Ждать пришлось недолго.
Минут через пять подобного пения шерсть на загривке у Доминикуса неожиданно наэлектризовалась, а сам Доминикус замурчал и залез мне под комбинезон.
Коровин запел пронзительнее:
Ходил я по Неаполю…
Когда история про хождение по Неаполю повторилась восемнадцать раз, свершилось прободение облачной сферы, небеса разверзлись и изринули из себя сокрушительную молнию. Молния вонзилась в голову Коровина, Коровин крикнул: «О-а-у» и распростерся ниц, говоря по-нормальному, мордой в грязь.
Я выгнал из-за пазухи Доминикуса и кинулся к его хозяину.
Коровин был жив и был даже в сознании, это я обнаружил по вращающимся глазам. Глаза крутились, остальное же лицо Коровина было сведено тяжелой судорогой. Челюсть отвалена, язык болтается, ноздри растопырены, если приглядеться, можно увидеть через них головной мозг.
– Красиво, – сказал я. – Вообще-то, Коровин, я не ожидал такого эффекта. Наверное, это и есть настоящее проявление мощи народной музыки. Правда, честно говоря, я не совсем понял, при чем тут лягушки? Что ты мне хотел показать этим странным представлением… Ай!
Мне в голову что-то ударило. Я оглянулся и увидел, что это кусок льда размером с полмандарина. Почти сразу же меня стукнул еще один кусок. Довольно болезненно стукнул. Я взглянул вверх. Небо как небо, серое, каких-то особых туч нет, все в порядке. Вроде бы.
Кусок льда попал Коровину в живот.
Град из чистого неба. Ненормально. Но в этом идиотском месте…
– Вот, Коровин, – сказал я, – вот к чему приводит неумеренное пожирание бубнов! Это должно стать для тебя жестоким уроком!
Коровин вращал глазами так, что при попытке уследить за его зрачками у меня начинала кружиться голова.
И вдруг там, в высоте, будто развязался какой-то мешок, что-то грохнуло, и в ту же секунду на нас обрушился настоящий шквал из крупного града. Удары были настолько мощными, что я не смог удержаться на ногах. Меня просто вдавило в землю ледяным потоком. Я только и успел перевернуть Коровина на живот, присесть и надеть на голову котел.
Град длился минуты три и прервался так же неожиданно, как начался. Последний кусок долбанул по котлу, и стало тихо. Окрестности побелели. Везде был лед, этого льда хватило бы для приготовления, наверное, целого миллиона коктейлей с зонтиками и без.
Коровина видно не было, Коровин был скрыт под внушительным холмиком льда. Лед был и вокруг, он засыпал меня почти до колен и таять не собирался. Отчего было очень холодно и неуютно.
Откуда-то выполз Доминикус, дергая лапами, забрался на холмик Коровина.
Надо было спешить. Еще немного, и этот придурок Коровин замерзнет окончательно. Тепло его тела растопит лед в воду, затем остальной лед эту воду заморозит в корку, и Коровин окажется в ледяном саркофаге. Это убьет его минут за пять, может, чуть больше.
Я шуганул Доминикуса, подышал на руки и сунул их в лед. Руки ушли по локоть. Коровин был еще тепленький, я нащупал заскорузлые коровинские пятки, обхватил ноги за щиколотки и рванул.
Ступни моего знакомого показались на свет, и Доминикус тут же прильнул к ним, стараясь согреть внутренним жаром конечности своего господина. Я снова отогнал кошака, перехватил ноги Коровина поудобнее и дернул еще раз. Коровин появился до пояса. С третьим рывком диссидент Планеты Х появился целиком. Целиком Коровин был похож на один большой синяк. Я перевернул этот синяк на спину.
Сознание покинуло Коровина окончательно, однако имелись проблемы и помимо сознания. Коровинский язык, высунутый наружу, во-первых, был прикушен сведенными холодом челюстями, а во-вторых, подморожен льдом. Для начала Коровина надо было оттащить подальше от ледяной зоны. Я попробовал завалить его себе на плечо, но полуокоченевший Коровин оказался мне не по силам. Тогда я поступил просто – взял за ноги и поволок. Доминикус устроился на груди Коровина и завывал, как настоящий дух смерти.
К счастью, оказалось, что ледяная зона невелика, через пятьдесят шагов ледниковый период кончился. Я отволок Коровина чуть подальше и свалил в заросли.
Есть верный способ отогреть замерзшего засранца. Надо его разморозить с помощью собственной тушки. Хорошо действует. Только применять подобный способ в отношении Коровина мне не улыбалось, и я решил поступить проще. Нарвав лебеды, я свалил ее в кучу и с помощью огня, сберегаемого мною в глиняном коровинском горшочке, который тот мне презентовал накануне, развел костер.
Лебеда была влажная и горела плохо, больше дымила. Чтобы появился приличный огонь, мне пришлось хорошенько поработать легкими. Я надулся так, что за ушами заболело. Но костер развеселился. Я подкатил к нему Коровина, устроил к огню.
Потом вернулся за котлом, набрал в него льда и бухнул в костер. Лед расплавился, вода нагрелась, я разжал Коровину зубы и влил в коровинские внутренности почти литр. После чего завалил Коровина стогом лебеды и принялся сам устраиваться на ночлег. Тоже набрал целую копну лебеды, зарылся в нее и попробовал заснуть. Не получилось. Лебеда в костре прогорела, пришлось вставать подкладывать. И снова подкладывать.
И вообще, ночка выдалась беспокойная. То и дело мне приходилось переворачивать Коровина, так как он начинал немилосердно дымиться то со спины, то с фасада. Кроме того, после наступления окончательной темноты из лебеды показались полчища свирепых рыжих леммингов. Устрашающими размерами лемминги не отличались, но брали числом и слаженными действиями.
Леммингов интересовал исключительно беззащитный Коровин, и всю ночь мне пришлось проявлять просто чудеса ловкости, отгоняя грызунов старой корягой. В противном случае мыши непременно сожрали бы этого остолопа.
К сожалению, Доминикус бойцом себя не показал. Ему удалось схватить и задавить всего лишь одного лемминга, да и тем он жестоко подавился, в результате чего пришлось оказывать помощь еще и этой глупой кошке. Возиться с ним не было особого времени, я просто как следует тряхнул его за хвост, а потом шмякнул о колено. Лемминг вылетел из пасти Доминикуса, я с удивлением отметил, что он еще жив. Лемминг, в смысле.
Сражение продолжалось почти до утра. Едва стало светлеть, лемминги отступили.
Когда рассвело окончательно, зашевелился и застонал Коровин. Первое, что он сказал, было:
– Ф паслетний рас!
После чего Коровин снова вырубился и принялся спать.
Я просидел у костра еще немного, потом тоже уснул, а проснулся в раздраженном настроении. Хуже даже, чем обычно. Хочется кого-то убить, причем так, что даже миска салата «Золото Рейна» не поможет. Сейчас бы послушать «Бомбардировщиков», но я совершенно по-лошпенски забыл их там. Миссия началась провально.
И еще мне было холодно.
Я поднялся с лебеды. Коровин, к моему удивлению, все еще полуспал – натужно, изо всех сил стараясь перешагнуть терминатор между сном и мучительным бодрствованием, и потихонечку дымился.
