С тех самых пор, как в 820-е годы арабские корсары вторглись на Крит и оккупировали его, византийцы стремились вернуть себе этот остров. Не только потому, что он был богат и плодороден, но и потому, что, благодаря своему географическому положению, Крит как нельзя лучше подходил для того, чтобы совершать с него морские набеги на византийские берега и острова в Эгейском море, в чем арабы имели полное преимущество. Предпринималось несколько попыток отбить Крит, но все они закончились провалом. Военачальникам не удавалось решить сложную задачу – переправить достаточно большую армию вместе с лошадьми по морю и безопасно высадить ее на берег, готовую к бою. После смерти Константина VII в 959 году его сын и преемник Роман II (правил в 959–963 гг.) решил, что нужно предпринять еще одну попытку, и поставил эту задачу перед доместиком Никифором Фокой.
Весной 960 года Никифор собрал свою армию в Фигелах к югу от Эфеса. Настрой был хорошим, поскольку солдаты любили своего командующего: считалось, что он заботится о людях. Во время военных кампаний Никифор разделял с ними все тяготы и невзгоды. Однажды, отдав приказ о строительстве укреплений на холме, он сам потащил первый тяжелый строительный блок вверх по склону и велел всем солдатам сделать то же самое. Неудивительно, что войска обожали его и прозвали «Белая смерть сарацин». Вряд ли Никифор был харизматичной личностью: низкорослый, сутулый, с густыми черными бровями и крючковатым носом. Один из его врагов отозвался о нем как о человеке, «с которым вы не захотели бы встретиться в темноте». Не была основана его популярность и на грубых шутках с солдатами. Наоборот, даже в обществе, где вера занимала важнейшее место в жизни каждого, Никифор выделялся своим благочестием. Он мог молиться всю ночь, стоя, и всегда спал на полу в ночь перед причастием. Призвание солдата доместик считал недостойным и страстно желал стать монахом. Больше того, он собирался принять постриг, как только кампания на Крите успешно завершится. В то время как шла подготовка к вторжению, Никифор совершил плавание через Эгейское море к полуострову Афон в Северной Греции, где испросил духовного совета у нелюдимого отшельника Афанасия.
Но, несмотря на весь свой религиозный пыл, Никифор Фока не пренебрегал воинским долгом. Он тщательно продумывал тактику и стратегию – даже написал книгу на эту тему. Все свои знания и опыт Никифор применил при подготовке к экспедиции на Крит. Когда все было готово, войско погрузилось на корабли. Такая большая флотилия не могла подойти к острову скрытно, и арабы ждали на берегу, готовясь напасть, когда захватчики окажутся в наиболее уязвимом положении – при высадке на берег. Никифор, однако, подготовился к этому. Он оснастил суда трапами, так что близко к берегу и пехота, и кавалерия смогли сойти с кораблей в полной боевой готовности. Арабы были столь поражены увиденным, что отошли, и наступление начали византийцы, заставив в конце концов арабов укрыться за стенами их столицы, города Хандак. За зиму 960–961 годов армия Никифора сумела занять большую часть острова и начала осаду Хандака.
Когда весть об этом достигла Большого дворца, реакция там была неоднозначной. Естественно, началось ликование, поскольку происходящее означало, что Крит, скорее всего, будет возвращен Византии, но в то же время поползли слухи, будто прославленный полководец намеревается воспользоваться своей победой, чтобы захватить престол. Главный министр императора, евнух Иосиф Вринга, который ведал всеми делами государства, особенно встревожился и стал убеждать Романа II отозвать своего опасного подданного. К счастью, Роман не внял совету Вринги, и в марте 961 года осаждающие войска ворвались в стены крепости. Крит был возвращен Византии.
Оставив на завоеванном острове гарнизон и уверившись в том, что Крит надежно защищен, Никифор с частью флота вернулся в Константинополь. Он с триумфом въехал в столицу, и полученные трофеи, от доспехов и щитов до золотых монет и ковров, были выставлены на всеобщее обозрение на ипподроме. Часть завоеванных богатств должна была пойти на создание новой обители на Афоне, известной как Великая Лавра, а ее настоятелем должен был стать отшельник Афанасий. Возможно, Никифор даже хотел присоединиться к братии, но ему не дали мирной передышки: Роман II почти сразу же отправил его на восточную границу. Саиф ад-Даула воспользовался тем, что большая часть византийской армии находилась на Крите, и совершил набег в Малую Азию. Брат Никифора Лев перехватил его войско и изгнал прочь, но теперь Никифору предстояло свершить окончательное возмездие. В результате вторжения в Сирию столица Хамданидов Алеппо была взята и разграблена, а затем византийцы вернулись в свои земли.
