Он в задумчивости закусил нижнюю губу, взгляд его стал напряженным, пальцы сжались в кулаки.
– Я застрелил… Маригара.
– Кто такой Мари…
– Тот человек, который стрелял в меня. И я подумал… Что, если он был…
– Нет, он не был Галилео.
– Знаю. Он был… одним из нас.
– Но пытался убить тебя.
– Верно.
– Ты знаешь причину?
– Нет.
– Он сказал, что исполнял приказ.
– Слышал.
– Там не было ничего личного. Просто Галилео проник в «Водолей», а в «Водолее» даже не подозревают об этом. Быть может, человек, отдавший приказ убить тебя, совершенно не помнит об этом. Но при этом никто не может избежать ответственности за исполнение преступных команд, как и за сами команды. В любом случае ты стрелял в целях самозащиты, и это не станет главным грехом твоей жизни.
Он снова бросил на меня взгляд, его кулаки сжимались и разжимались.
– Так ты… хочешь отыскать его? Ты хочешь убить Галилео?
– Да. Хочу.
– Почему?
– За все его дела. В память о погибших друзьях. Но главная причина, как я думаю, состоит в том, что он хочет достать меня. В свое время мы действовали друг против друга, и теперь выясняется: в наших с ним отношениях присутствует специфическая логика. Было бы глупо с моей стороны не ответить ударом на удар. Кроме того, он портит нашу репутацию.
– Кеплер…
– Ирэна, – поправила я почти машинально.
– Мне представлялось, что вашу репутацию портишь ты сама.
На это я не ответила ни слова.
По радио мужчина, звонивший в студию, громко посылал в эфир свои жалобы. А ему было на что громко жаловаться. Налоги слишком высокие. Социального страхования недостаточно. Чересчур продолжительный рабочий день. Помощь медиков непомерно дорогая.
Каким же ему виделся выход из положения? Что конкретно он мог предложить?
Надо, чтобы люди трудились еще упорнее, конечно же! Хотя он сам всю жизнь упорно трудился, а жил сейчас в крохотной каморке над булочной, не имея за душой даже пятидесяти евро. Он боролся, но проиграл, хотя виноваты во всем другие.
«Мы благодарны за ваше мнение, – сказал ведущий, отключая жалобщика от трансляции. – Вероятно, вы могли бы рассказать нам еще много интересного».
Потом Койл заговорил снова:
– Ты сказала, что понимаешь.
– Что именно?
– По телефону. Ты сказала… Я воспринял это так, что ты знаешь, почему он распорядился убить хозяйку твоего тела… Понимаешь причину гибели Жозефины. Ты сказала об этом?
– Да.
– Почему же? Объясни мне.
– Потому что я любила ее.
– И только-то?
– Да. Я знакома с Галилео больше ста лет. Он, или, вернее, оно, хочет, чтобы его любили. Ему больше ничего не нужно. Мы красивы, богаты, и люди любят нас за это. Но на самом деле любят-то не нас, а чужую жизнь, которой мы живем. Я же полюбила Жозефину всем сердцем. И в ее теле… была по-настоящему счастлива. В теле Жозефины я чувствовала себя красивой. Я стала одной с ней личностью, полностью отождествляла себя с Жозефиной. Была не призраком, игравшим чью-то роль, а действительно ею, в большей степени, чем она сама в реальности – цельной и истинной личностью. Вот в чем заключена настоящая красота. Не в стройных ножках, нежной коже, груди или личике, а в цельности, слиянии души и тела, сиянии истины. Как Жозефина, я приобрела настоящую красоту, а Галилео… Не был красив уже очень долго. Он хотел быть в Эдинбурге, не мог не появиться в Майами, но давно забыл, что такое подлинная красота. Вот и вся причина.
На некоторое время мы оба замолчали. Потом Койл сказал:
– Прости меня. Прости за Жозефину. Я сочувствую теперь твоей потере.
Я не ответила, но, когда оторвала взгляд от дороги, чтобы мельком взглянуть на него, заметила, как увлажнились его глаза. И он отвернулся, не давая мне возможности снова увидеть свои слезы.
Потом он спросил:
– Где мы сейчас находимся?
Его кожа стало желтовато-серой, дыхание еще более тяжелым, взгляд уперся вниз.
Сначала я ответила:
– Мы скоро сделаем остановку. – И лишь потом поняла, что так и следует поступить.
Отель с маленькими окошками номеров и железным забором вокруг стоянки.
Несколько минут я продолжала сидеть за рулем и училась копировать подпись Ирэны на задней стороне дебетовой карты. Это не заменяло знания пин-кода, но могло сработать.
Гостиница напоминала придорожный мотель, каким его представляли себе французы, хотя хозяева ни за что не признались бы, что докатились до типично американского варианта примитивного гостеприимства. Я попросила и получила самый дешевый номер в заведении, за который смогла расплатиться наличными.
– У нас принято освобождать номера в десять утра, – объяснил мне управляющий со скучающими глазами, подавая маленький ключик на огромном брелоке. – Завтрак в стоимость не входит.
– Ничего. Мы уедем намного раньше.
Наша комната располагалась в отдельном корпусе, куда вела дорожка, выложенная потрескавшейся плиткой, влажно хлюпавшей под ногами. Одинокий кедр клонился над любопытной рыжей кошкой, которая замерла, прижав одну лапу ко рту, как девочка-шалунья, застигнутая за поеданием сладкого, чтобы пронаблюдать, как мы с трудом прошли мимо – с заметным трудом, поскольку мне пришлось удерживать непомерно большую часть веса тела Койла своим плечом. У Ирэны Скарбек имелись свои достоинства, но физическая сила в руках и верхней части торса к ним не относилась.
Койл, испачкав простыни кровью, завалился на постель. Я накрыла его одеялом, принесла питьевой воды, а потом набрала воды из-под крана в кувшин, чтобы смыть кровь с его шеи, лица и рук. Затем отправилась забрать остатки медицинских припасов из машины, и, когда шла через двор обратно, какой-то голос окликнул меня:
– Эй, вы! Вы ведь уборщица? У меня к вам большие претензии.
– Я не убираю здесь, – резко огрызнулась я в ответ. – Жалуйтесь менеджеру.
– Ирэна! – Койл дрожал, лежа под простынями и одеялом.
– Что?
– Где Макс?
– Какой Макс?
– Ты была им, пока не превратилась в Ирэну. Как ты с ним поступила?
– Оставила под дозой успокоительного в туалете на сервисной станции. А еще мне пришлось его ударить. Не слишком сильно.
– Он хороший человек.
– Ага, – вздохнула я. – И тоже только исполнял приказ. Извини, сейчас будет немного больно.
Я ввела ему в вену гиподермическую иглу, и хотя его губы скривились, а глаза прищурились, он даже не дернулся, позволив мне ввести содержимое шприца в его кровеносную систему.
