Разговаривать с тем, кто одновременно общается с тобой и по двусторонней связи, всегда трудновато. Никогда не знаешь наверняка, разговаривает ли оператор с тобой или с невидимым собеседником на другом конце линии.
На стартовой площадке находилась ракета, усыпанная яркими огнями. По ней карабкались механики, время от времени закрывая своими телами эти огни; их голоса казались резкими и громкими в ночном воздухе. Прожектора, подвешенные на мачтах и кабелях, слегка раскачивались от морского бриза, отбрасывая на стены стартовой площадки гротескные тени.
Ракета выглядела больше своих размеров и напоминала некую научно-фантастическую конструкцию, а не рабочее оборудование. Мою кожу покалывало от холодного воздуха.
Шли часы. Несколько раз нам казалось, что проблема устранена, но любая попытка начать испытание проваливалась, как прежде. Наконец, в первом часу ночи, так и не устранив неисправность, мы прекратили работу.
Один за другим люди побежали в центр управления, чтобы умыться и переодеться. Я задержался на мгновение, наблюдая, как гаснут огни, поодиночке и группами. Последний человек покинул стартовую площадку и побрел в центр управления. Ракета стала похожа на призрак, устремленный в усыпанное звездами небо с желтой луной. Был слышен только мягкий плеск морских волн вдали и шелест листвы деревьев.
Услышав, что совещание подошло к концу, я очнулся от размышлений. Шиллинг сделал несколько заключительных замечаний, поблагодарил всех за выступления и кивнул каждому из нас, когда мы поднялись с мест. Ни жестом, ни словом он не выразил благодарности за нашу работу, испытания, разочарования или успехи. Достижение невозможного стало чем-то само собой разумеющимся. Вопреки потерям, ужасу и принуждению участвовать в огромном военном конфликте, начиналась новая великая технологическая эра.
Глава 7. Неудачи ракетостроения
В конце декабря 1943 года, когда на территории СССР снова свирепствовали лютые морозы, в Пенемюнде прибыли четыре ракеты, собранные в «Миттельверке». Самая первая ракета A-4 была собрана на заводе в Нидерзаксверфене. По названию завода Mittelwerke – «Завод посередине» – было невозможно определить его местоположение. В конце концов я увидел этот гигантский подземный завод. Зрелище было захватывающим – на заводе предполагалось ежемесячно выпускать до 900 ракет Фау-2. Два параллельных туннеля, каждый длиной километр, прорезали горный массив. Через равные интервалы эти туннели соединялись при помощи крестообразных галерей, в результате чего план размещения помещений напоминал лестницу. Туннели и галереи были как минимум 12 метров в ширину и почти такой же высоты. Во многих местах, однако, размеры туннелей и галерей были значительно больше. Главный сборочный конвейер располагался в одном из туннелей; электричество подавалось из галерей, в которые оно, в свою очередь, поступало из второго туннеля.
Скромный кабинет директора Альвина Завацки располагался почти в центре завода. Среди его сотрудников были такие профессионалы, как Артур Рудольф и Рудольф Небель, другие мастера, переведенные из Пенемюнде, люди из других отраслей промышленности, а также некоторые специалисты, взятые из концлагерей.
Несмотря на богатый опыт, немногочисленные истинные профессионалы не могли наблюдать за процессом одновременно на всем заводе после того, как запустили линию. Поэтому для тщательной оценки и передачи в «Миттельверк» информации о внесенных изменениях первые двадцать ракет были отправлены в Пенемюнде для испытаний на ИС-7. Как только производство отладили, все меньше и меньше ракет доставлялось в Пенемюнде. К концу 1944 года подобная процедура прекратилась; в целом около 50 серийных ракет были запущены с ИС-7 и соседнего ИС-10. Кроме того, множество серийных ракет переделали в Пенемюнде для научно-иссле довательских целей, а затем запустили под серийным названием «Фау»; эти ракеты были неотличимы от тех, что собирались в Пенемюнде.
В ходе дальнейшего развития отрасли, военной подготовки и испытаний на надежность армейским подразделением запускались дополнительные серийные ракеты около Пенемюнде с использованием подвижных пусковых установок и пусковых установок с рельсовыми направляющими. Наконец, несколько сотен ракет было запущено подразделениями немецкой армии в болотах Польши во время учений и как часть проекта оценки статистических данных и надежности крупномасштабных полетов.
Первые четыре производственные единицы прибыли в Пенемюнде по железной дороге; две ракеты на каждые три передвижные платформы, нос к носу к центру серединной передвижной платформы. В целях безопасности, а также для защиты от погодных условий ракеты закрывались брезентом.
Когда первая платформа поезда заехала в большой ангар, собрался весь испытательный расчет, чтобы посмотреть на прибывшие ракеты. Волнение улетучилось, когда брезент сняли и все увидели «огурцы».
Я тогда руководил отделом экспертизы серийных ракет. Нам предстояло обнаруживать и исправлять недочеты на каждом этапе оценки качества. Для каждого этапа экспертизы готовился громоздкий отчет о неисправностях и со специальным курьером направлялся на завод. Хотя содержание этих отчетов могло вызвать панику, подобный исчерпывающий анализ привел к быстрому повышению качества продукции.
По неустановленной мной причине первая серийная ракета вышла под № 17 001. В конце войны на сборочных линиях выпускались ракеты с номерами от 22 000. Ракете № 17 003 предстояло первой пройти экспертизу. Ракеты № 17 001 и 17 002 имели серьезные дефекты, поэтому не использовались. Несмотря на экспертизу, до успешного статического огневого испытания ракеты № 17 003 на ней выявили и устранили сотни утечек; заменили сломанные стойки, перегоревшие соленоиды, неправильно сделанные конструкции; исправили неверные соединения, треснувший спай и другие производственные ошибки. Запуск ракеты был намечен на 27 января 1944 года.
На первый взгляд не было никакой разницы между этим запуском и предыдущими 46 запусками ракет серии «Фау». Ракета находилась на стартовом столе и выглядела так же, как ее предшественницы. Но все-таки она была совершенно другой, ибо ее собирали люди с опытом работы и мастерством отличным от нашего.
В любом случае, хотя мы подготовились к запуску, ракета № 17 003 к нему готова не была. Когда ракету установили на стартовый стол, стали очевидны многочисленные дополнительные неисправности в двигателе, системе управления и рулевом приводе. Посмотреть на значимое событие пришло много наблюдателей из отделов проектирования, разработки, производства, из администрации и военного подразделения, но их ряды стали постепенно редеть, ибо время запуска все время откладывалось.
Ближе к рассвету нам удалось подготовить ракету к запуску. Фон Браун был одним из немногих высокопоставленных чиновников в центре управления, когда пусковой расчет удалился со стартовой площадки. Он ждал в своем кабинете в Строении-4, а когда все неисправности устранили, мы позвали его вниз.
После ухода из департамента BGS я виделся с фон Брауном несколько раз во время статических огневых испытаний, на координационных совещаниях или на испытательной площадке вместе с посетителями. С каждым разом он производил на меня все большее впечатление. Сегодня на нем были обычное темно-серое кожаное пальто и шляпа, которая выглядела так, будто он носит ее с 1932 года, когда испытывались ракеты А-1. Он пришел заранее, и я завел с ним беседу. Мы поговорили о проблемах с серийными ракетами в целом и о сегодняшних проблемах с ракетой в частности. Постепенно разговор перешел на общие темы, вроде планов на будущее, бюрократической волокиты и анекдотов, как старых, так и свежих.
