Выходит, что обнаружить свое невежество в вопросах религии совсем не сложно. Труднее сказать, имеет ли это значение. Важно ли мормону знать об индуизме? Должен ли католик знать, что церковь понимает под учением о пресуществлении, если и без этого знания он преисполнен счастья? «Какими бы ни были результаты, мы не можем поставить участникам опроса пять, два или любую другую оценку, поскольку нет у нас объективного способа определить, как много опрошенным следует знать о религии», – значилось в отчете Исследовательского центра Пью 2010 г.
[187].
Хотя есть литература, где приводятся доказательства, что люди верующие счастливее неверующих, мне не удалось обнаружить какой-либо корреляционной связи между познаниями в религии и оценкой собственного счастья
[188]. Корреляций между религией и доходом, религией и семейным положением также не обнаружилось.
Для приобретения религиозных знаний есть и другие причины. Протеро (в этом исследовании Центра Пью он выступил в роли консультанта) обозначил два разных варианта. В первом случае религиозная грамотность – неотъемлемая часть общекультурной грамотности. Многие из наших политических диспутов, от законности аборта до экспериментов со стволовыми клетками, ведутся в религиозном контексте. Как и многие конфликты мирового масштаба. Без фоновых знаний о религии любой человек, в том числе неверующий, будет сбит с толку, посмотрев новостной репортаж. Убрать из памяти Адама с Евой, Мекку и дзен-буддизм – и понимать смысл речей президента, телевизионные ток-шоу и рекламу чая в бутылке станет не так-то просто.
Все это верно. Вопрос в том, много ли на самом деле нужно знать, чтобы не запутаться в новостях и поддержать светскую беседу. Подозреваю, что ответ звучит так: «Больше, чем время от времени демонстрируют участники тестов на религиозную грамотность, хотя и не намного больше».
Второй вариант: Протеро утверждает, что религиозные знания делают нас более цивилизованными, они оказывают благоприятное влияние, оборачиваются лучшими, более гуманными решениями. Сразу вспоминаются исполненные сострадания люди, хорошо разбирающиеся в религии (или глубоко верующие). А также очевидные контрпримеры – испанская инквизиция и палачи ИГИЛ
[189].
Довод «религия как цивилизующая сила» напоминает мне, как в средней школе тренеры говорят, что игра в футбол формирует «характер». А есть ли какие-нибудь доказательства? Что такое характер, если быть точным? На самом деле тренеры лишь хотят сказать, что слышали, будто футбол формирует характер, возможно, от других тренеров. Утверждения подобного рода любят потому, что повторять их гораздо удобнее, нежели признать, что́ на самом деле формирует футбол – способность играть в игру, в которую после окончания школы не играет практически никто.
«Чтобы быть хорошим человеком, религиозные знания не нужны, – пишет журналист Марк Оппенгеймер. – Они нужны, только если человеку захочется стать образованным. А это обогатит его жизнь. В этом достаточно праведности»
[190]. С этой позиции хорошо бы взглянуть на ценность знания самых разнообразных фактов.
СПИСОК ГОСТЕЙ НА ТАЙНОЙ ВЕЧЕРЕ
Перечислите всех, кто был на Тайной вечере (или хотя бы тех, кого помните).
Кем по национальности был Гаутама Будда: китайцем, индийцем, японцем, корейцем или монголом?
Имен тех, кто пришел на Тайную вечерю, не найти ни в одном Евангелии из четырех. В эпоху Возрождения художники, например Леонардо да Винчи, в своих работах решили изобразить Иисуса и всех двенадцать его учеников. По традиции в списке имен значатся Иисус, Петр, Андрей, Иаков Старший, Иаков Младший, Иоанн, Матфей, Филипп, Фома, Варфоломей, Иуда Искариот, Фаддей и Симон. В моем исследовании среднестатистический респондент называл только четверых. Виновника торжества позабыла почти треть. А 17 % не вспомнили никого.
Будда по национальности индиец, или, как сказали бы сегодня, непалец. Если вы ответили верно, то оставили позади 69 % опрошенных
[191].
11. Философы и звезды реалити-шоу
«Всякое искусство совершенно бесполезно», – писал Оскар Уайльд
[192]. Иронизируя над буржуазией викторианских времен, Уайльд открыл парадокс культурной грамотности. Практически невозможно доказать значимость культурной грамотности тем, у кого ее нет. В настоящее время мобильные устройства оказывают существенное влияние на то, что именно мы узнаем и запоминаем из традиционного гуманитарного знания. Я провел опросы на знание философии, литературы, искусства и кинематографа, ища любые свидетельства тому, что подобного рода знания не являются совершенно бесполезными для того, что понятно буржуазии, – высокого уровня дохода.
В одной серии тестовых заданий испытуемые отвечали на простой вопрос: «Кто такой ________?» На месте пропуска значился какой-нибудь культурный деятель, очень известный или не совсем, а также были приведены пять возможных видов его рода занятий, например «изобретатель» или «художник». Нужно было выбрать один.
В диаграмме выборочно представлена часть результатов: представители западной философии и звезды реалити-шоу. Аристотеля и Платона узнавали не хуже, чем двух самых известных девушек из семьи Кардашян. Рене Декарт, поборник дуализма, оказался менее знаком испытуемым, чем участница детского конкурса красоты Хани Бубу. Фридриха Ницше, сказавшего, что «бог умер», затмила Снуки Полицци, спросившая «где тут пляж?». Имя Лизы Вандерпамп («Настоящие домохозяйки Беверли-Хиллз») узнавали в три раза чаще, чем Людвига Витгенштейна («Логико-философский трактат»). Остальных выдающихся философов оставили позади герои реалити-шоу «Пляж» и «Охотники на уток».
Ницше известен не так широко, как Хлои Кардашян
Процент опрошенных, которые знают, чем занимался тот или иной деятель культуры
Широта охвата
На протяжении долгого времени деятели просвещения стремились расширить охват гуманитарного знания. Для них все еще есть работа. «Назовите художника, писателя, поэта, драматурга, архитектора или режиссера, прожившего в Латинской Америке всю или большую часть жизни». С этой незамысловатой просьбой я обратился к выборочной группе, в состав которой вошли самые разные слои американского населения. Задача была в том, чтобы назвать всего лишь одну творческую личность любого народа Латинской Америки, нашего современника или жившего столетия назад.
