Она увидела, как Фредерик с трудом сглотнул. Возбуждение сменилось недоумением.
– Ты понимаешь, что говоришь?
– Думаешь, я над этим не размышляла?
– Тогда получается, это что-то вроде… акта самоубийства?
– Да, все сходится. Стереть семью Дюрнан с лица земли. Увлечь нас в свое безумие. Большое дерево на вираже подходит как нельзя лучше. Он, наверно, мог бы сделать это на автостраде, но не хотел, чтобы пострадали другие машины, другие люди. И вот он под предлогом нехватки бензина съезжает с автострады… Может быть, четвертого и пятого декабря он как раз ездил искать место, где устроить аварию. И потом, это письмо Леа: «Очень скоро я умру». Она… она, может быть, что-то знала?
Ее глаза наполнились слезами.
– Эти типы, что его преследовали… Его двойная жизнь… Измученный вид… Он наверняка был в депрессии – отсюда суицидальные настроения. Такие семейные самоубийства, увы, явление типичное. Человек боится порицания, не хочет оставлять свою семью на произвол судьбы – и истребляет ее. Сколько мужчин убивали детей, жену и, только наведавшись во все спальни дома, пускали себе пулю в лоб? Это подлинная драма, Фред.
– Это какое-то безумие. Твой отец взял бы пистолет, ружье. Почему автомобильная авария?
– Мой отец всю жизнь боролся с преступностью, служил примером. Когда я была в таможне, его фотографии висели повсюду, мне говорили о нем как о мессии. Он участвовал в самых крупных операциях по ликвидации сетей наркоторговли, иногда рискуя жизнью. Я думаю, он не хотел нести бремя двух убийств и самоубийства. Хотел, чтобы его образ остался в памяти у всех незапятнанным. Что-то вроде кодекса чести, понимаешь?
– Значит, он выбрал аварию… Так оно «чище». Но как ты объяснишь эту адресованную тебе записку в его вещах? Истину, которую ты должна найти?
– Понятия не имею.
Она вздохнула:
– Я обижалась на него за то, что он был недостаточно близок с Леа и со мной. За несколько месяцев я так и не разглядела, что он страдает, и все из-за этого дела. Это не он был эгоистом, эгоистка – я.
– Не говори так. Ив всегда был очень сдержан, он не из тех, что вываливают на других свои проблемы. Ты не могла догадаться. Все это только ужасные гипотезы.
– Я знаю… Но это серьезная ниточка.
– Хочешь, поговорим с шефом аварийной бригады, расскажем эту историю про пропидол в твоей крови? Он может пересмотреть аварию под другим углом и…
– Нет, пока не стоит. Мне надо все это переварить, прежде чем чернить память отца.
45
Остаток пути прошел в тягостном молчании, сообщение о нашедшемся Викторе и жуткие гипотезы вокруг аварии к разговорам не располагали. Ив унес с собой все ключи, которые могли бы открыть сейф его разума, и как ни пыталась Абигэль его взломать, все ее инструменты натыкались на несокрушимую сталь. Всю свою жизнь ее отец соблюдал культ тайны.
Через три четверти часа они встретились с Патриком Лемуаном в отделении педиатрической скорой помощи больницы Дюнкерка, расположенной примерно в семидесяти километрах от Лилля. Капитан жандармерии расхаживал перед кофейным автоматом, прижав к уху мобильный телефон. Он дал отбой, пожал руку Фредерику и расцеловал Абигэль в щеки.
– Как Виктор? – спросила она.
Они вышли из здания, чтобы поговорить спокойно. Абигэль снова оказалась втянута в круговерть расследования. Виктор был членом семьи «Чудо-51». Его фотографиями много месяцев были оклеены стены ее кабинета. Он был с ней ночами, и ему до сих пор случалось водить хоровод с другими детьми в ее кошмарах.
– Скоро узнаем больше, его забрали на обследование, – объяснил Лемуан. – Я сообщил его матери, она приедет из Амбуаза через несколько часов. По телефону она закатила настоящую истерику.
Он взглянул на машину с надписью «Вуа дю Нор», пытавшуюся припарковаться поодаль.
– Журналисты уже в курсе. Будет трудно долго придерживать информацию. Нам не стоило покидать здание больницы. Вернемся.
Они скрылись в больничном коридоре.
– Виктор был в сознании всю дорогу, но нес какой-то бред, – продолжал капитан жандармерии. – По словам врачей «скорой», он ударился в панику, стоило им закрыть двери машины. Пришлось ввести ему успокоительное.
Фредерик посторонился, пропуская двух оживленно беседующих врачей.
– Где его нашли? Здесь, в Дюнкерке?
– Неподалеку. Было несколько звонков с сообщениями, что мальчишка в пижаме и кроссовках бродит по шоссе Д601 в 6:10 утра. Туда отправили десяток человек, и его быстро нашли по указаниям прохожих; он прятался в саду. Он, конечно, исхудал, но это тот самый Виктор.
– Д601? – повторила Абигэль. – Департаментское шоссе между Гравелином и Гранд-Синтом?
– Да, то самое. Откуда ты знаешь?
– Я жила в тех краях до двадцати лет. Точнее, в Лон-Пляж. И я не так давно ездила туда повидаться с нотариусом и уладить бумажные дела после смерти отца.
Патрика Лемуана эта новость изумила.
– И правда, я как-то не связал одно с другим. Была ведь статья в газете о тебе, где рассказывали и о твоих корнях, год или два назад?
– Да-да. «Вуа дю Нор» посвятил мне целую полосу за несколько месяцев до дела Фредди. Я тогда не работала ни над каким делом, и они выдвинули на первый план мою деятельность криминального аналитика. Я упомянула Лон-Пляж, места, где я выросла. Мы даже ездили туда с журналистом и фотографом. Они снимали меня на дамбе.
Абигэль принялась расхаживать взад-вперед, сложив руки на переносице. После ее откровений у двух жандармов возникли вопросы.
– Черт, нехорошо это, – обронил Лемуан. – Фредди наверняка следит за тобой благодаря прессе, значит он читал и эту статью. Поэтому думается мне, мальчишка не сам убежал, это Фредди привез его в эти края…
– …чтобы в очередной раз подразнить нас, – закончил за него Фредерик.
– Похоже на то. Он продолжает свою игру. Показывает нам, что у него все козыри на руках, да еще и издевается.
Абигэль пыталась понять поступок Фредди. Вправду ли он продолжает свою страшную игру, выбрав мишенью именно ее, потому что она им интересуется? Он пытается привлечь к ней внимание? Хочет, чтобы она вернулась к расследованию? Если да, значит он в курсе ее ухода из команды «Чудо-51» после гибели родных. Так или иначе, он за ней наблюдает. Подумала она и о трупе в багажнике, об извлеченной Фредди пуле, о разбитом лице. Убийца, возможно, был рядом, в среде полиции или правосудия.
Патрик Лемуан протяжно вздохнул и положил конец своим размышлениям:
– Даже если он снова нас поимел, мальчишка жив, а это самое главное. Мы ничего не упустим. Наши люди прочешут окрестности, подкрепление уже едет. Приложим все силы, чтобы выяснить, откуда взялся Виктор. Ты была права, Абигэль. Дети живы.
