Она остановилась среди бельгийских полей, позвонила своему неврологу и попросила посмотреть ее историю болезни: есть ли там упоминание о лечении в Центре сна в детстве?
После нескольких минут ожидания врач, пару раз кликнув мышкой, смогла ей ответить:
– Да, действительно. Вы три недели были в Валь-дю-Бель-Эр, центре, расположенном близ Баньер-де-Бигора в Пиренеях. Это было в тысяча девятьсот девяносто четвертом году, вам тогда…
– Мне было двенадцать лет. Что вы знаете об этом центре?
– Хм… Он специализируется на лечении самых серьезных расстройств сна у детей, один из немногих во Франции. У него прекрасная репутация, и он может принимать около сорока юных пациентов на срок от трех до четырех недель. Очевидно, ваши родители относились к вашей болезни очень серьезно… Извините, пришел пациент, и мне, собственно, больше нечего вам сказать об этом центре. Я могу дать вам координаты его нынешнего директора, если хотите.
– Да. Номер его телефона, пожалуйста.
Абигэль все записала, поблагодарила и отключилась. Итак, отец отправил ее в детский Центр сна на другой конец страны. Фредди, вероятно, тоже был там больше двадцати лет назад. Там их с Абигэль пути пересеклись, и произошло что-то серьезное, если сегодня он так зациклился на ней и крадет сон у своих пленников. Какой же болезнью он страдал? Бессонницей? Параличом сна? Сомнамбулизмом? Болен ли он и сегодня, как она своей нарколепсией? Терзают ли его демоны ночи?
Абигэль набрала номер директора пиренейского центра, но трубку никто не снял. Она оставила недвусмысленное сообщение: она психолог, специализирующийся в криминологии, работает над нашумевшим делом о похитителях детей, о котором он наверняка слышал, просьба срочно перезвонить ей.
Она поехала дальше, снова сосредоточившись на дороге. Судя по навигатору, оставалось всего несколько минут. Места были серые и унылые, достойные «Жерминаля» Золя
[37]. Эта часть Бельгии знавала лучшие времена и пережила в прошлом невиданный подъем промышленности благодаря богатым залежам угля. Сегодня же все словно вымерло. Пшеничные поля тянулись до горизонта. Фредди мог увидеть ее за километры. Вне всякого сомнения, потому он и выбрал это место.
После почти двух часов пути наконец показалась огромная сортировочно-промывочная станция в окружении колючих зарослей и беспорядочно росших деревьев. Собор без жизни, сотни сероватых окошек, глядящих в небо, между бетонными опорами. Эрзац старого здания из Готэм-Сити
[38] в варианте угольной шахты. Абигэль припарковалась у ограды, на которой было вывешено объявление о предстоящих работах: разваливающееся сооружение, очевидно, собирались реставрировать. Долг памяти. Она прошла через ворота и огляделась: никакой машины не было видно, но Фредди вполне мог припарковаться подальше, там, за стеной деревьев или тучами зарослей.
Она вошла, настороженно озираясь, каждый нерв был наэлектризован. Огромные бетонные конусы торчали из потолка, разинув черные пасти, словно готовились выплюнуть смерть. Здесь маленькие руки промывали, сортировали, расфасовывали куски добытого из шахт угля на продажу. Повсюду угольная пыль, маслянистая грязь, потемки. Абигэль представляла себе, как здесь кашляли от силикоза, как катили нагруженные тележки, видела осунувшиеся черные лица, согнутые под тяжестью мешков спины. Озираясь, она прошла между перевернутыми конусами вглубь здания, сама не зная, что искать.
Она ступила на единственную деревянную лестницу, зигзагами поднимавшуюся до самого верха сооружения. Узенькие похрустывающие ступеньки, перильца только с одной стороны, большие грязные окна слева, а справа – пустота. Сильно пахло бензином. Ее шаги звучали гулко, вибрировала сталь, промывочная тяжело дышала, точно выдохшийся шахтер. Абигэль углубилась в лабиринт деревянных балок, узких скрипучих платформ, наклонных мостиков. Ржавые лебедки, неработающие подъемники, огромные баки, гигантские воронки. Она чувствовала себя Эллен Рипли в «Чужом»
[39].
Никак не укладывалось в голове, зачем она здесь, в этой декорации научно-фантастического фильма. Мобильный телефон не ловил сеть. Странно. Черная птица взмыла вверх, захлопала крыльями и скрылась за большим металлическим Х.
– Где ты? Что тебе от меня нужно?
Ответом Абигэль была лишь тишина. Что-то здесь было не так. Она снова закричала и поняла, в чем дело: ее голос не давал эха. Она ничего не смыслила в акустике, но должно же оно быть в таком здании?
Ее одолело сомнение. Она тихонько подняла голову и посмотрела на большую металлическую букву «Х», за которой укрылась птица. Рядом опускались вниз три бетонные опоры. Хорошенько вглядевшись, можно было увидеть гигантское «XIII».
Не может быть.
Абигэль тряхнула головой, в таких ситуациях повсюду видятся совпадения. Она зажмурилась, открыла глаза – XIII никуда не делось. Нет, это не мог быть очередной сон. Она повернулась, всматриваясь в каждую деталь, и разглядела что-то висевшее над гигантской воронкой и почти невидимое против света.
Она подошла ближе. Это была старенькая видеокамера, подвешенная на высоте больше двух метров. Абигэль остановилась, задрала рукав свитера, осмотрела каждый ожог… Они были на месте, все пять. Но возможно, это ничего больше не значило, ее рассудок мог включить их в мир сновидений, снова пытаясь ее обмануть. Абигэль достала из кармана зажигалку, подержала ее в руке. Готовая подвергнуть себя новой пытке, если понадобится.
Она осторожно взобралась на металлический край гигантской воронки и села на него верхом. Если сорваться, черная пасть проглотит ее, и она разобьется двадцатью метрами ниже. Наклонившись и протянув руку, она сумела достать пальцами камеру и схватить ее. Но, как ни силилась, не смогла оторвать ее от цепи, запертой на висячий замок.
Это была довольно старая цифровая модель, на которой остались только две кнопки: включение и воспроизведение. Остальные были выломаны, похоже нарочно. Фредди указывал ей, что делать. Она открыла маленький жидкокристаллический экран, включила камеру и нажала на воспроизведение.
77
На экране камеры появилась фраза: «Досмотри до конца, если хочешь выйти отсюда». Она исчезла через три секунды. Экран потемнел. Абигэль с трудом сглотнула слюну, ожидая худшего. Она думала о Николя Жантиле и его отрубленных пальцах… О Бенжамене Виллеме и его перерезанных венах… Какую участь уготовил Фредди ей?
На цифровой поверхности появилось знакомое лицо: Карина Мюзье, мать Алисы. Женщина плакала, тушь текла по щекам, оставляя длинные темные полосы. Она сидела, похоже, на заднем сиденье машины. Вокруг угадывались деревья, автомобиль, должно быть, стоял в лесу. Изображение было усеяно темными пятнышками, и Абигэль сказала себе, что экран, которым снимали эту женщину, – компьютер, планшет – был, очевидно, прижат к ветровому стеклу снаружи.
