— Лукас, — шепчет Ариэль, обращаясь к Бейжафлор. Ее брат мгновенно включается. Он ждал этого звонка всю ночь.
— Ань Сюин, — говорит Ариэль.
— Спасибо.
— И больше не проси меня об услугах, Лукас, — говорит Ариэль и обрывает связь. Она выпрямляет спину, избавляется от скопившейся за день напряженности и скованности. Уверенность — самое соблазнительное ожерелье. Сексуальные драгоценности власти ей к лицу. О, они ей весьма к лицу.
Движение, шум у дверей. Фигура в розовом позади ботов и черствых охранников-людей. Кто-то чего-то хочет, кто-то с кем-то враждует, кто-то на что-то надеется. Кто-то хочет о чем-то попросить. Китайцев это заинтересовало.
— Сеньора Корта? — Ариэль не заметила приближения референтки, чей голос внезапно раздался возле ее уха. Референтам так и полагается приближаться, не привлекая внимания. Булавка с орлом в верней части корсажа ее платья от Сьюзи Перетт демонстрирует, кому подчиняется эта референтка. — Вы знаете Лукаса Корту-младшего?
— Он мой племянник.
— Он хочет с вами увидеться. Снаружи, если соблаговолите. Он неподобающе одет.
Фигура в розовом узнаёт ее. Что это на нем надето, скаф-трико? Но красивого высокого болвана ни с кем не перепутаешь. Нельзя перепутать эти обласканные богами скулы, эту широкую улыбку, от которой тают сердца.
— Тиа, — говорит Лукасинью по-португальски, — я сбежал из Боа-Виста. Можно мне пожить у тебя?
В малюсенькой кухонной зоне, которой Ариэль не пользуется, ее поджидают пирог и мятный чай.
— Я приготовил тебе пирог, — говорит Лукасинью. — В качестве благодарности. За гамак.
Квартира у Ариэль очень маленькая. Она живет одна. Послала сюда Лукасинью с приема в честь китайцев. Гамак ждал его в воронке принтера. К моменту ее возвращения племянник уже качался в нем в глубоком беспамятстве, с открытым ртом, раскинув руки и ноги в глубоком сне, под простиравшейся во всю стену фотографией лица Довимы, сделанной Ричардом Аведоном. Это единственная отделка интерьера: выбеленное лицо, мягкие темные глаза и рот, дыры вместо ноздрей.
— Ты не расскажешь папай? — говорит Лукасинью.
— Лукас узнает, — отвечает Ариэль. Берет ломтик пирога. Лимонный; легкий как вздох. — Если уже не узнал. Он меня спросит.
— Что ты скажешь?
— Мой брат мне кое-чем обязан. — Должно быть, Лукас не спал всю ночь, требуя возвращения долгов, соблазняя союзников, направляя своих агентов, биологических и информационных, на Землю. Все свои ресурсы он пустит в ход против Ань Сюина, но в большей степени — весь свой осмотрительный, безжалостный интеллект, который не будет знать покоя и не отступит, пока Лукас Корта не получит желаемое. Ариэль почти жалеет бедолагу. Лукас прибегнет к принуждению силой внезапно, резко, не оставив возможности спастись. — Так что я могу сказать что вздумается. — На этот раз. Но она не чиста. Только что получила место в Павильоне Белого Зайца — и уже выдала особо секретную информацию; прямо перед носом у самого Орла Луны. Лукас никогда не одобрял того, что она стремилась к жизни и карьере за пределами семьи. Теперь, совершив это единственное маленькое предательство в пользу семьи, она дала брату преимущество, которым он воспользуется. Не сейчас. Не скоро. Но однажды, когда ему это будет больше всего нужно. Ради семьи. Всегда ради семьи. — Этот пирог… — Ариэль откусывает еще немного. — Где ты научился готовить?
— Где все учатся? В сети. — Лукасинью подвигает пирог к Ариэль, чтобы она его оценила. — У меня хорошо получаются пироги.
— Да уж.
— Было чуточку сложно. У тебя мало что есть на кухне. Вообще-то только вода и джин.
— Ты все заказал?
— Ингредиенты, да. То, что не смог напечатать. Например, яйца.
— Тогда ты еще и очень аккуратный.
Лукасинью улыбается, не скрывая простодушную радость.
— Ариэль, могу ли я остаться?
Ариэль представляет себе, как он делается постоянной частью ее квартиры. Чем-то ярким, смешным и непредсказуемым среди строгих белых и чистых поверхностей, наряду со сделанным на заказ джином, чистой водой в ее кулере и огромным лицом давно умершей модели из 1950-х — глаза закрыты, зубы прикусывают нижнюю губу. Он добавил бы в ее жизнь милоты и доброты.
— Лукас не до такой степени мне обязан.
Лукасинью пожимает плечами.
— Ладно. Я понимаю.
— Куда ты отправишься?
— Друзья. Девушки. Парни. Мой коллоквиум.
— Погоди. — Ариэль уходит в свою комнату и достает из сумочки бумаги. — Тебе это понадобится.
Лукасинью, нахмурившись, глядит на букет серых полосок в своих руках.
— Это что такое?
— Деньги.
— Ого.
— Наличность. Твой отец заморозил твой текущий счет.
— Я никогда… Ого. Смешной запах. Немного пикантный. Как перец. Из чего они?
— Из бумаги.
— То есть…
— Измельченные тряпки, если это для тебя что-то значит. И да, КРЛ их не санкционировала, но они помогут тебе добраться куда надо и дальше, куда захочется.
— Как ты их достала?
— Клиенты часто проявляют фантазию, рассчитываясь. Постарайся не спустить все сразу.
— Как мне их использовать?
— Ты считать умеешь, верно?
— Я приготовил тебе пирог. Я умею считать. Складывать. И отнимать.
— Ну конечно, умеешь. Сотни, пятидесятки, десятки и пятерки. Вот как ими пользуются.
— Спасибо, Ариэль.
Эта великолепная улыбка, от которой тает сердце. Ариэль снова семнадцать; она только что вылетела из-под материнского крыла, моргает от яркого света большого мира. Университет Невидимой стороны только что открыл свой первый коллоквиум в Меридиане, и имя «Ариэль Корта» оказалось первым в списке учебной группы. Невидимая сторона была прибежищем эксцентриков, Жуан-ди-Деус — грязным шахтерским поселком, Боа-Виста — почти пещерой. В Меридиане царствовали цвет, шарм, энтузиазм и лучшие юридические умы на Луне. Она уехала на БАЛТРАНе. Ничто другое не унесло бы ее из «Корта Элиу» достаточно быстро. Она сбежала прочь, да там и осталась. Лукас не допустит, чтобы с его сыном произошло такое. Будущее Лукасинью распланировано, как настольная игра: кресло за совещательным столом в Боа-Виста, должность в семейной корпорации, подогнанная под его таланты и ограничения. А где местечко для пирогов, приготовленных с любовью? Там же, где место для любви его отца к музыке. Все покоряется нуждам «Корта Элиу».
Наслаждайся этой короткой свободой, малыш.
— Одно замечание: я потратила много углерода, чтоб напечатать эту одежду. От тебя требуется лишь ее носить.
Лукасинью ухмыляется. Он великолепен, думает Ариэль. Мышцы, металл и грация танцора. И пирог у него вышел на славу.
