– Может…
Я поднял бластер. Дрюпин отскочил в сторону.
– Убейте всех, – сказал я. – Господь своих… узнает. К черту Красную книгу. Убей василиска.
Сирень встала передо мной.
– Не надо, – сказала она.
– В сторону, – приказал я.
– Зачем тебе этот пингвин? Зачем его убивать?
– Чучело сделаю. Чучела я очень уважаю. Что это за жизнь без чучел?
– Я тебя прошу…
– А если ты будешь меня просить, я из тебя чучело сделаю, – пообещал я Сирени.
Чего с ней разговаривать? Я тронул пальцем курок. Дрюпин толкнул Сирень в сторону, она упала.
Я выстрелил.
Разряд прошел ровнехонько над пингвиньей головой, колпак задымился, пингвин выдал что-то на своем, антарктическом, и шарахнулся в кущи.
– Скотина. – Сирень поднялась на ноги. – Какая же ты скотина…
– Но это ведь не я собираюсь просить твоей руки… Ладно, идем дальше. Может, бегемота какого встретим…
– Все это неспроста, – сказал Дрюпин. – Вы сегодня ночью ничего не слышали?
– А я вообще ночью ни к чему не прислушиваюсь. – Настроение у меня стремительно ухудшалось.
– А я прислушиваюсь. Ровно в час по стенам пошла такая вибрация, у меня даже зубы заболели. А проснулся, гляжу на свои приборы, а они просто с ума сходят. Причем все. Все подряд.
– И что? – спросил я. – Какая связь между твоей вибрацией и оторванными головами?
– Они сегодня ночью запускали установку, – шепотом сказал Дрюпин. – Ровно в час. Они запускали установку, а теперь вот это произошло все.
– Что произошло? – спросила Сирень.
– То произошло, что мы тут. И кого-то ловим, непонятно кого…
– Дрюпин, ты бы поменьше думал и пометче стрелял, – сказал я. – Тогда от твоей жизни было бы гораздо больше толку. Но об этом мы поговорим потом, а сейчас вперед.
– Куда вперед? Направо? Налево? – спросил Дрюпин.
Справа были ничем не примечательные сараи. Слева раздолбанная дорога, ведущая к заброшенному коровнику (его я уже упоминал). Заброшенный коровник выглядел более зловещим, и я решил, что лучше проверить сараи. Поелику злодейчики всегда притаиваются в самых скромных местах, такова их злодейская натура.
– Идем к сараям, – сказал я. – Там, в их тенистой глуши, прячется то, что ищем мы в сей день.
– Может, дома лучше проверим? – Дрюпин кивнул назад. – Хибары эти?
– В домах его нет, – ответил я.
– Почему это?
– Поверьте моему опыту.
Нет, конечно, я не был уверен, что тот, кто нам нужен, не прячется в одной из этих хибар. Но уверенность в критической ситуации гораздо важнее всего остального. Уверенность заражает окружающих. Опыт же вторичен.
– Давайте закидаем все это гранатами? – предложил Дрюпин. – Или из бластеров отрихтуем. Риск должен быть оправдан…
– После гранат тут ничего не останется, – сказала Сирень. – А люди как?
– Какие люди? – спросил я.
– Те, что тут живут. В этих домах.
– Новые себе построят, – буркнул Дрюпин. – Чистые, светлые, красивые.
– Я обещал печень Седому, – тоже возразил я. – Печень снежного человека, замаринованная в муравьином спирте, что может быть лучше? А после бластеров тут ничего не останется, никакой печени… И вообще, хватит болтать, двигаем к сараям! Вы с юга, я с севера. Для особо продвинутых – вы справа, я слева.
– Может, все-таки тандемом? – обреченно спросил Дрюпин.
– Тандемом будешь кататься по Южному Уэльсу. Надо взять сараи в кольцо. В железное кольцо смерти. Понятно?
Дрюпин и Сирень кивнули.
– Выполнять, – велел я. – Если вы сдохнете, то я…
Родителей у этих коловраток наверняка не было, сообщать об их кончине тоже было некому. Поэтому я сказал:
– Я напишу про вас в стенгазету. Заметку. Под названием «Безвременно ушли»… Ладно, уходите.
И они ушли. Не безвременно, а в сараи. Я сорвал травинку, вдохнул пахнущий опилками воздух и стал пробираться к северному сарайному флангу. Дрюпин и Сирень направились к флангу южному.
Сараи были как сараи. Из посеревших неровных досок, покрыты тоже досками, некоторые – прогнившим рубероидом. Обычные. Странно только, что стояли они отдельно от домов – так обычно не делают. Впрочем, разбираться в вывертах валдайской архитектуры мне было некогда. Я шагал, стараясь ступать бесшумно, стараясь почувствовать врага. Но никакого врага я не слышал. Зато прекрасно слышал Дрюпина.
Дрюпин тоже старался шагать тихо. Он, пожалуй, даже шагал на цыпочках – шаги его были чересчур осторожные и редкие. При этом он пыхтел, лязгал и издавал еще какие-то звуки, кажется всхлипывания. Не умеет этот баран ходить, вертолет водить умеет, а ходить нет.
Сирень я не слышал, она передвигалась вполне профессионально.
Внезапно мне в голову пришла идея. Если я прекрасно слышал Дрюпина, то, значит, и наш объект его прекрасно слышал. И вероятность нападения объекта на Дрюпина была гораздо выше, чем на меня или на Сирень. Поэтому я повернул направо, прокрался между тухлыми мшистыми стенами и выбрался в широкий проход. И сразу увидел Дрюпина.
Дрюпин походил на киношного спецназовца. Двигался в какой-то полуприсяди, быстро ворочая бластером, только фонарика под стволом не хватало. И надписи FBI
[3]
между лопатками. Вот что значит забивать на занятия Варгаса. Забиваешь на Варгаса – и ты похож на петрушку. На Петрушку то есть.
Сирени не было видно. Видимо, ей тоже пришла в голову эта здравая идея – сделать из Дрюпина приманку. Какие кадры растут, однако…
Дрюпин продвигался вперед, резко заглядывая за повороты. Но за поворотами никого не было, и после каждого такого заглядывания Дрюпин вздыхал и на секунду расслаблялся. Бластер Дрюпин держал в боевом положении, прижав к плечу приклад. Почему-то меня Дрюпин не видел – то ли комбинезон у меня оказался с отражающим покрытием, то ли локатор у этого изобретателя работал все-таки плохо.
Потом Дрюпин свернул направо, и через минуту я услышал повизгивающий железный звук. Я выглянул из-за угла и увидел, что Дрюп режет проволоку. Проволоку натянули поперек прохода метра на два в высоту, за проволокой было видно что-то вроде дворика, скамейка, засохшее дерево. Уединенное место раздумий и грез, шпрехшталмейстер отдыхает. Дрюпин широко размахивал ножом. Лезвие из супербулата секло проволоку, как гнилую леску.
Интересно, зачем Дрюпину понадобилось попасть к этому дереву?
Я пригляделся и понял зачем. С дерева на длинной веревочке свисал старый, еще черно-белый телевизор. К древним телевизорам, радиоприемникам, осциллографам, проигрывателям и другой ерунде, в которой содержались радиодетали, Дрюпин был неравнодушен. Спокойно пройти мимо средневекового TV он не мог, обязательно хотел его потрогать.
