Это призрачное существование не могло длиться вечно. Когда осторожного Мурада I сменил на престоле новый агрессивный османский правитель Баязид I, показалось, что конец Византии близок. Он стал именовать себя не эмиром, а султаном, обозначив таким образом, что государство османов стало одной из самых могущественных мусульманских держав, и отказался от отцовской политики принятия вассалитета, а не абсолютной покорности от побежденных врагов. В 1393 году Баязид вторгся в Болгарию и захватил ее, положив конец независимости, которую та обрела в 1187 году. И уж конечно, он не видел причин, по которым сжавшаяся в размерах, разоренная Византия должна была продолжать существовать посреди его владений. В 1394 году он осадил Константинополь, рассчитывая заставить его сдаться от голода. Но защитники города держались. Баязид не мог преодолеть стены, окружавшие его с суши, а генуэзцы и венецианцы продолжали снабжать Константинополь с моря. Осада затянулась на семь лет, но в конце концов Баязид снял ее и отправился в Малую Азию сражаться с Тамерланом, правителем Самарканда. От него он и потерпел сокрушительное поражение в битве при Анкаре в 1402 году. Османская империя временно распалась, что позволило Византии просуществовать еще несколько десятилетий. В этот период нашлось место даже для некоторых старых трюков, когда византийцы столкнули одного претендента на Османский престол с другим, что вылилось в серию гражданских войн.
Но и этой передышке пришел конец, когда к 1450 году Османская империя восстановилась. Погибель Византии принес молодой и амбициозный султан Мехмед II. Весной 1453 года он начал осаду, какой Константинополь прежде не знал. У его стен встало войско численностью почти 80 000 человек, а на Босфоре занял позиции флот из более чем 100 боевых кораблей. Никому из прежних захватчиков не удавалось привести столь многочисленные объединенные военно-морские силы. Как и латинянам в 1204 году, Мехмеду II удалось ввести свой флот в залив Золотой Рог, хотя он пошел для этого на хитрость: корабли тащили по суше в обход цепи. Но окончательную победу ему принесли пушки. Ни у кого из тех, кто прежде осаждал Константинополь, не было орудий такого размера. Воины Мехмеда установили их перед стенами города. Хотя порох в середине XV века уже не был в новинку, эти монстры, стрелявшие ядрами весом более 600 килограммов, сеяли страх и ужас среди защитников гоорда. Самые крупные из орудий было сложно заряжать, и они могли производить не больше семи выстрелов в день, но после месяца непрерывного обстрела в когда-то неприступных стенах образовались значительные бреши. В ночь с 28 на 29 мая турецкие войска пошли на решающий штурм и смяли малочисленных защитников города. Под натиском османов Константинополь наконец пал.
Среди почти 3000 византийских воинов, погибших ранним утром 29 мая, был и император, Константин XI, прапраправнук основателя династии Палеологов, Михаила VIII, и последний из властителей, носивших имя того, кто первым принял христианство и построил Константинополь. Он стал также последним византийским императором, потому что, хотя Мистра и Пелопоннес остались в руках византийцев, ни один из оставшихся в живых братьев Константина не претендовал на императорский титул. Константинополь занимал столь важное место в византийской идеологии и духовности, что немыслимо было, чтобы империя продолжилась без него. В любом случае через семь лет после своего триумфа в Константинополе Мехмед вторгся в Пелопоннес и присоединил его к своей империи. На этот раз безвозвратно.
Эпилог
Ничто не могло быть более благоприятным для человечества, чем уничтожение пришедшей в упадок Греческой империи турками…
Дэвид Стюарт Эрскин, граф Бьюкен (1742–1829)
Через 100 лет после победы Мехмеда II, когда Пьер Жиль прибыл в Константинополь, Византии не только не существовало как политического образования, но даже следы ее почти исчезли с лица земли. Начиная с 1453 года здания и объекты, бывшие отличительными чертами империи, последовательно уничтожались. Первой погибла икона «Одигитрия», символ покровительства Богродицы и визуальной духовности, столь важной для византийской идентичности. Во время осады 1453 года она была помещена в монастырь Хора, дабы оберегать защитников города, а после поражения византийцев ее разрубили на части османские мародеры, которые хотели заполучить золотую оправу с драгоценными камнями. Когда же Мехмед II решил отказаться от Адрианополя и сделать своей столицей Константинополь, судьбу иконы разделили многие значимые объекты. Чтобы город стал подходящей резиденцией для султана, потребовалась перепланировка. Старые здания сносили, поскольку в последние годы, когда империя обнищала, большинство знаменитых церквей, монастырей и дворцов пришли в плачевное состояние. Между 1462 и 1470 годами был уничтожен храм Святых апостолов, и на его месте появилась мечеть Завоевателя. Колонна и конная статуя Юстиниана были разрушены в 1540-х годах, и металл пошел на отливку пушек: Жиль успел увидеть только обломки, прежде чем их отправили в литейную. На руинах Большого дворца в 1609 году была выстроена Голубая мечеть, а Влахернский дворец попросту разрушился. Ипподром стал открытой площадью. Но утрачено было не все. Османы с удовольствием использовали те здания, которые еще годились для этого. Так, собор Святой Софии до самого конца поддерживался в исправном состоянии, и поэтому его превратили в мечеть: в нем построили михраб – нишу в стене, указывающую направление на Мекку, и возвели четыре минарета. Церковь Пантократора и другие малые церкви также сохранились до наших дней, получив другое назначение, но при этом большинство из них утратили свой характерный для Византии богатый внутренний декор.
Уцелело также литературное наследие империи, хранившееся в библиотеках Константинополя. Утром 29 мая 1453 года многие книги попали в костер, но многие – нет, и впоследствии их разыскали и приобрели коллекционеры, такие как Пьер Жиль, или вывезли на Запад беженцы. Среди этих книг были не только произведения византийских авторов – Зосимы, Прокопия, Михаила Пселла и Иоанна Кантакузина, но также драгоценные копии древнегреческих классиков, по которым учились, получая классическое образование, до самых последних дней империи. В их числе оказались некоторые из самых ранних сохранившихся текстов великих мыслителей, ораторов и драматургов Древнего мира, таких как Платон, Аристотель, Аристофан, Демосфен и Лукиан. Эти произведения веками были недоступны на христианском Западе, и, когда они попали туда, их стали жадно читать, переписывать и переводить интеллектуалы эпохи Возрождения, а в начале 1500-х годов появились первые печатные издания греческих классиков. Только благодаря византийцам это литературное наследие пережило многие века и доступно нам до сих пор.
Не погибла в катастрофе и византийская церковь. Отчасти она обязана своим выживанием тому, что Мехмед II понимал: в его интересах сохранить раскол между православными и католиками и тем самым лишить византийцев всякой надежды на то, что их единоверцы на Западе придут к ним на помощь. На момент завоевания Константинополя место патриарха было свободно, и султан лично проследил за тем, чтобы через несколько месяцев его занял подходящий человек – славившийся непримиримым отношением к любым компромиссам с латинянами. Но это также способствовало тому, что христианские подданные султана легче приняли новый порядок: османы были нехристями, но они, по крайней мере, не трогали веру их предков, как это делали латиняне. И хотя императора больше не было, Константинопольский патриарх продолжал оставаться главой православной церкви, и его власть признавали в Сербии, Болгарии и на Руси, в землях, которые восприняли христианство из Константинополя.