Энергичность и эффективность братьев резко контрастировала с положением дел в столице. В то время как отец Романа II в основном сидел за книгами в библиотеке, сам молодой император предпочитал хорошо проводить время в кругу друзей. Его главный министр, Вринга, только поощрял Романа в этом, так как предпочитал, чтобы император ни во что не вмешивался и он мог бы сам решать все государственные вопросы. Это оказалось ошибкой, обошедшейся очень дорого. В 963 году во время Великого поста Роман отправился на охоту в пригороды Константинополя, а когда вернулся, почувствовал себя очень плохо. Через несколько дней он умер, став жертвой внезапного недуга. Смерть молодого императора была совершенно неожиданной. Патриарх Константинопольский Полиевкт сразу же вмешался и заявил, что теперь законными императорами являются сыновья Романа, но Василий II был еще мальчиком, а Константин VIII и вовсе младенцем. Империя снова оказалась в том же положении, что и в 913 году. Вдова покойного императора Феофано стала регентом вместе с патриархом и Врингой, но все понимали, что в такой ситуации кто-то из военачальников почти наверняка попытается захватить власть, как это сделал в 919 году Роман Лакапин. Императрица сильно недолюбливала Врингу, не доверяла ему и явно размышляла над тем, что, если случится военный переворот, ей надо бы оказаться на стороне победителя.
Как представляется, именно Феофано направила послание Никифору Фоке, умоляя его приехать в Константинополь. Не прошло и месяца после смерти Романа, как генерал прибыл, привезя с собой добычу из Алеппо, которую демонстративно внес в государственную казну. В следующие несколько недель ничего не происходило. Императрица продолжала быть регентом при своих сыновьях, а Вринга управлял империей. И хотя он опасался Никифора Фоки, тот спокойно жил в своем доме в Константинополе. Однажды вечером в начале лета, когда Вринга собирался ужинать, в дверь его дома постучали и слуга объявил, что к нему прибыл с визитом сам прославленный генерал в сопровождении всего лишь одного охранника. Вринга был так поражен, что не придумал ничего лучше, как пригласить Фоку в боковую комнату для приватного разговора. Там Фока показал евнуху власяницу, которую носил под туникой, и заверил его, что у него нет ни малейшего желания быть императором – только монахом. Вринга, похоже, поверил Фоке и даже попросил у него прощения за то, что думал о нем плохо. Несколько дней спустя генерал покинул столицу, чтобы присоединиться к своей армии.
Вполне возможно, Никифор Фока был искренен в своих заверениях, но тут Вринга совершил ошибку. Раскаявшись в легковерии, с которым он принял заверения опасного соперника, Вринга отправил тайные послания некоторым из его подчиненных, в том числе племяннику Фоки Иоанну Цимисхию, обещая им награду, если они арестуют своего командира. Он не учел того, что его противника в войске любили: Цимисхий и другие просто показали полученные письма Никифору. И он был вынужден согласиться на то, чтобы войска провозгласили его императором. Это произошло в Кесарии 2 июля 963 года. После этого Никифор Фока выступил в поход на Константинополь. Весть о его приближении вызвала переполох. Отец узурпатора вместе с другими родственниками скрылся в соборе Святой Софии, в то время как Лев, переодевшись ремесленником, бежал из города, выбравшись через городскую канализацию, и поспешил навстречу брату. Никифор, однако, отправил впереди себя епископа с посланиями к патриарху и горожанам, обещая, что, если они примут его как императора, он будет защищать права молодых представителей Македонской династии. Не только императрица, но и многие при дворе сочли, что лучший выход – признать Никифора императором. Среди дворцовых евнухов был незаконнорожденный сын покойного Романа I Василий Лакапин, которого в детстве кастрировали, чтобы он не мог претендовать на престол. Один из администраторов Большого дворца, он давно уже соперничал с Врингой. Лакапин вооружил 3000 своих слуг и напал на дома Вринги и его сторонников, и теперь для всесильного министра настал черед прятаться в храме. 16 августа на корабле прибыл Никифор и вступил в город через Золотые ворота, сопровождаемый криками: «Встречайте Божьим соизволением императора Никифора!» В то время как его сторонники захватили Врингу и отправили его в изгнание, сам полководец прибыл в собор Святой Софии для венчания на царство как Никифор II (правил в 963–969 гг.). Месяц спустя он узаконил свое положение, женившись на Феофано, и таким образом стал отчимом двоих ее сыновей. Как и при Романе I Лакапине, Никифор II и Василий II изображались на монетах вместе, но бесспорным правителем империи был тот, кто старше.
