Расчувствовавшись, Пендрагон даже притопнул ногой. Платина глухо брякнула о меч.
– А второй кто, мастер? – громко спросил он. – Кто второй безжалостный сторонник? Разумный гиперверблюд с планеты Дракер?
А он еще и иронист, однако. Гиперверблюд.
– Не, не гиперверблюд. Эльф.
– Эльф? – презрительно спросил Пендрагон. – Они еще остались? Ах, ну да, этот ихний Энлиль все еще дует в свои прогнившие паруса… Жалкое ничтожество! Не дотянулся я до него в свое время…
– У них слет недавно состоялся, – сказал я. – Мы были почетными гостями. Обсуждался вопрос, присоединяться ли к Деспотату или нет.
– И что решили? – с интересом спросил Повелитель Драконов.
– К единому мнению не пришли. Возникла некая потасовка, знаешь ли, враги затесались меж стройных рядов. Девчонки какие-то…
– А, – захихикал Пендрагон, – эта ихняя шайка… Разогнать руки не доходят. Так, значит, они подрались?
– Ну да…
– Отлично! – обрадовался деспот. – Пусть дерутся! Враги дерутся, Деспотат крепнет! Жаль, что я не знал, где происходит этот слет, наслал бы на него красную росу! Стальную саранчу!
Пендрагон погрозил кулаком в небо.
– Кстати, мастер, как твоего эльфа-то зовут? – спросил Пендрагон. – Энлиль младший? Ястыков-Курильский?
– Коровин, – ответил я. – Его зовут Коровин. Он из старых эльфов…
– Коровин?! – переспросил Пендрагон. – Васька Коровин? Этот недобитый гаденыш с полудохлой кошкой? Этот фашист? Это он эльф? Да он толком не может дров себе наколоть! Когда я тогда взял его за глотку, он верещал, как речная крыса! Зачем ты с ним связался, мастер? Этот дурак притягивает неприятности! Дождь из жаб, незапланированные мозоли, массовые самоубийства пруссаков…
– Нас градом било, – вспомнил я.
– Било! – хмыкнул Пендрагон. – Било, а могло бы и убить! Я бы на твоем, мастер, месте держался подальше от этого Коровина, в моем ежедневнике он на страничке «Нежелательные знакомства».
– Я сам буду решать, какие мне знакомства желательные, какие наоборот, – напомнил я.
Деспот сдулся. Сдулся и стал оглядываться, надеясь, что его выручат. Только, как я уже говорил, с охраной во Владиперском Деспотате дело было поставлено из рук вон. Мы беспрепятственно добрались до моста, и нас никто ни разу не остановил. Стражников не было, попрятались от дождя по лачугам, сидели у камельков, грезили о грядущем величии. Куда смотрит Застенкер? Гнать таких начальников охраны.
Так вот, мы почти дошли до моста. «Почти» – любимая руна в отсутствующих линиях моих рук.
Красиво опять сказал, ничего не могу с собой поделать. Каменное сердце, хроники грядущей войны, блин.
Ну вот, значит, «почти».
От стены отделилась треугольная фигура. Фигура постояла секунду и потрусила к нам.
Вот и они, незапланированные мозоли. Кажется, это был тот самый японский чтец стихов, мастер хокку и танки, Мацуо Басё самаркандского разлива. С явно читаемыми зловещими намерениями.
– Меч! – прошептал я.
– Какой меч? – схитрил Пендрагон.
– Пальцы отрублю!
Нет, можно было бы хлопнуть эту фигуру и из бластера, но тогда бы поднялся шум. А шум ни к чему.
– С осьминогом меч! – прошипел я.
Пендрагон сунул мне меч.
– Скажи ему что-нибудь. – Я ткнул Пендрагона рукояткой. – Может, отвяжется…
– Я рад, – сказал Пендрагон. – Я рад, сэнсэй Ямомото, что в сердцах моих сторонников кипит могучая созидательная энергия! В сей поздний час я решил проверить посты. Посмотреть, бдят ли мои верные… На замке, короче, граница или нет.
Ямомото молчал.
– Я, как твой сёгун и дайме, повелеваю тебе отойти с пути моего паланкина… То есть с моего пути. Разве ты не видишь, что я в раздумьях о судьбе государства?!
Пендрагон попытался придать своему голосу строгости, но не получилось. А может, это он специально не придал. Потому что этот дурацкий самурай выволок меч.
Вдобавок к мечу Ямомото прорычал что-то на старояпонском. Интересно, он его на самом деле знает или просто удачный имитатор?
– Послушай, Мотояма, давай разойдемся без пыли, а? – предложил я.
– А-а-а-р! – Ямомото занервничал.
Самурайская холодность сменилась непреходящей свирепостью. Скучная верхневолжская морда исказилась яростной гримасой, что придало морде этого самурая оживленное выражение. Вывести соперника из психического равновесия – почти что одержать победу. Буси-до, параграф 343.
– Тебе, Мотояма, надо обязательно покончить с собой, – сказал я. – Если ты не покончишь с собой, с тобой покончу я, а это гораздо менее почетно. Вот и Пендрагон подтвердит. Правда?
– Ну, я не знаю…
– Пальцы, пальцы, Пендрагон!
– Ну, конечно!
Тут этот японский дурачок кинулся на меня со своей ковырялкой.
– Ай! – Пендрагон вознамерился отступить во тьму, но я сделал соответствующее движение глазами, и деспот благоразумно передумал.
Самурай Ямомото взмахнул оружием, я отбил удар и поразил его в ответ своим мечом, ножнами по спине. Сказывались уроки Кобракавы. Я действовал быстро и уверенно, а Ямомото оказался дрянным фехтовальщиком. Из тех типов, которые основное время в тренировке уделяют не работе с оружием, а расшиванию рыбьими позвонками национальных самурайских костюмов и просматриванию фильмов Акиро Куросавы.
– Мотояма, – сказал я, – сдайся, пока не поздно…
Но амбиции взяли свое. Поклонник Куросавы с самурайскими замашками кинулся на меня во второй раз.
И я решил немного поразмяться. Без меча, так сказать. Присел, подхватил Ямомоту и уронил его на мать сыру землю. Это было больно, Ямомото наверняка ушибся. Во всяком случае, встал он не сразу.
– Так! – восторженно, но как-то нейтрально крикнул Пендрагон. – Прибей задолбанца!
Убей василиска, подумал я. И убивать не стал.
Надо отдать Ямомото немножечко должного. Он все-таки поднялся. И снова задрал свою катану…
Выносливость – достоинство ослов. Почему ослы среди нас? Почему они не улетели на Луну с Нилом Армстронгом?
[30]
Именно этими вопросами задавался я, глядя на поднимающегося Ямомото.
– И восстали дураки из пепла атомной войны, и пошли они по земле и по водам, и было их тьма… – вздохнул я и вытащил из ножен меч.
Говорят, что старые мастера, из тех, кого держали на цепях в подземельях Толедо, умели делать такие вещи.
И этим мечам давали имена, как людям.
