Параллельно с сокращением военных действий шла реорганизация провинций, чтобы столица могла более эффективно контролировать наместников фем. Первоначально стратиг ведал и гражданскими, и военными делами, но в течение Х века его роль постепенно свелась к решению лишь военных вопросов. Гражданские дела, в том числе судебные иски, были передоверены местным судьям. В 1040-е годы в Константинополе было создано своего рода министерство юстиции, чтобы контролировать деятельность этих местных судей. Переосмысливалось и военное значение фем. Созданные, чтобы отражать набеги арабов вглубь Малой Азии, войска фем стали в значительной степени ненужными, так как эти нападения прекратились, а основу византийской армии составляла теперь наемная тагмата. В середине своего правления Константин IX решил распустить армию фемы Ивирия в Армении и потребовать от ее 50 000 солдат-крестьян вместо военной службы платить денежные налоги, которые обеспечили хорошее пополнение казны.
Одним словом, правящие круги Константинополя вернулись к старым византийским методам обеспечения безопасности, не связанным с военными действиями, в частности к разумному использованию денег. Богатые дипломатические дары вновь вошли в обращение. Иностранные гости, посещавшие Константинополь, получали подарки в виде золота, серебра и шелковых одежд и предложение стать союзниками императора. Свойственные Василию II бережливость и нелюбовь к эффектным церемониям были забыты. И Роман III, и Константин IX строили в Константинополе новые крупные монастыри, расходуя на их украшение деньги из казны. Но это была не просто расточительность. И Роман, и Константин повышали таким образом престиж империи, используя тактику, которая так хорошо сработала, когда удалось обратить в христианство русов. И она продолжала работать. В 1045 году вождь печенегов Кеген посетил Константинополь и принял крещение. Ему даровали титул патриция и три крепости вдоль Дунайской границы. Вместе с ним туда отправился монах, чтобы окрестить в реке 20 000 подданных Кегена. И точно так же, как Василий II, новые властители охотно брали на службу наемников, которых можно было держать под своим командованием, хотя теперь среди них было все больше западных европейцев, особенно норманнов, а не русских и армян.
Эти политика была не только не нова, но и вполне разумна, но малоазиатская военная аристократия, которая с 989 года оказалась в значительной степени отстранена от принятия решений, по-прежнему встречала ее в штыки. В ее глазах грандиозные строительные проекты в Константинополе были чистой воды расточительностью, а мирные договоры с иностранными державами – не более чем трусостью. Кроме того, эти люди прекрасно понимали, что реформа управления провинциями преследовала, помимо повышения эффективности, и другие цели. С тех пор как местные судьи стали более подконтрольны Константинополю, чиновники Большого дворца могли быть уверены, что тех не прибрали к рукам стратиги. Возмущала аристократов и вербовка иностранных наемников. Один из них предупреждал императора:
«Если иностранцы не имели царского происхождения в своей стране, не одаряйте их большими почестями и не доверяйте им высоких постов. Ведь поступая так, вы не поможете себе и не доставите удовольствия своим военачальникам, которые имеют римское происхождение».
Словом, все, кто правил Византией в тени покойного Василия II, разделяли его глубокое недоверие к военачальникам и хорошо понимали, как опасно может быть появление нового Фоки, который решит бросить им вызов. Именно поэтому Константин VIII окончательно расправился с этой семьей: внук Варды Фоки был арестован по ложному обвинению и ослеплен. Однако преемники Василия II понимали и другое: не менее опасно было полностью отворачиваться от военных феодалов. Поэтому они пошли на некоторые уступки. Взойдя на престол в 1028 году, Роман III отменил принятый Василием II в 1004 году закон об аллиленгии, который делал богатых собственников земли ответственными за недобор налоговых поступлений в их округе. Едва ли это был радикальный шаг, так как и Василий II, и Константин VIII думали над тем же, но Роман хотел таким образом продемонстрировать свои намерения. Кроме того, он освободил людей, которые были заключены в тюрьму за неуплату аллиленгия, и вернул из ссылки Никифора Ксифия, который участвовал в восстании 1021–1022 годов. Однако в долгосрочной перспективе разрыв между провинциями и Константинополем преодолеть не удалось. Последовали новые заговоры и наказания. В 1029 году стратиг Фракиссийской фемы Константин Диоген был арестован за измену и покончил жизнь самоубийством, бросившись с башни. К 1040-м годам напряженность достигла опасной отметки.
