Военная и административная реорганизация изменила карту Малой Азии. Некогда процветавшие города Древнего мира, составлявшие основу прежней административной системы, исчезли. Магнесия сократилась в размерах до площади около 300 на 250 метров. Пергам, захваченный и разрушенный арабами в 715 году, так и остался стоять в руинах, которые сохранились до наших дней. Но по мере того, как жители покидали эти места, стал появляться новый тип городов, больше подходивших для жизни в то время. Небольшие поселения возникали вокруг кастро, крепости на вершине холма, где жители могли укрыться при приближении арабского войска. Одним из примеров такого города были Сарды в феме Фракиссия. Древний город, находившийся на открытой равнине, был оставлен, а новый вырос вокруг акрополя, где была построена крепость. К ней имелся только один, очень крутой подход, а с другой стороны стояли отвесные скалы, и укрепления были построены со стороны подхода, так что нападавшие могли быть поражены стрелами из амбразур прежде, чем окажутся у стены. Но, пожалуй, самые странные из таких городов-убежищ были обнаружены в Каппадокии, в центре Малой Азии. Там жители воспользовались мягкостью вулканического туфа и выдолбили в нем целые поселения, где были даже подземные часовни и зернохранилища.
Изменилась не только карта империи, но и демографическая ситуация. Византийцы понимали, что человеческие ресурсы важны не меньше, чем территории, и стремились заселять те районы, которые нуждались в укреплении обороны. Поэтому император Юстиниан II (правил в 685–695 гг. и 705–711 гг.) переселил многих жителей приграничного города Германикия на востоке Малой Азии, который вот-вот должны были захватить арабы, во Фракию, где они могли бы защищать подступы к Константинополю от славян. И как и в прошлом, византийцы селили в пределах своих границ поверженных врагов. В 688 году в ходе военной кампании против славян во Фракии Юстиниан II взял множество пленных, и в его войско вступило немало славянских дезертиров. С ними он отправился на юг в город Абидос, что на Дарданеллах, и переправил их в Малую Азию. Оттуда они двинулись севернее и получили земли для поселения в феме Опсикий, несомненно, в обмен на участие в боевых действиях против арабов, когда нужно. Точно так же мардаиты, христианский народ, живший на границе Византии с халифатом, был переселен на европейские земли империи. К 750 году Византийская империя представляла собой по-настоящему многонациональное общество. Греческий оставался языком власти и церкви, но во Фракии был широко распространен армянский, а в Малой Азии – славянские языки. Такая политика иногда приносила немало трудностей вынужденным переселенцам. Зачастую им приходилось оставлять значительную часть своего имущества, потому что вывезти его было невозможно, и находились люди, которые предпочитали наложить на себя руки, лишь бы не отправляться в чужие земли. Неизбежно существовала опасность, что насильно переселенные люди затаят глубокую обиду на то, что их оторвали от корней, и, когда придет время сражаться за империю, они не станут делать этого. В 692 году византийцы потерпели серьезное поражение от арабов, потому что множество славян из их армии перешли на сторону врага. Однако в мире, где молодые трудоспособные люди были самым ценным природным ресурсом, такой риск был оправдан.
Политика сокращения расходов и административная и военная реформы должны были доказать свою состоятельность, когда набеги арабов на Малую Азию стали повторяться чуть ли не ежегодно. Они становились все более дерзкими, особенно после того, как у халифата появились два важных форпоста. Одним был Тарс к югу от Таврских гор, другим – Мелитена на западе. Обладание последней означало, что теперь арабские войска имели возможность безопасно зимовать, не отступая за горы. Они стали пользоваться этим, чтобы проводить весь год в Малой Азии, переходя с места на место и грабя попадающиеся по пути города. В 726 и 727 годах войско под началом самого халифа отправилось в Малую Азию и захватило Кесарию, а штурмовой отряд был отправлен вглубь византийской территории, чтобы атаковать Никею. Он не смог взять город, но отступил, тяжело груженный добычей. Не в силах прекратить эти набеги, византийцы думали над тем, как снизить наносимый ими ущерб. Они стали использовать тактику слежения: не вступая в бой, шли за арабской армией, когда та двигалась с добычей в сторону Мелитены и Таврских гор. Таким образом византийцы могли отлавливать отставших и возвращать часть награбленного. Кроме того, они создали систему раннего оповещения – построили на возвышенностях маяки, которые могли предупредить стратига конкретной фемы, что арабы идут одним из проходов в Таврских горах, чтобы у него было время подготовиться к встрече с ними. Новая стратегия оправдала себя в мае 740 года, когда огромное войско арабов возвращалось на восток. Византийские военачальники не стали мешать отходу основных сил, но сумели отрезать два тыльных отряда и почти полностью уничтожили их в битве при Акроиноне.
