Тяжёлые кованые ворота распахнулись, словно сами собой, и машина, пофыркивая, лихо развернулась вокруг клумбы, замерла у входной лестницы.
Быстрым шагом Горыню протащили через анфиладу комнат, пока они не попали в большой кабинет, заставленный книжными полками, скромно стоявшим у стены кульманом и действительно монументальным столом площадью около двух квадратных метров.
– Осип! – крикнул Кропоткин.
– Ваше сиятельство? – Пожилой слуга просунулся в двери с вопросительным выражением на лице.
– Тащи там… закуски, выпить чего… ну, сам сообрази.
– Сделаю, ваше сиятельство. – Кивнув, слуга удалился, и, чуть приглушённые дверьми, раздались чёткие военные команды.
– А это… – Горыня подошёл к кульману и с удивлением стал рассматривать чертёж. – Никак двигатель?
– Да, корабельный дизель нормальный задумал. Но пока всё упирается в нефтепереработку. Очень медленно растёт выработка и глубина. Да и доставлять целая морока. – Князь с некоторой отрешённостью наблюдал, как меж двух кресел появился столик, а на нём тарелки с закусками и чуть запотевший графин водки, прозрачной, словно родниковая вода.
– Ну, давай за встречу, хронопришелец. – Они чокнулись рюмками и, вбросив в себя первую, неторопливо и синхронно, словно репетировали, втянули воздух через нос.
– Узнаю школу! – Кропоткин расхохотался и снова разлил. – Давно здесь?
– Года нет ещё. – Горыня улыбнулся и поднял рюмку. – Давай за Рода да за родителей.
– Это хороший тост, – произнёс с узнаваемым грузинским акцентом Кропоткин и махом выпил вторую.
Теперь оба стали неторопливо закусывать, перемежая ломтики острого мяса с нежнейшей осетриной.
– А я здесь больше полусотни лет, – разоткровенничался Дмитрий Николаевич и вздохнул. – Временами так тяжело было, что и представить себе не можешь. Ничего не было. Станки – полное убожество, измерительного инструмента нет, да и системы мер – тоже. Куда ни сунешься, везде дырка. Ладно, хоть в отпрыска именитого рода попал.
– А как тебя угораздило?
– Да как… – Князь невесело рассмеялся. – Девчонку одну из-под колес «КамАЗа» выдернул, а сам не успел. Вот меня сюда и выбросило. Словно второй шанс дали. А ты?
– А я тоже девчонку спасал от каких-то южан. Но не подох, а девчонка та меня сюда и воткнула.
– Так ты с Мокошью поручкался? – Кропоткин громко и заразительно расхохотался. – Поздравляю. Далеко не всем она является. Так что ты у нас тоже… избранный.
– А ты из какого года?
– Девяностого. – Князь улыбнулся и в свою очередь спросил: – А ты?
– Уже две тысячи семнадцатого.
– И как там?
– Ну, как. Страну таки развалили, но аккуратно. Союзные республики отвалились, но кто поумнее, те сразу под крыло России, а те, кто поглупее, те под американцев. На Украине гражданская война, Прибалтика потихоньку вымирает, южные республики кто как, но совсем не жирно. Европа напустила к себе проходимцев из арабских и африканских стран и, естественно, захлебнулась в этом дерьме, так, что уже некоторые города не контролируются полицией. Америка прожрала все деньги, что заработала в двух войнах, и теперь мечется по миру – ищет, кого бы ограбить. Но нас уже не выйдет, а все их союзники и так последнюю рубаху с себя снимают. А мы недавно накатили бармалеям в Сирии, отняли обратно Крым у хохлов. Ждём, пока Украина окончательно развалится, чтобы забрать своё. В общем, процесс идёт.
– А сам из каковских будешь?
– По первому образованию – технологии металлообработки. Московский институт стали и сплавов. Ну, а потом, армия, учебный центр, снова армия, опять учебка, и двадцать лет мотался по всей планете.
– Да, покидало тебя. А у меня всё проще. Я же МАИ закончил. Ну, и работал по специальности. Только делал не самолёты, а крылатые ракеты. Даже докторскую защитил. А после Горбатого у нас всё разваливаться начало, так меня на пенсию и выперли. Скрипел себе потихоньку, в аэроклубе самолётики строил… Да вот сюда попал. А я, как только про скорострелы твои услышал, сразу подумал, что такой же, как я, хронопутешественник.
– В моё время уже говорили «попаданец»
– Как? Попаданец? – Кропоткин рассмеялся. – Забавное словечко. И как тебе здесь?
– А что? – вскинулся Горыня. – Местами забавно, местами непонятно, а так – всё то же самое. Мы тут, они там. И пока мы тут, они там не успокоятся. Так что планы на будущее простые. Показать в крымскую войну у кого длиннее да умыть их кровью.
– А не умоемся сами?
– Ну, если ты сделаешь полтора десятка бомбардировщиков, да я сделаю нужное количество скорострельных пушек, да потом нормальные доты в Севастополе, возвращаться будет некому.
– Слушай, а пулемёты эти твои сколько весят? – неожиданно загорелся идеей князь.
– А сколько надо? – Горыня улыбнулся. – Я тебе хоть ручник сделаю, хоть штурмовой автомат. Меня сейчас только патрон этот дурацкий с закраиной тормозит. А как фабрику запустят, так хоть калашникова, хоть КПВТ сделаю. Ресурса такого, конечно, не будет, но уж на одну войну хватит. Я же оружие это ещё там мастерил вообще из всего, что под руки попадётся. Не везде протащишь нормальный инструмент, так приходилось часто на месте изворачиваться. А на пенсии стал делать миниатюрные копии, так и разобрался в механике.
Когда в кабинет вошла стройная высокая женщина в синем замшевом костюме для верховой езды, они, уже забыв и про выпивку, и про закуску, стояли у кульмана, выдирая друг у друга карандаш, вычерчивали что-то совершенно невероятное.
– А тут у тебя что? Курсовой пулемёт? Так давай сразу пушку поставим. Нам же нужно не только дырок наделать, но и поджечь его. А в пулю зажигательный состав затолкать будет дороговато. Да и сколько выстрелов нужно будет сделать, чтобы его поджечь? А так, пару снарядов положил, и ищи следующего. И сразу воткнуть пару штук в районе кабины. А движки разнесём на крылья…
– Милый? – Женщина с улыбкой наблюдала, как двое мужчин возятся возле чертёжной доски.
– Душа моя! – Кропоткин подскочил к жене, обнял за тонкую талию и осторожно коснулся губами щеки. – Позволь представить княжича Стародубского. Гениального механика и изобретателя.
– Вы, мой князь, забыли, что княжич ещё и великий воин, убивший в одиночку гхора и высшую ведьму, – добавила княжна.
– А вам, княжич, спешу представить любовь всей моей жизни, княжну Софью Кропоткину, урождённую Булгакову.
– Ваша светлость. – Горыня коротко поклонился и, как полагалось по этикету, звонко щёлкнул каблуками. – Рад знакомству с вдохновительницей великого инженера и, судя по тому, что я вижу, первой московской красавицей.
– Ах, княжич, – София лукаво улыбнулась, – а вы вовсе не такой бука, как говорят в свете. Я как раз от Голицыных, так только о вас разговоры. И какой вы суровый, и как строго себя держите, и вообще не похожи на светскую молодёжь.