* * *
Вспышка произошла, когда власть в Константинополе обошлась с одним из самых успешных полководцев империи примерно так же, как Василий II поступил с Филокалом и Малеином в 995 году. Георгий Маниак по рождению не принадлежал к военной аристократии, но вошел в ее ряды, тем более что выглядел он как настоящий полководец. Как и Варда Фока, он был огромного роста, с громовым голосом, хорошо слышным даже в разгар битвы. Прославился Маниак в 1030 году после того, как арабы разгромили войско под командованием Романа III и заставили его удирать назад в Антиохию. Бывший в то время стратигом фемы Телух, Маниак напал на арабское войско, возвращавшееся домой с победой, и захватил 280 верблюдов, навьюченных трофеями. В следующем году он взял Эдессу, а в 1038 году его отправили в Южную Италию, чтобы он вернул из-под власти арабов Сицилию. На следующий год ему удалось отвоевать большую часть восточного побережья острова, включая город Сиракузы.
Известия об этих успехах вызвали в Константинополе неоднозначную реакцию. Маниак вернул империи утраченные территории, но Иоанн Орфанотроф едва ли забыл, что за завоеванием Никифором Фокой Крита последовали его поход на Константинополь и захват престола. И когда ему пришло письмо от родственника, который служил в войске Маниака, предупреждавшее, что генерал задумал захватить престол, Иоанн не стал долго раздумывать. Он отстранил Маниака от командования и распорядился доставить его в Константинополь и бросить в темницу. Но Маниаку повезло. После того, как семья Иоанна Орфанотрофа утратила власть в результате беспорядков 1042 года, императрица Зоя освободила полководца и отправила обратно в Италию командовать войсками. Однако семена недоверия и раздора были посеяны, и, когда Маниак узнал, что его владения в Малой Азии были безнаказанно разграблены одним из соседей, имевшим связи при дворе, он замыслил мятеж. Константин IX, новый император, узнал о заговоре и отправил чиновника по имени Пард вновь отстранить Маниака от командования. Но тот опоздал. К тому времени, когда Пард прибыл, Маниак уже был провозглашен императором, и его солдаты, фанатично преданные своему командиру, набросились на Парда, как только он въехал в лагерь, и убили его. Теперь пути назад не было. Маниак пошел с армией к морю, пересек Адриатику и двинулся на Константинополь.
Казалось, ничто не помешает Маниаку достичь своей цели, как это сделал в 963 году Никифор Фока. Но этого не произошло, и виной тому стала случайность, такая же, как внезапная гибель Варды Фоки в 989 году. В феврале 1043 года шедшая на восток армия Маниака встретилась с войском, посланным из Константинополя, чтобы остановить ее. У императорской армии было мало надежды на успех, ведь одно только имя Маниака вселяло в солдат ужас, и после короткой стычки они начали спешно отступать. Маниак преследовал противника, когда его внезапно поразила стрела, попавшая ему в правый бок. Он упал с лошади и испустил дух, прежде чем кто-либо успел прийти ему на помощь. Без Маниака мятеж тут же прекратился. А Константину IX за время его правления повезло столь же крупно еще один раз. В 1047 году другие военные мятежники достигли стен Константинополя, и, когда император стоял на крепостной стене, оценивая оборону города, стрела просвистела у самой его головы. Но и эта попытка захватить престол также выдохлась, когда мятежникам стало ясно, что никто из находящихся в городе не впустит их за стену. До поры до времени военной аристократии пришлось сойти со сцены.