Такие победы несомненно воодушевляли, но рейды после них не прекращались, и тем более они были бы совершенно напрасны, если бы арабам удалось-таки захватить их главную цель – Константинополь. В 674 году они напали на город с моря. Крупный флот халифата прошел через Дарданеллы и захватил город Кизик на берегу Мраморного моря, от которого можно было добраться до Константинополя. В Кизике к флоту присоединилось войско, которое шло на встречу с ним через Малую Азию. Там флот провел несколько лет, в летние месяцы вступая в сражения с византийскими судами недалеко от стен Константинополя. Возможно, эти испытания на прочность так и продолжались бы неизвестно сколько, но византийцам удалось получить преимущество с помощью необычного оружия. Экипажи арабских судов вдруг заметили, что на кораблях их противников, на носу, появились странные торчащие трубки. И уж, конечно, они никак не ожидали, что эти трубки вдруг издадут могучий рев и из них вылетит пламя. Этот огонь невозможно было погасить, он горел и в воде, грозя быстро охватить любой корабль, на который попадет.
Это был первый задокументированный случай использования так называемого «греческого огня» в морском сражении. Он был изобретен сирийским христианином по имени Каллиник, который бежал в Константинополь от арабского владычества и привез свое изобретение с собой. Рецепт «греческого огня» неизвестен, так как по понятным соображениям он держался в строжайшем секрете. Возможно, это была смесь серы, смолы, негашеной извести и сырой нефти, которую специально привозили с Кавказа, где несложно было найти места ее выхода на поверхность. Как эта смесь поджигалась и выбрасывалась через трубу – еще одна загадка, но есть основания думать, что для стрелявших она представляла не меньшую опасность, чем для их противников. Конечно, это не было супероружие, подобное тому, что изменило войны в ХХ веке, так как стрелявшие с трудом попадали по вражеским судам. Но его деморализующее психологическое воздействие было несомненно, особенно если учесть, что арабы никогда с ним прежде не сталкивались. Вполне возможно, что именно из-за него они приняли решение увести свой флот. И тут на помощь византийцам пришла погода: на пути в Египет вдоль побережья Малой Азии множество кораблей халифата уничтожил шторм.
На самом деле, вероятно, арабы не смогли одержать победу в 670-е не из-за «греческого огня», а из-за того, что не окружили город полностью. Пока флот сражался с византийцами в водах Мраморного моря, сухопутная армия оставалась на азиатском берегу и, похоже, многого не видела, поскольку на протяжении всей осады в город со стороны суши поступало продовольствие и подкрепление. Это упущение было исправлено почти 40 лет спустя, летом 717 года, когда арабы предприняли наиболее согласованную и опасную попытку взять город. Мощная армия под командованием Масламы ибн Абдул-Малика, сводного брата халифа, прошла через Малую Азию на соединение с флотом, который поднялся по Эгейскому морю к Мраморному. На этот раз сухопутная армия не осталась на азиатской стороне, но переправилась через Дарданеллы в Европу, а затем двинулась на север к стенам, защищавшим Константинополь с суши. Там Маслама приказал выкопать ров и возвести вдоль стен вал, чтобы никто не мог прийти Константинополю на помощь, а флот в то же время установил блокаду с моря. Арабы явно рассчитывали взять Константинополь измором, поскольку надеяться на успешный штурм его стен не приходилось.
