Она опустилась на колени у корней дерева и, не раздумывая, принялась рыть рыхлую землю. Что мог здесь делать Ив, как не закопать что-нибудь?
Очень скоро ее наитие подтвердилось. Черные от земли пальцы наткнулись на плоскую поверхность. Это был огромный черный чемодан, твердый, с металлическими уголками. Она вытащила его из земли. Весил он килограммов тридцать, не меньше. Абигэль чувствовала, как сердце ее бьется все чаще, представляя себе, что может быть внутри. Ей вспомнилось, как приходили к ней Земан и апач, как они во что бы то ни стало хотели заполучить этот чемодан.
Замок запирался на четыре колесика, по двадцать шесть букв на каждом. Последнее препятствие перед истиной, последний трюк Ива, ловкого стратега. Без тени колебания Абигэль набрала X–I – I–I.
Щелчок. Крышка открылась.
Большой чемодан был полон маленьких белых параллелепипедов одинакового размера, сложенных рядами, словно пачки банкнот. Каждый из них был аккуратно упакован в прозрачную пленку. Абигэль достала один и сорвала упаковку. Сначала брусочек сохранил свою форму, но, когда она поскребла его немного, рассыпался белым порошком.
Тут было на целое состояние.
Картины теснились в ее голове. Ей вспомнились следы иглы на руках отца, когда он держал руль… Фальшивое имя Ксавье Иллинуа… Яхта в Гавре, вероятно использовавшаяся для транспортировки… Два напавших на нее громилы, которые рылись в доме, искали порошок… Все было связано с этим проклятым чемоданом.
Абигэль выронила брусочек кокаина. Так вот в чем дело? Ее отец Ив Дюрнан перешел на ту сторону? Стал наркоторговцем? Абигэль яростно заколотила кулаками по кусочкам искусственного рая. Карточный домик ее жизни, и без того шаткий, рухнул окончательно. Ив отнял у нее Леа, а теперь украл и все остальное.
Среди этих килограммов белого золота лежал запечатанный конверт. Она вскрыла его и достала несколько исписанных листков, датированных 5 декабря 2014 года, накануне аварии. Они были адресованы ей.
Она хотела опереться на ствол за спиной, но упала в пустоту. Обернулась: дерево было гораздо дальше, чем она думала. Нахмурив брови, она огляделась: ее вдруг одолели сомнения. В просвете между деревьями напротив виднелась высокая красно-белая башня с вращающимся радаром. Повеял теплый ветерок, письмо затрепетало в ее руке. Она задрала рукав свитера и, убедившись в наличии ожогов, успокоилась.
Сидя на земле, она прочла:
Моя дорогая,
ты, должно быть, считаешь меня чудовищем, последним из негодяев, и у тебя есть все основания так думать. Прости, мне так жаль. Я хотел бы быть перед тобой и объяснить тебе все это, глядя в глаза, потому что это долгая, очень долгая история. Но если ты здесь и откопала чемодан, битком набитый наркотиками, это значит, что я не смог сделать это сам, а стало быть, в этот час меня нет в живых.
Я все тебе объясню, а потом ты пойдешь в полицию, отдашь письмо и тридцать пять килограммов этого ультрачистого кокаина из Мексики. Но прежде позволь тебя поздравить, ибо если ты находишься здесь, значит тебе удалось размотать ниточку, которую я оставил для тебя, и только для тебя на случай, если со мной что-нибудь случится. Я хотел, чтобы ты пришла сюда однажды, и так же хотел, чтобы не пришла никогда. Все было задумано достаточно сложно, чтобы это потребовало времени, чтобы никто не смог найти этого чемодана и чтобы – почему нет – тебе это тоже не удалось. Но ты справилась.
Первым делом ключ от яхты в моих вещах должен был тебя заинтриговать. Потом ты отправилась в Этрета забрать мое скудное добро, увидела мою фотографию перед яхтой, связала с ключом… И потом еще одна странная фотография луны-рыбы в качестве закладки в одном из моих комиксов, предназначенная тебе, тоже не могла не вызвать у тебя вопросов. Ты открыла мое второе имя, побывала на яхте и получила зашифрованное послание. Думаю, остальное сделало время, и его должно было пройти много, чтобы люди, которые могли за тобой следить, бросили это дело. Сколько недель, месяцев прошло, Абигэль, между сегодняшним днем и той ночью 6 декабря 2014 года? Я этого никогда не узнаю…
Каждое слово било Абигэль в солнечное сплетение. Отец говорил о ночи 6 декабря, а письмо было написано накануне. Она сглотнула слюну, с трудом, словно горсть песка, и вдруг услышала неподалеку шорох. Словно хрустнула под ногой ветка. Она быстро обернулась, вгляделась в растительность, которая постепенно тонула в темноте. Больше ни звука.
Теперь ты знаешь, что я не тот, за кого ты меня принимала. Но я всегда стоял за правое дело, Абигэль, ты должна мне верить. Все это было необходимо, чтобы мы втроем – Леа, ты и я – начали новую жизнь. Сменить имя, уехать – это стоит много денег. Эти наркотики были нашим пропуском к новому рождению и жизни без опасностей. Я хотел лучшего для нас троих.
Я пишу это письмо 5 декабря, уже шестой час, на улице темно и холодно, и моя рука дрожит в салоне машины. Я смотрю, как взлетают самолеты, люди летят к новым горизонтам, и мне бы так хотелось быть на их месте. Я на краю поля и скоро пойду закопаю наркотики в этой роще, той самой, где ты сейчас находишься. Я немало поработал в таможенной службе аэропорта Лескен в прошлом, ты знаешь, хорошо изучил окрестности и думаю, это место будет хорошим тайником. Я нанес его GPS-координаты на карту, зашифровал их и спрятал в луну-рыбу, перед тем как отправиться в путь из Гавра. Завтра я буду с вами, а следующей ночью мы все втроем уедем на восток. Все готово, все сработает, я верю. Будет трудно, но в конце концов мы встретимся все втроем, и я надеюсь, что пишу это письмо только для самого себя. У меня на глазах слезы, потому что я уже представляю, какой болезненный отпечаток авария 6 декабря оставит в твоей душе…
Абигэль потерла покрасневшие от слез глаза. Одна ее рука ушла в землю, пальцы скрючились, точно когти.
…Оставит или, вернее, оставила, ведь эта авария теперь наверняка уже далеко. Я даже не знаю, какое употребить время. Я, шахматист, человек расчета, теряюсь, потому что для меня еще ничего не произошло, но для тебя все уже случилось.
Как бы то ни было, если ты в этой роще в твоем настоящем, значит что-то не заладилось. Авария произошла, но не так, как планировалось.
Теперь пора объяснить тебе все…
Абигэль дошла до конца первой страницы. Она взяла следующий листок, как вдруг почувствовала на виске что-то холодное.
– Тихо, тихо…
Этот голос, этот запах застарелого пота… Абигэль подняла голову. На нее был направлен пистолет, и держал его усатый тип, приходивший к ней домой несколько месяцев назад, эта индейская морда, которая рылась в ее доме. На сей раз он был один и улыбался улыбкой гиены. Он вырвал листки у нее из рук, быстро взглянул на первую страницу, скомкал их и бросил на землю. Абигэль прижалась спиной к стволу дерева, на котором был вырезан знак XIII. У нее мелькнула мысль, что это будет эпитафия на ее собственной могиле.
Мужчина наклонился к чемодану:
– Наконец-то! Наконец-то, наконец-то, наконец-то…
