Эта новая военная аристократия могла нападать на соседей– арабов безнаказанно, потому что старый враг, Аббасидский халифат, вступал в период упадка. Дни, когда халифы сами водили свое войско в Таврские горы, давно миновали, потому что более важные дела удерживали правителей дома. Соперничающие арабские группировки постоянно возводили на престол и свергали все новых халифов, и, чтобы закрепить свое положение, властители опирались на рабов-тюрков из Центральной Азии, которые составляли дворцовую гвардию. Они хранили верность хозяину и могли защитить его в случае покушения или попытки мятежа, но это не решало проблему полностью. Тюрки составляли явное меньшинство среди преобладающего арабского населения, и, поскольку от халифа полностью зависели их средства к существованию, они должны были быть уверены в том, что на престоле сидит человек, готовый соблюдать их интересы. Следовательно, они сами регулярно свергали неугодных халифов и ставили на их место других, казавшихся им более подходящими. Политическая нестабильность сопровождалась экономическим спадом. Богатство Месопотамии основывалось на сложной системе поливного земледелия. На этих работах были заняты африканские рабы, а между 869 и 883 годами они несколько раз поднимали восстания. На подавление бунтов бросали многочисленные войска, и это, а также ущерб, нанесенный системе орошения и земледелия, повергли государство в экономический кризис. К 930 году халиф был уже не в состоянии платить своим солдатам.
Слабая центральная власть неизбежно вела к сепаратизму на окраинах, усугублявшемуся религиозными различиями. В 909 году автономный, но проаббасидский режим в Северной Африке был свергнут Фатимидами, мусульманами-шиитами, которые не считали Аббасидов потомками Пророка и законными правителями всех правоверных. Именно Фатимид вел с Симеоном, царем Болгарии, переговоры, которые так встревожили византийцев.
Слабость халифата привела и к изменению ситуации на восточной границе Византии. Защита арабских земель и вторжения на византийскую территорию были отданы на откуп наместникам, назначаемым из Багдада. Со временем они стали полностью независимыми от халифа эмирами, и к 920-м годам главной силой, противостоящей византийцам на Востоке, оказались Хамданиды, чей независимый эмират находился сначала в Мосуле, а затем в Алеппо. Хамданиды были богаты и воинственны, но они не могли бросить на борьбу с византийцами такие ресурсы, какими располагал в зените своего могущества халифат.
В то время как правители Византии были заняты противостоянием с Симеоном, царем Болгарии, в Малой Азии находились воители, которые пользовались возможностями, открывшимися на Востоке. Человеком, возглавившим контрнаступление, был Иоанн Куркуас, семья которого владела землями вокруг Докеи в феме Армениакон. В 919 году он помог Роману Лакапину захватить власть в Константинополе, и наградой ему стало назначение на относительно новый пост доместика восточных схол – главнокомандующего армии на восточной границе. Одновременно с этим постом появился и новый вид войск, более востребованный в изменившихся условиях. По мере того как Византия переходила на восточной границе от обороны к наступлению, прежние войска фем все больше морально устаревали. Они были созданы для того, чтобы отражать нападения арабов на земли Малой Азии, не перенося боевые действия на территорию противника за Таврские горы. Их солдаты были одновременно земледельцами, что обеспечивало им пропитание. Вместо этих войск стала расширяться регулярная армия, тагмата, основанная Константином V. Этим солдатам платили жалованье из имперской казны, а не наделяли земельными участками, и улучшение их экономического положения вызвало приток желающих записаться в войско. Среди вербовавшихся в этот элитный полк оказывалось все больше чужеземцев, рожденных за пределами Византийской империи. Особенно много было русов, но встречались даже и арабы. Анема, сын эмира Крита, входил в число императорских стражников и погиб, сражаясь за императора в Болгарии в 971 году. Появление на службе наемников не было признаком слабости или упадка, но следствием экономического возрождения, позволившего византийцам покупать лучших солдат, а также их исключительной способности интегрировать чужаков и обращать их воинственность себе на пользу. Роль тагматы также менялась. Раньше ее полки – тагмы – базировались вокруг Константинополя, во многом на тот случай, если взбунтуются стратиги фем, но теперь они переместились на восточные окраины, где от них было больше пользы. Командовал ими доместик схол, так что Куркуас полностью контролировал императорскую армию на востоке и потому был влиятельнее, чем стратиги фем.
