– Вы можете назвать мне их имена? – спросила Абигэль.
– Почему вы не спросите у вашего коллеги? Я как раз собирался отсканировать карточки и послать ему по электронной почте.
Абигэль закрыла глаза, провела рукой по лбу.
– Это сложно, он сейчас на операции, а мне нужны эти имена срочно.
– Хорошо.
Он продиктовал ей список. Абигэль вслушивалась в каждое имя, но ни одно ни о чем ей не говорило.
– Эти сканы, которые вы пошлете моему коллеге… можете послать их мне тоже, только отдельным письмом?
Абигэль рассчитывала на фотографии, может быть, она узнает чье-то лицо?
– Почему отдельным? – удивился он. – Ваш звонок кажется мне все более странным. Я…
– Моя дочь в числе жертв похитителя. Один из тех, кто сейчас у вас перед глазами, держит в плену моего ребенка больше шести месяцев. Он мстит, понимаете? Он похитил мою дочь, чтобы нанести удар мне. Прошу вас, пришлите мне эти карточки.
Короткая пауза.
– Вы получите их через час.
– Огромное спасибо. И последнее. Вы сказали тому жандарму о сообщении, которое я оставила на вашем автоответчике?
– Да, конечно сказал. Если два человека звонят мне с разницей в четверть часа по одному и тому же вопросу…
Абигэль поблагодарила и отключилась. Итак, теперь Фредерик знает, что она ведет свое расследование. И наверно, догадывается, что отчасти разоблачен. Что она не совсем потеряла память. Не поэтому ли он звонил? От ее молчания он, должно быть, сходил с ума.
Девятый час. Абигэль посмотрела на Институт судебно-медицинской экспертизы. Раз Фредерик в курсе, больше нет смысла действовать тайно, надо менять план, идти напролом. Выложить Эрману Мандрие мысль, которую она держала в голове.
Она перебежала дорогу и оказалась на автостоянке института. Вошла, миновала пустой холл, поднялась по лестнице. Через три секунды она была уже перед кабинетом судмедэксперта. Он стоял у стола и складывал в стопку какие-то бумаги, собираясь уходить.
Абигэль встала на пороге:
– Можешь уделить мне две минуты?
80
Эрман Мандрие смотрел на нее удивленно. Ее одежда была перепачкана угольной пылью и вся в кровавых пятнах. Глаза покраснели, и при каждом движении от нее исходил запах дыма.
– Боже мой, Абигэль, что случилось? Ты ранена?
Она напряженно следила за его реакцией.
– Все в порядке, ничего страшного. Пожалуйста, отыщи для меня одно досье. Это очень важно.
Немного поколебавшись, судмедэксперт кивнул, отложил бумаги и вернулся за стол. Он включил свой компьютер, нажал какие-то кнопки на мобильном телефоне и положил его рядом.
– Слушаю тебя.
– Это касается трупа, найденного в багажнике «кангу».
Эрман поднял бровь:
– Что ты, собственно, хочешь знать?
– Я хочу увидеть рентгеновские снимки, в частности левой берцовой кости. Ты можешь показать мне те, что хранятся в твоем компьютере, или те, которые находятся прямо у тебя за спиной, в одной из этих папок.
Эрман Мандрие был не склонен выказывать свои эмоции, но Абигэль почувствовала, что он вдруг занервничал. Он откинулся на стуле, помолчал и снова наклонился к столу. Приподнял стопку папок, достал одну и подвинул ее к своей собеседнице:
– Вот копия отчета о вскрытии. Там все. Смотри.
– Мне нужен не отчет. Мне нужны снимки. Те, оригиналы которых я смогу найти в досье рентгенолога, если захочу. Или он тоже замешан?
– Замешан? Что ты несешь?
Абигэль открыла судебно-медицинский отчет и нашла часть, касающуюся анализа скелета. Торопливо пробежала ее глазами, захлопнула папку и отшвырнула ее на стол. Эрман Мандрие загородил ей дорогу, когда она направилась вглубь кабинета. Быстрым движением она схватила со стола нож для разрезания бумаги и приставила к его груди.
– Если ты меня не пропустишь и не дашь посмотреть эти проклятые снимки, я воткну его тебе в брюхо. Клянусь, я это сделаю.
Мандрие понял, что это не шутки и что она не в себе. Он отошел в сторону.
– Не делай этого.
Поглядывая на него краем глаза, она принялась рыться в аккуратно уложенных папках. Ей не понадобилось много времени, чтобы найти нужную, которую она положила на стол и стала просматривать.
– Я хорошо помню ту ночь, когда мы с Фредериком приехали на вскрытие. Левая нога трупа была отделена от тела, и ты положил ее на другой стол… Не потому ли, что я могла увидеть шрам на бедре?
– Да что ты несешь?
– Запах был такой ужасный, что мы с Патриком Лемуаном вышли, но Фредерик остался с тобой. Что вы сказали друг другу?
Эрман Мандрие молча стоял посреди кабинета, свесив руки вдоль тела, и холодно смотрел на Абигэль. Молодая женщина нашла нужные снимки, подняла один к свету. Сердце ее разбилось, когда она увидела на левой берцовой кости прямоугольную металлическую пластину.
– Это был он… Труп в багажнике – это был мой отец…
Она без сил опустилась в кресло, совершенно раздавленная.
– Он был ранен во время одной операции. Тогда-то он и познакомился с Фредериком. Они вместе лежали в больнице и…
Руки ее задрожали. Она сжала ими колени.
– Фредерик попросил тебя скрыть этот стержень, прежде чем мы войдем в зал вскрытий, да? И тогда ты… отделил ногу от тела. Боже мой… Не говори мне, что это он, Эрман. Не говори, что это Фредерик выпустил пулю в голову моего отца, что он разбил ему лицо домкратом, а потом попросту сбросил в реку.
Эрман подошел к ней:
– Тебе нехорошо, ты бы лучше…
– Те два трупа, которыми заменили мою дочь и моего отца, они были из твоих чертовых ящиков морга, да? Моя Леа в руках Фредди уже больше полугода! А ты – ты все знал!
Судмедэксперт был теперь лишь тенью самого себя. Он протяжно вздохнул, словно смирившись:
– Что тебе известно?
– Что мой отец скрывался от типов, которые хотели его убить. Что он промышлял наркоторговлей и что больше тридцати килограммов кокаина были зарыты в лесу недалеко отсюда. Что он опоил нас пропидолом, Леа и меня, в ночь аварии. Что он хотел, чтобы все считали его и мою дочь мертвыми…
Медик несколько секунд помолчал.
– Тебя вряд ли утешит, если я скажу, что мне не дает покоя эта история, что я не сплю ночами, что… каждый день, когда сюда заходит полицейский, я только что не обделываюсь от страха, что это за мной, что все кончено, и в то же время мне хочется все рассказать. Потому что я так больше не могу.
Он покачал головой.
– Эта история так скверно обернулась… Это был всего лишь вопрос времени. И кажется, время пришло.
