Не таков, однако, был Константин V. Не просто противник икон, как его отец, но ярый иконоборец, активно стремящийся положить конец «идолопоклонству». Это могло быть вопросом личных убеждений, но присутствовал также и политический аспект. Когда летом 741 года стратиг фемы Опсикий, Артавазд, поднял против Константина мятеж, его активно поддержали иконопочитатели, объявив, что теперь, при Артавазде, иконопочитание больше не запрещено при дворе. Когда же в последовавшей за тем гражданской войне Константин одержал победу, он, вероятно, счел иконопочитателей не просто людьми других богословских взглядов, но изменниками. Правда, он действовал осторожно и не пожалел времени, чтобы организовать себе поддержку, но в 754 году созвал 338 священников на собор в летнем дворце в Иерии на азиатской стороне Босфора. После нескольких месяцев обдумывания епископы издали ряд указов, осуждающих почитание икон и тех, кто его отстаивал. Всем, кто отныне стал бы создавать иконы, грозило тяжелое наказание. Иконоборчество стало не просто воззрением, но официальной политикой государства.
При этом собор не заявлял, что все иконы и изображения должны исчезнуть, и никакого массового уничтожения произведений искусства не последовало. Их устранение происходило постепенно, по мере того как церкви и другие здания подвергались ремонту и реконструкции. Одной из первых стала церковь Святой Ирины, неподалеку от собора Святой Софии, поврежденная во время землетрясения 740 года. Апсиду здания, где раньше была изображена Богоматерь с младенцем, теперь украсил простой крест. Церковь Богородицы во Влахернах также была восстановлена во времена правления Константина. Это был очень известный храм, поскольку в нем хранилась драгоценная реликвия, риза Богородицы, и, следовательно, внутри он был богато украшен мозаиками со сценами из жизни Христа. По приказу Константина они были сбиты и заменены изображениями деревьев, цветов и птиц – именно так византийские церкви украшали в прошедшие века. Но никакой спешки не было. Патриарх Константинопольский, разделявший взгляды Константина, только в 768 году убрал изображения Христа и святых со стен своей официальной резиденции.
О правлении Константина осталось так мало письменных свидетельств, что трудно понять, чего именно он хотел достичь. Возможно, император был недоволен не только иконопочитанием, но и другими переменами, произошедшими в византийском христианстве за несколько последних веков, и пытался вернуться к прежней, более простой версии религии. Поэтому он ополчился не только против визуального выражения религиозных убеждений, но и против другого феномена византийского христианства – почитания святых людей. Особенно усердно Константин V боролся с отшельниками и монахами. В противовес традиционному их почитанию император безжалостно с ними расправлялся. Андрей Каливит, публично осудивший Константина V и сравнивший его с языческим императором Юлианом и арианином Валентом, был засечен бичами до смерти. Стефан Новый, отшельник, живший на горе в Малой Азии, был схвачен и привезен в Константинополь. Солдаты из Константиновой тагматы обвязали его ноги веревкой и волочили по улицам, пока тот не умер. Возможно, император нацелился на святых людей не только потому, что они не разделяли его отношения к иконам, но и потому, что не одобрял той важной роли, которую они стали играть в византийском обществе. Константин называл монахов «мраконосителями» – любопытный отголосок высказываний язычника Зосимы, – и многие из его карательных мер, казалось, были направлены на то, чтобы именно их унизить и опорочить. Так, летом 766 года он собрал группу монахов и заставил их ходить по кругу ипподрома, при этом каждый держал за руку женщину-монахиню, а толпа зрителей смеялась и издевалась над ними. Еще одним излюбленным наказанием было сбривание бород у монахов – лишение их того, что в Византии считалось признаком мужественности. Несколько монастырей в Константинополе были закрыты и стали использоваться под другие нужды. Монастырь Христа Спасителя в Хоре, что рядом с городской стеной, стал доходным домом, другие превратились в казармы для воинов тагматы. Правитель, который столь неустанно заботился о людских ресурсах для защиты империи, вполне мог быть недоволен тем, что так много мужчин выбирают монашескую жизнь и таким образом избегают военной службы.
Такие воззрения оказались губительны для посмертной репутации Константина, поскольку почти все сохранившиеся свидетельства того периода были сделаны монахами-иконопочитателями. И когда дело дошло до описания его смерти, авторы превзошли самих себя. В августе 775 года Константин вновь отправился на войну с болгарами, но задолго до того, как его армия достигла границы, император заболел: у него на ногах появились язвы. К тому моменту, когда Константина доставили в порт Силимврия на Мраморном море, у него уже была горячка. Его внесли на корабль, который отплыл в направлении Константинополя. По просьбе умирающего возносились молитвы Богородице, но Константинополя император так и не достиг. Один летописец радостно утверждал, что, умирая, Константин воскликнул: «Еще живой я предан неугасаемому огню!» – а затем добавлял, что в своих злодеяниях тот преуспел не хуже древних тиранов. Но все это, конечно, было написано позже. А в то время Константина оплакивали как великого императора, и он был погребен со всеми почестями в мраморном саркофаге в храме Святых апостолов.
* * *
Противостояние иконоборцев и иконопочитателей могло вызывать язвительные насмешки по поводу того, что византийцами правит человек, не согласный с их религиозными взглядами, но этот раскол, похоже, не имел для империи столь трагических последствий, как разногласия между монофизитами и халкидонитами. В целом империя в эти годы успешно сопротивлялась внешним врагам и проводила консолидированные реформы, которые позволили ей сохраниться. И в конце концов, несмотря на могущество Константина V, победителями в этом противоборстве оказались иконопочитатели, ибо за ними было одно важное преимущество. Даже когда иконопочитание было объявлено в Константинополе вне закона, христиане за пределами столицы отказались признать эти изменения. В Италии, где власть императора была в лучшем случае непрочной, Папа был убежденным иконопочитателем. Вскоре после снятия образа Христа с Медных ворот Константинополя ему было отправлено распоряжение удалить все изображения из церкви, но Папа отказался выполнять его. Вместо этого он созвал на собственный собор 93 епископа, чтобы одобрить роль священных изображений. Представитель Льва III в Италии, экзарх Равенны, попытался повлиять на ситуацию, послав в Рим своего человека, чтобы убить Папу, но заговор был раскрыт, и убийцу схватили. Следующие Папы придерживались той же позиции: представители папства не присутствовали на соборе в Иерии в 754 году, а иконопочитателей-беженцев ждал в Риме теплый прием. Не в силах повлиять на Папу, император отомстил, выведя из-под его юрисдикции Сицилию и Южную Италию и тем самым лишив его значительной доли доходов.
Как ни странно, меньше всех пострадали от императоров-иконоборцев христиане, жившие под властью мусульман. Они могли наиболее свободно выражать свои взгляды. Халкидониты– патриархи Александрии, Антиохии и Иерусалима выступали против иконоборчества и, как и Папа Римский, отказались присутствовать на соборе 754 года. А самым влиятельным из иконопочитателей был Иоанн Дамаскин, христианин, который занимал высокое положение при дворе халифа, а затем удалился в монастырь Святого Саввы близ Иерусалима. Там, в 730-е годы, он написал влиятельный богословский труд «Три слова в защиту иконопочитания».
