите, можно вас на минуточку? – И беру его за запястье.
Я успеваю подхватить полиэтиленовый пакет, не дав ему упасть на пол, мило улыбаюсь сбитому с толку уборщику, которого все еще держу за руку, и удаляюсь.
Я не без причины купила два телефона. Один из них сейчас лежит в кармане у Элис. Достав из мешка второй, я набираю номер. Где-то посреди толпы на катке раздаются трели звонка. Вероятно, телефон остался в кармане брюк Элис. Ждать ответа приходится очень долго, а потом…
Мужской голос, тот же, что мне уже знаком, произносит:
– Да?
– Привет! – говорю я, предпочитая не переходить с немецкого на французский. – Вы, стало быть, разыскали ее?
– Я думал, вы хотели побеседовать.
– Хотела. И хочу. Мы непременно побеседуем. Но только вы, как мне показалось, привели с собой слишком много друзей.
– Чего вы добиваетесь, Кеплер?
Я втянула воздух сквозь стиснутые зубы.
– Еще семь дней назад я не добивалась ничего. Совершенно ничего. Хотела только мира и покоя. Жить без помех, какой бы моя жизнь в то время ни была. Но вы заставили меня сменить сферу интересов. Я захватила Койла.
– Чем докажете?
– Шрам поперек живота. Заявляет, что у него стопроцентное зрение, хотя явно заблуждается. Не любит джем. При себе имел четыре паспорта и набор наемного убийцы в багажнике машины. Застрелил хозяйку моего временного тела на ступенях станции метро «Таксим» в Стамбуле и даже глазом не моргнул. Хотите знать размер воротника его рубашек?
Молчание. Паузу заполняет дыхание, на заднем плане слышны звуки, доносящиеся с катка: пошловатая поп-музыка и крики восторга.
– Скажите, чего вы хотите?
– Выяснить, за что убили Жозефину Цебулу.
– Вам это известно. Вы там были.
– Я читала досье, составленное вами. Но надеялась, что вы занимаете достаточно высокое положение и способны объяснить мне, почему в нем столько лжи.
– Там нет лжи.
– Я убью Койла, – сказала я, – если это потребуется, чтобы заставить вас заговорить. Что вы знаете о Галилео?
Легкий вдох, едва слышный выдох.
– Почему вас интересует Галилео?
– Как почти все, что связано с людьми моего склада, это личное.
Кто-то потрепал меня по плечу. Женский голос спросил: «Простите, вы не знаете, где здесь туалет?»
– Очень хорошо, – донеслось из телефонной трубки. – Вы обрисовали круг своих интересов.
Снова прикосновение к плечу. «Туалет! Пожалуйста, подскажите, как его найти».
Я уже успела забыть, что приняла облик сотрудника охраны, но в любом случае: кто спрашивает дорогу в туалет у охранника?
Что-то горячее впилось мне в кожу над правой лопаткой. На мгновение я решила не обращать на это внимания, как на простое раздражение, не более того. Но затем у меня подогнулось левое колено, и, уже падая лицом вперед, я ощутила нечто острое и твердое между костью и плотью. Дьявол!
Я стала искать тело, но видела вокруг себя одну лишь темноту.
Глава 49
Наркотик постепенно выходит из моего организма. Охранник, в чьем теле я помещаюсь сейчас, – мужчина мощного телосложения. Такой выдержит любой удар. Но ему едва ли понравился бы тот факт, что он накрепко привязан к креслу внутри стеклянной коробки, местонахождение которой неизвестно, если бы он только осознавал свое положение. Но, к счастью, ему не дано ничего осознавать.
Я недооценила друзей Койла. Интересно, они успели заметить мой самый последний переход или отследили целую цепочку кратковременных потерь памяти?
Мне следовало быть осторожнее. Внедриться в старика, ребенка или в кого-то с больными ногами. Никто не ищет призрака в теле, измученном артритом.
Я изучаю свою клетку, взвешиваю варианты. Клетка целиком изготовлена из прозрачных стеклянных панелей, высящихся от пола до потолка. Такая же прозрачная стеклянная дверь устроена в стене прямо напротив меня. Моя стеклянная камера располагается внутри другого помещения – более просторного, со стенами из бетона. Красная металлическая дверь ведет из него в неизвестность. Сверху горит флуоресцентная лампа, но она расположена слишком высоко, чтобы ею можно было хоть как-то воспользоваться. Мужчина с пистолетом, стоящий у двери, облачен в костюм химической защиты. Резиновые перчатки, резиновый комбинезон, резиновые сапоги. Визор – смотровая прорезь в шлеме – закрыт пластиком: он экипирован на случай катастрофы. Ни дюйма открытого тела, а сочленения костюма обмотаны клейкой лентой. При других обстоятельствах это выглядело бы почти комично.
О моем пробуждении, вероятно, тут же было доложено, потому что снаружи открывается красная дверь с решеткой на небольшом окошке, и в нее входят еще двое людей в защитных костюмах. Я могу назвать фальшивые имена, под которыми они выступали: Юджин и Элис.
– Не могли бы вы принести мне стакан воды? – прошу я.
Никто не торопится исполнить мою просьбу. Никто не входит в стеклянную дверь моей клетки, но Юджин поворачивает, чтобы обойти ее слева, а Элис – справа.
– Кеплер, не так ли?
Голос Юджина. Я напрягаю мышцы шеи, но успеваю лишь заметить, как он пропадает из поля моего зрения, проходя коридором, образованным каменной стеной слева и стеклянной справа. Дешевый прием. Выдает неуверенность в своей способности нагнать на меня страху без дополнительных трюков. Но это некстати. Неуверенность зачастую переходит в агрессию.
– Что ж, пусть будет Кеплер. Эта фамилия ничем не хуже других.
– Где Койл?
– Не скажу.
– Не скажете?
– Вам нужен Койл, мне нужна свобода. Такова ситуация, и в ней пока ничего не меняется.
– Вы недооцениваете свою важность для нас, Кеплер. – Вот он снова стал виден, как оса, кружащая над своей будущей жертвой. – Благополучие Койла нас очень беспокоит, естественно, очень беспокоит, и мы готовы сделать все, чтобы обеспечить его безопасность. Но вы для нас представляете даже бо́льшую ценность, что он должен был бы вам объяснить, если бы вы дали себе труд побеседовать с ним.
– Мы с ним разговаривали, – ответила я, пытаясь пожать плечами, сдавленными веревками. – Мы беседовали о жизни, любви, оружии и Галилео.
Кресло, в котором я сидела, было прикреплено к полу, но скрипнуло, стоило мне с усилием надавить на него.
– В чем причина такого интереса к Галилео?
– Если я расскажу, вы дадите мне стакан воды?
Юджин колебался. Каждый, кто ведет переговоры, должен понимать, что, даже собрав на руках все козыри, их надо пускать в ход, чтобы оставаться в игре.
– Мы не испытываем желания причинять хозяину вашего тела излишние страдания.
