Выяснилось, что слово fettuccine пишут неправильно более 70 %, заменяя его либо fettucine, либо fettucini.
Нет ничего необычного в том, что ошибочный – а не правильный – вариант более распространен как в онлайн-меню и сетевых рецептах, так и в поисковых запросах голодных горожан. По данным Google Trends, орфографически неверное ciabbata встречается в четыре раза чаще верного ciabatta, а неверное osso bucco – в два с половиной раза чаще osso buco.
Говорят, что пиццу Margherita назвали в честь итальянской королевы. Многие пишут Margarita, как будто хотят заказать мексиканский текиловый коктейль
[154]. Когда речь заходит о салате Caesar, в написании этого слова ошибаются 40 %. А то, что вместо салата Mesclun (месклан) все чаще просят салат Mescaline, вызывает беспокойство
[155]. Знаменитый шеф-повар Гай Фьери имеет обыкновение произносить не mascarpone, а marscapone; именно так это слово написали в титрах его кулинарной передачи на канале Food Network
[156].
Когда-то я писал для двух журналов, издатели которых сомневались, стоит ли обращать внимание на правописание и грамматику. Ведь редакторам и корректорам за работу тоже надо платить. Если ошибок в написании и словоупотреблении станет меньше, вырастет ли тираж, станет ли больше заявок на размещение объявлений? Мои коллеги считали, что нет.
Как члену редколлегии мне казалось, что ошибки все-таки играют какую-то роль. Разумеется, я, как и издатели журналов, всего лишь предполагал. Я реалист и знаю – жаловаться по поводу плохой редактуры читатели не станут. Появившаяся у меня смутная идея была о другом: правописание и грамматика формируют мнение людей об этих журналах на подсознательном уровне. Определить дешевый костюм или дешевый парик можно с первого взгляда, и не нужно при этом ничего знать о портняжном деле или разбираться в накладных волосах. Я предположил, что читатели по наитию оценят качество редактуры и в результате у них сложится мнение по поводу содержания статей.
Правда ли, что отсутствие ошибок в правописании и грамматике действительно сказывается на мнении и решениях покупателей? Чтобы разобраться, я провел три исследования, призванные определить ценность правописания и грамматики в коммерческой среде. В одном испытуемым показали меню выдуманной закусочной и попросили ответить на несколько вопросов: «Нравится ли выбор блюд?», «Зайдете ли сюда пообедать?», «Сколько готовы заплатить за обед?».
Испытуемых в случайном порядке и без их ведома распределили по двум группам, отличавшимся только предложенным меню. Для одной группы его составили с точки зрения правописания и грамматики безукоризненно. Для другой группы (см. изображение) я постарался сделать как можно больше стандартных ошибок и опечаток.
У испытуемых я ничего не спрашивал о правописании. Мне хотелось понять, окажет ли неграмотное написание – может, на подсознательном уровне – какое-либо влияние, когда их попросят вынести закусочной вердикт.
Ничего подобного. По каждому критерию неграмотное меню оценили так же, как и меню без ошибок, причем в пределах допустимой статистической погрешности
[157]. В обеих группах люди одинаково охотно соглашались пообедать в этой закусочной, оценивали еду как полезную для здоровья, а стоимость блюд называли приемлемой.
На диаграмме в виде отрезков изображены планки погрешности. Во всех случаях их длина практически одинакова, поэтому нет ни малейшего свидетельства тому, что ошибки в меню что-то значат. Я говорю об ошибках вроде «сэндвитч», «барбекью» и «вегитарианский». В вопросах правописания и грамматики мы охотно делаем ресторану любую уступку.
Неграмотное меню не испортило впечатления от ресторана
Всему виной автозамена
«Доверие – это то, что следует заслужить, будь ты чей ни будь муж, отец или конгрессмен»
[158]. Это фрагмент пресс-релиза, опубликованного луизианским конгрессменом Вэнсом Макаллистером, в котором он, извиняясь за один проступок (супружескую измену), тем временем совершил другой (написал «чей ни будь» вместо «чей-нибудь»).
Для тех, кто допускает подобные ошибки, козлом отпущения стала автозамена. Компьютерная программа, которая должна была помочь нам не отвлекаться по мелочам, теперь за нас совершает ошибки, а иногда дает удобный повод оправдаться. Какой уровень языковой грамотности имеет обычный современный американец? Чтобы это выяснить, я написал небольшую статью, в которой постарался допустить как можно больше ошибок. На этом материале я провел другое исследование. На этот раз испытуемых попросили искать языковые ошибки. Каждый получил не мою заготовку с ошибками, а ее вариант, подкорректированный в случайном порядке, так что примерно половину ошибок программа исправила. Испытуемых спросили, являются ли отмеченные фрагменты правки верными или нет.
Исследование было посвящено тому, что некоторые путают пары your и you’re, its и it’s, there и they’re. В тексте оказались и такие ошибки:
• Throws of passion (вместо слова throes, означающего «агонию»)
• Mother load (должно быть lode – «рудная жила»)
• A complete 360-degree turn (обычно имеется в виду a 180-degree turn – «разворот на 180 градусов»; иначе получается полный оборот без какой-либо смены курса)
• Daring-do (должно быть derring-do, что означает «отчаянную храбрость»)
• Bemused в значении «позабавиться над чьим-либо несуразным ответом»; на самом деле значит оно «озадачиться»
• Equity waver theater (должно быть waiver – «отказ от права»)
Я обнаружил, что треть испытуемых принимает its за it’s. Более бдительны они оказались в отношении пар there и they’re, your и you’re; с неверными вариантами согласились лишь где-то 15 %.
Относительное местоимение who почти две трети сочли верным в тех грамматических конструкциях, где надо было употребить whom.
В грамматических конструкциях, где надо было (по данным грамматической полиции) употребить whom, местоимение who сочли верным почти две трети опрошенных. Это наглядное свидетельство тому, что whom является устаревшим. Этого слова практически не слышно в обиходе, да и не видно в текстах электронных СМИ, где работают носители английского языка. (В этом случае я стою на позициях грамматического бунтаря.)