В течение 920-х годов Куркуас регулярно совершал набеги на приграничные арабские города, но его главной целью была Мелитена, которая много лет служила арабам надежным убежищем на западе Таврских гор во время их рейдов в Малую Азию. В мае 934 года Куркуас вторгся на земли Мелитены, захватил их и осадил город, и в конце концов губернатор сдался и открыл ворота. Куркуас вручил город и его окрестности императору Роману, который принял их как владение империи, а не разделил земли между воинами, как делалось в прошлом. Так было выгоднее для сбора налогов, позволявших платить элитным войскам. Сделав Мелитену неопасной, Куркуас смог повести свои войска за пределы Византии в Сирию. В 943 году он окружил город Эдесса, находившийся далеко на арабской территории. Понимая, что помощи в ближайшем будущем ждать неоткуда, жители были готовы к переговорам. В обмен на свою безопасность они предложили отдать драгоценный Мандилион, древний плат, на котором сохранился отпечаток лица Христа. Куркуас был рад согласиться и, сняв осаду, ушел в Таврские горы. Реликвию торжественно привезли в Константинополь в августе 944 года и поместили в храме Богородицы Фарской. Для византийцев обладание Мандилионом оказалось значимее, чем взятие Мелитены. Куркуас стал героем, и о нем и его победах даже был написан труд в восьми томах. Но нашлись и те, кто взирал на успехи Куркуаса с тревогой. Пока на востоке империи добывались победы, в Большом Константинопольском дворце события развивались своим чередом.
* * *
К началу Х века, каким бы кровавым и компрометирующим ни было их воцарение, Македоняне считались признанной правящей династией. Она сумела пережить и царствование малолетнего Константина VII, и сомнения по поводу законности наследования им императорского титула, и разгромное поражение от хана Симеона при Ахелое в 917 году. Уже три поколения сменилось со времен Василия I, захватившего власть в 867 году, и все императоры династии целенаправленно проводили политику престолонаследия. Схемы вроде тех, что привели Маврикия к власти через брак в 582 году, были хороши, но оставляли много места для случайностей. Куда безопаснее было назначать преемника задолго до смерти императора. Чтобы не возникало сомнений, кто может претендовать на это, со времен Константина V в Большом Константинопольском дворце имелся специальный зал с окнами, выходившими на Босфор. Его стены были облицованы порфиром – редким мрамором, который добывался в одном-единственном месте в Египте. Мрамор был пурпурного цвета (со времен Римской империи – цвет императорской власти) и усеян белыми крапинками. В этом зале рожали императрицы. Поэтому сын императора назывался «багрянородным», или «порфирородным», то есть «рожденным в Порфире», и со временем народ Константинополя уверовал в то, что истинный император – тот, кто появился на свет именно в этом зале. Константин VII, хотя и родился в четвертом браке императора, был все-таки багрянородным, и потому, когда амбициозный друнгарий флота Роман Лакапин совершил в 919 году переворот, он не мог попросту избавиться от него, как Фока от Маврикия или Ираклий от Фоки. Вместо этого Роман вынужден был поступить более осторожно: он выдал замуж за Константина свою дочь и тем самым связал свою семью с законной династией. А полтора года спустя провозгласил себя кесарем, что было на ступень ниже, чем император. Только в декабре 920 года Роман был коронован как император в соборе Святой Софии, но даже тогда он не сменил Константина Багрянородного, а правил совместно с ним. Несомненно, Роман рассчитывал, что это не продлится вечно. В свое время его династия, Лакапины, должна была сменить Македонян, и он готовился к этому дню, короновав также своего сына Христофора. Но пока что на золотых монетах оба императора изображались рядом, стоящие бок о бок и держащие крест. Правда, Роман следил за тем, чтобы его изображение было крупнее, чем Константиново.
